— Ну да, что-то такое видела.
— Так вот, подошла она к этому шкафу и повернула справа верхнюю часть колонны. И тут у шкафа сбоку откинулась стенка, и открылось что-то вроде тайника, она оттуда достала какую-то толстую тетрадку, села за конторку и стала в этой тетрадке что-то писать.
— А потом что? — не утерпела Надежда.
— А потом я все-таки оттуда ушла. Не сидеть же на этой галерее до вечера.
— Ты это все точно помнишь? — с сомнением спросила Надежда.
— Прямо как будто только что видела! — Люся подозрительно взглянула на подругу. — Ты что, полагаешь, я это все выдумала?
— Да нет, конечно, я так не считаю.
— И на том спасибо! Но вот что я теперь думаю — не иначе, Нинкин муж ищет этот самый бабкин тайник.
— Ты же говоришь, что в тайнике была какая-то тетрадка. Зачем ему могла понадобиться эта тетрадка?
— Я сказала, что бабка достала тетрадку из тайника, но, может, там было еще что-то? Что-то очень ценное? Сама говорила, что он всю квартиру перерывает!
— Это Нинка говорила. Бумажки какие-то рассматривает, фотографии. Альбом, говорит, нашел старый — так два вечера с ним просидел. С лупой!
— Не нравится мне это все, — нахмурилась Люся. — Вот если он эту ценную вещь найдет, то в лучшем случае украдет ее и исчезнет. А Нинка останется ни с чем. А про худший случай я и думать не хочу!
— И что ты предлагаешь?
— Надо Нинку спасать! — решительно сказала Люся. — А то этот тип криминальный найдет тайник, Нинку пристукнет — и поминай как звали! Надя, мы же совестью замучаемся!
— Что ты предлагаешь? Она же нам не поверит, она же влюблена в него как кошка, то есть это он ей внушил.
— Да брось ты! Звони сейчас ей, потому что со мной эта дура разговаривать не станет, думает, что я сразу на ее мужа наброшусь и уведу. Надо больно! Звони домой, она с работы уволилась еще перед свадьбой.
— Ладно, попробую… — Надежда набрала номер.
Трубку долго не брали, наконец послышался слабый, какой-то блеющий голос.
— Алло, могу я Нину попросить? — закричала Надежда в трубку, у нее было такое чувство, что абонент находится где-то в районе звезды альфа Центавра.
— Надя, это я, — прошелестели на том конце.
— Нинка? Ты что — больна? Отчего голос такой?
— Да нет… все хорошо…
Люся, прислушивающаяся к разговору, сделала круглые глаза — дескать, правы мы были, плохо с нашей Ниной Ч.
— Ты одна дома? Муж на работе? — допрашивала Надежда.
— Да… а я тут вот…
— Я к тебе сейчас приду! — заорала Надежда, понукаемая Люсей. — Слушай домофон, а то в вашей квартирке, как в лесу, друг друга не докричишься!
— Надо ехать, — сказала она, — пока этот тип с работы не пришел. Подбросишь меня?
— Я с тобой! — встрепенулась Люся. — Обойдутся без меня полдня!
Нинка долго не открывала, наконец за дверью послышались шаркающие неуверенные шаги.
— Это мы, Нина! — закричала Надежда, не дождавшись, пока спросят. — Мы с Люсей!
Ужасающе долго Нина гремела замками, наконец дверь открылась, и приветливая улыбка застыла на губах Надежды.
Нина и раньше не была красавицей. Однако в последнее время после замужества она не то чтобы сильно похорошела, но стала похожа на нормального человека — чуть похудела, глаза заблестели, она стала чаще улыбаться и одевалась если не со вкусом, то как обычные люди, ничем особенно не выделяясь.
Теперь же перед ними стояла не Нина, а ее бледная тень. Или то, что получится из Нины лет через двадцать, а может, и больше. Волосы висели безжизненными прядями, глаза смотрели тускло, бескровные губы были покрыты серым налетом.
— Нинка, что с тобой случилось? — Люся оттолкнула Надежду и ворвалась в квартиру. — У тебя грипп, что ли?
— Да нет… — Нина поморщилась, как будто прихватила ее застарелая зубная боль. — Так просто, слабость…
— Ты врача вызывала? — теребила Нину Люся. — Да в таком виде только на больничной койке валяться!
Нина запахнула фланелевый застиранный халат, который уж точно был оставлен ей в наследство бабушкой, повернулась и пошла по коридору, шаркая ногами в старых войлочных тапках. Переглянувшись, подруги бросились за ней. Пройдя несколько шагов, Нина вдруг пошатнулась и оперлась о стену.
— Квартира такая большая, — прошептала она, — идти далеко…
Надежда подставила плечо, с другой стороны Нину подхватила Люся, и таким образом они дошли до спальни. Это была не та комната, где в прошлый раз был накрыт стол, эту еще не ремонтировали. Потертые мрачные обои наводили тоску. Мебель была старая, по стенам стояли какие-то темного дерева шкафы и буфеты. В углу — огромная кровать, неубранная, хотя на дворе белый день, третий час уже. Надежда нахмурила брови — она терпеть не могла неубранную постель, созерцание ее сразу навевало мысль о тяжелой болезни. В комнате было душно, пахло лекарством.
— Это что — корвалол? — Надежда звякнула пузырьками на столе. — У тебя сердце болит?
— Да нет… — Нина со стоном опустилась на кровать. — Просто слабость такая…
Постельное белье было несвежее, какого-то серого оттенка. Люся дернула тяжелые плюшевые портьеры, отчего в воздух поднялась туча пыли, но в комнате стало ненамного светлее, потому что окно не мыто было, по представлению Надежды, лет десять. С трудом Люся открыла форточку.
В комнату ворвался холодный и сырой мартовский воздух, Нина зябко повела плечами.
— Что у тебя случилось? — спросила Надежда. — С мужем поссорилась?
— Девочки… — У Нины из глаз вдруг брызнули слезы. — Ой, девочки…
— Ну ладно, ладно. — Надежда погладила ее по плечу. — Ты успокойся, потом нам все расскажешь. Люся, — она выразительно взглянула на подругу, — завари-ка нам, пожалуй, чаю. Нине сейчас очень бы помогла чашка горячего чаю. Горячий чай — это то, что нужно.
— Чай? — удивленно переспросила Люся. — Да я даже не знаю, где у нее чай. Как я найду его в чужой квартире?
— А ты поищи! — Надежда замигала по очереди обоими глазами и выразительно подняла брови, пытаясь передать подруге свои мысли. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили?
— Ах, ну да… — Люся вспомнила, ради чего они с Надеждой пришли к Нине, и вышла из комнаты.
Остановившись посреди холла, она огляделась.
Кажется, мастерская покойной Нины Слепневой направо, к ней можно попасть вот по этому темному коридору.
Она пошла в том направлении, свернула направо, налево… Нет, мастерской здесь определенно не было, она забрела не туда. Решила вернуться, но и это не получилось, вместо того чтобы выйти обратно в холл, она забрела в какой-то темный закуток, заваленный холстами на подрамниках.
