— Ну, и что теперь будет? — проговорила Лидия, доев свое пирожное.
— Получив эту фотографию, Мясников поймет, что к чему, разберется с Викторией Павловной, и ситуация постепенно урегулируется.
— Так что, мне можно вернуться домой?
— Думаю, торопиться не нужно. Еще два-три дня поживи у своей знакомой, а уже потом…
— Ну ладно, два-три дня я как-нибудь переживу. А потом дочка с внуком возвращаются, так чтобы уж за них не волноваться…
— Ну и хорошо, — Надежда взглянула на часы. — Ой, мне пора домой… Я ведь мужу обещала… Потом мы с тобой созвонимся!
Они дружно поднялись из-за стола, вышли из кафе и уже хотели распрощаться, как вдруг рядом с ними остановилась большая черная машина. Дверцы машины распахнулись, из нее выскочили несколько мужчин в черных костюмах и, ни слова не говоря, втащили перепуганных женщин внутрь.
В отличие от похитителей Надежда громко верещала:
— Отпустите! Отпустите меня немедленно! Кому говорю!
Вместо ответа один из людей в черном ловко заклеил ей рот скотчем.
Обе женщины оказались на заднем сиденье машины, с двух сторон сжатые молчаливыми спутниками.
— Значит, если послать сообщение не из дома и не со своего телефона, то нас никто не вычислит? — угрюмо проговорила Лидия.
— Еиа ауа аео ео… — прогудела Надежда сквозь скотч.
От ее усилий лента отклеилась с одной стороны, повисла, Надежда сдула ее в сторону и повторила:
— Техника шагнула далеко вперед!
— Замолкни, тетя! — прикрикнул на нее сосед справа и приклеил скотч на прежнее место.
Еще минут пятнадцать они ехали в мрачном молчании. Наконец машина остановилась перед красивым трехэтажным особняком дореволюционной постройки, окруженным кованой оградой. Металлические ворота распахнулись, машина въехала за ограду и остановилась перед крыльцом. Надежду и Лидию провели внутрь.
Поднимаясь на крыльцо, Надежда успела прочитать на медной табличке:
«ЗАО ХПМ».
«Добро пожаловать в империю Виктора Мясникова! — подумала она. — Что называется — за что боролись, на то и напоролись!»
Женщин провели через просторный холл, ввели в кабину лифта. Кабина была отделана красным деревом и зеркалами, на полу лежал настоящий персидский ковер. Роскошная кабина плавно поднялась на третий этаж, затем вся группа прошла по устланному ковром коридору и остановилась перед массивной дверью из резного дерева.
Дверь открылась. Женщин провели через приемную в большой, роскошно обставленный кабинет.
Их молчаливые спутники остались за дверью, кроме одного, видимо, старшего по званию.
В глубине кабинета стоял антикварный письменный стол с инкрустацией. За этим столом сидел крупный мужчина лет сорока пяти с широким волевым лицом и густыми бровями, которые придавали ему мрачный сосредоточенный вид.
Надежда сразу же узнала в нем Виктора Ивановича Мясникова, хотя и видела его только на фотографиях в Интернете. Она даже хотела вежливо поздороваться с хозяином кабинета, несмотря на явно вынужденное знакомство, но рот ее был заклеен скотчем, и получилось только нечленораздельное мычание. К тому же она вспомнила, что сотворили сегодня с ее головой, и совсем расстроилась.
— Что это такое! — недовольно проговорил Мясников, показав на заклеенный рот Надежды.
— Извините, Виктор Иванович, — мужчина, сопровождавший Надежду и Лидию, сделал шаг вперед и даже, кажется, щелкнул каблуками. — Шумела очень, ругалась, пришлось заклеить…
— Так отклейте! — сухо приказал Мясников. — И оставьте нас одних!
Мужчина выполнил приказ и безмолвно удалился. Страшно злая Надежда прижала ладонь ко рту — вот теперь еще кожа воспалится!
— Садитесь! — процедил Мясников, показав женщинам на два старинных кожаных кресла, стоящие по другую сторону стола. — И извините за такую форму… ммм… приглашения.
— Да уж, воспитанные люди так не поступают! — проговорила Надежда, удобно устроившись в кресле и тем не менее сердито зыркая на хозяина кабинета.
Она покосилась на Лидию. Та выглядела не лучшим образом — была испугана и подавлена. Однако волосы ее лежали вполне прилично, и губы были накрашены аккуратно. Надежда совсем расстроилась.
— Оставим это! — отмахнулся Мясников. — Лучше скажите, кто вы такие. Я не привык разговаривать с незнакомыми людьми. Хотя… — он пристально взглянул на Лидию: — Кажется, вас я где-то видел…
— Ну да, вы ее видели на юбилее вашей мамы, — затараторила Надежда, чтобы помешать Лидии сказать что-нибудь лишнее. — Пела она, помните? «С тобой, Лили Марлен! Прощай, Лили Марлен!»
— Ах да, действительно, теперь я вспомнил! А вы? Вас я не помню! — Он пристально уставился на Надежду.
Лидия открыла было рот, но Надежда незаметно пнула ее ногой и зачастила:
— А я у вас не была, я петь вообще не умею! У меня с голосом не очень, и слух тоже не абсолютный.
— Я заметил, — прокомментировал Мясников.
— Но вы помните ее спутника — Владимира? Он тоже пел, и на аккордеоне… «Вот кто-то с горочки» и другие старые песни… Так вот, мы с Володей…
Надежда скромно потупилась и как бы невзначай выставила вперед руку с обручальным кольцом.
— А… ну, это меня не касается, — протянул Мясников, потирая переносицу. — Ладно, этот вопрос не так важен. Перейдем, что называется, к песням о главном. Откуда у вас та фотография?
— А это Володя сфотографировал, — поспешно заговорила Надежда, не давая Лидии вставить ни слова. — Он, когда попадает в такие дома, как ваш, обязательно фотографирует. Привычка у него такая. Для пользы дела, чтобы потом новым клиентам показывать. И когда на день рождения вашей мамы приехал — тоже фотографировал. Ну, и снял случайно этих двоих. А потом… потом его убили… — Надежда всхлипнула. — И за ней, — она показала на Лидию, — за ней тоже начали следить. А я очень испугалась, а потом посмотрела фотографии в Володином телефоне и подумала, что это все из-за них, из-за этих фотографий… Ну, и подумала, что лучше их вам послать, вы уж знаете, что нужно делать. Там эта женщина, ваша помощница, странно себя ведет…
— Дайте мне телефон! — Мясников протянул руку, и Надежда без слова отдала ему мобильник Владимира.
Мясников несколько минут просматривал фотографии, потом спрятал телефон в ящик стола и поднял глаза на женщин:
— Ну что ж, вы правильно поступили! Только скажите, вы никому больше не показывали эти фотографии?
— Никому! — честно ответила Надежда. — Ни одной живой душе!
Она ткнула Лидию кулаком, и та закивала часто, как китайский болванчик.
— И никому их не пересылали?
— Только вам!
— И вот еще что… — Мясников нахмурился. — Как вы достали номер моего телефона? Его нет в прямом доступе!
