«Уж это точно», — подумала Надежда.
— Машину прислали, отвезли на дачу. По дороге сопровождающий все твердил, чтобы я понимала, к какому человеку везут, прониклась, так сказать, серьезностью момента. Вела себя чтобы соответственно. Мне, дуре, любопытно стало, да и как откажешься? Ведь кислород перекроют, нигде снимать не будут, в театральную студию при ЖЭКе и то преподавать не возьмут! Ну, привезли меня на дачу, там персонала никакого нету, чтобы без свидетелей. Выходит хозяин… Я привыкла это лицо только по телевизору видеть, в программе «Время»! Он улыбается, коньяку все подливает… в общем…
— Да что ты мнешься, я же не свекровь! — рассердилась Надежда. — Ну, переспала ты с членом Политбюро, что такого-то? Они небось тоже люди!
— Это верно, — Лидия улыбнулась, — у нас с ним целый роман завязался. И знаешь, человек, в общем, был он неплохой, если с ним один на один… ласковый, шутил много. В общем, не противный. Ну, конечно, какая там любовь… Но все же старалась я с ним по-хорошему. Ну, проходит месяца два, и тут у меня задержка. Что делать? Пошла я к врачу знакомому, он меня и огорошил: аборт очень может повредить, а детей после не будет уж точно, какие-то у меня с кровью проблемы. И тут как раз привозят меня на дачу в последний раз. Встречает он меня и говорит, что хотел проститься — посылают его куда-то далеко послом. Я уж потом сообразила, что положение его пошатнулось. А тогда ляпнула сразу как есть — так, мол, и так, и про врача. И вот все же неплохой он мужик оказался — другой мог бы меня сразу выгнать — что я ему сделаю? Куда жаловаться пойду? А он — езжай, говорит, домой к себе, я все решу. Короче, дали мне квартиру двухкомнатную в центре со всей обстановкой, устроили в театр. Порученец его приезжал — больше, сказал, ничего не жди, это все. Да я и то рада была. Родила дочку, мама мне помогала. Тут перестройка разразилась. Работы в театре никакой, денег нет, пришлось мне по области мотаться, как говорят артисты, чесом заниматься. Дочку совсем забросила, здоровье подорвала, тогда к спиртному пристрастилась, да хорошо организм крепкий оказался, до алкоголизма дело не дошло.
— Тяжелое было время… — вставила Надежда.
— Да, когда дочке семь лет было, узнала я, что отец ее умер. Ну, что мне с этого? После пару раз замуж собиралась, да все козлы какие-то попадались. Ладно, потихоньку наладилось все, кино, телевидение, нашла я работу на дубляже, дочка выросла, влюбилась в сыночка богатых родителей. Говорила я ей — ни к чему это, да в ответ такого наслушалась! И то верно, как я могу советы давать, раз свою жизнь по-человечески устроить не смогла?
— Ну, и что дальше было? — Надежда решила, что хватит с нее вечера воспоминаний, ничего полезного она не узнает.
— Дальше я глупость сделала огромную, — сообщила Лидия. — Родители жениха не в большом восторге были от нас, но уже Алешка в проекте был, поэтому они скрепя сердце дали согласие на свадьбу. Но отец сказал, что ничего для молодых делать не станет — сын сам, дескать, все решил, девушку выбрал не их круга, так пускай сам и устраивается как может. А меня тут заело, обиделась я за дочку, да и говорю на свадьбе во всеуслышание, что дарю молодым квартиру двухкомнатную в центре.
— Свою, что ли? — ахнула Надежда. — Ну ты и дура!
— Точно! — согласилась Лидия. — Вот ничему нас жизнь не учит! А тогда хотелось мне, чтобы дочка себя бедной родственницей не чувствовала. Значит, переписала я на дочку квартиру, а сама в комнату переехала в коммуналке, мне от мамы осталась.
— И что? — Надежда задала этот вопрос просто так, потому что ответ был очевиден.
— Да то! — зло ответила Лидия. — Тут-то все и началось. У дочки беременность плохо проходила, она все по больницам, я к ней моталась, а зятек гулял. То по клубам да по ресторанам, а как деньги кончились, то дома. Мне соседи звонили, жаловались, говорят — форменный притон у него. Я пришла — и верно притон, девки пьяные, наркотики. Приструнила его, так он дочку против меня настроил. Тут ребенок родился, он и говорит дочке: или я, или теща! Разумеется, она его выбрала.
— Ну и ну! — Надежда покачала головой.
— А у ребеночка оказалась астма, уж не знаю, как так получилось. Может, дочка нервничала сильно, может, зять, этот урод, пил или кололся. А только совсем плохо было иногда Алешке — синеет, задыхается. «Скорая» у них каждую неделю, в больницу его забирают. Дочка, конечно, мне позвонила — как тут одной справиться? Ну, в одной больнице сделали пробы, выяснили, что аллергия на шерсть животных, на запахи разные. Если, говорят, беречься, то ничего, а со временем организм окрепнет, авось пройдет.
Дочка совсем с лица спала, в чем душа держится, а муженька ее вечно дома нету. Болтается где-то, а если что и заработает, то все на себя тратит, дома и есть нечего. Я — все туда, а толку? Пробовала к тем родителям обратиться — и слушать не стали. Мать его мне по телефону так и сказала: твоя, говорит, девка, его на себе обманом женила, так теперь сами со своим отродьем и возитесь! Ну, кому понравится, когда твою дочку такими словами поливают? Ответила я ей в том же духе и трубку бросила.
— Ой, плохо! — вздохнула Надежда.
— Дальше еще хуже было! — мрачно сообщила Лидия. — Значит, зять потихоньку совсем с катушек сошел — подсел на наркотики. И как-то быстро опустился — видно, нутро с самого начала гнилое у него было. Где уж работал, не знаю, а только и оттуда его поперли, стал он у дочки последние деньги отнимать, бил ее, ребенка однажды чуть не уронил. Выгнала она его, замок поменяла, на развод подала, на алименты. А что с него получишь?
Так он задумал квартиру делить! Привел адвоката — такой прохиндей в очочках, глаза бегают, и все твердит, что квартиру я дочери подарила, когда они уже женаты были, стало быть, это — совместно нажитое имущество. Ну, тут я уперлась. Заявление в полицию написала, что приходит, скандалит, дочку бьет, ребенка пугает. Соседей в свидетели позвала. А потом подвернулись гастроли, я и укатила на неделю. Приезжаю — дочка у меня в коммуналке с ребенком. Оказалось, только я уехала, приходит этот подлец поздно вечером, просит по-хорошему, надо поговорить. Она его и пустила, чтобы под дверью не орал, соседей не будил.
— Ой, зря! — вставила Надежда.
— Чего уж теперь… — Лидия сжала кулаки. — В общем, ворвались с ним двое, дочку схватили, велели ей бумагу подписать, чтобы квартира полностью отходила мужу. Она — как же так? Мне-то куда с ребенком? Сопротивляется, в общем. Тогда он, подлец этот, достает из кармана туалетную воду пахучую и начинает вокруг кроватки прыскать! А у них дома вообще ни духов, ни одеколона, ни кремов пахучих не было! Дочка мне говорит, как увидела, что Алешка посинел и задыхается, так рука сама все бумаги подписала, она и не помнит ничего. Ушли эти сволочи, она «Скорую» вызвала, так врач еще и обругал — что же вы, мамочка, знаете, что ребенок у вас астматик, а сами духами пользуетесь!
— Кошмар какой! — Надежда прижала руки к сердцу.
— Вот такие дела… — вздохнула Лидия. — Он еще и дочку предупредил, что если станет жаловаться, то ребенка он вообще изведет. Долго ли? Я-то, конечно, хотела, да толку… все равно правды не найдешь. Тем более что дочка долго отойти не могла, до того перепугалась. Не надо, говорит, мама, только чтобы его не видеть никогда! Я второго, говорит, раза не вынесу. Ну, стали дальше жить… У меня в коммуналке плохо Алешке — у соседки два кота, да еще фабрика парфюмерная рядом. Снимаю им квартиру в Озерках, там воздух почище. Алешке три года стукнуло, но в садик не ходит из-за астмы. Так что денег нужно немерено.
