Почему ты не считаешь своим долгом ответить «да» или «нет» или хотя бы просто подтвердить получение рукописи, как так можно?
В этот момент старик — тот, с окровавленной салфеткой у виска, — сказал: «К черту!», поднялся, подошел к двум белым халатам и остановился позади них, ожидая, когда они закончат разговор. Могу ли я, подумала Люси, должна ли я подойти поближе, чтобы все видеть и слышать? Она встала за спиной старика с окровавленной головой — ничего лучше ей не пришло в голову. А вдруг эти двое в халатах говорят как раз о том самом, что ей поручено разузнать? Чтобы лучше слышать, Люси слегка подалась к ним, но диалог они вели в манере новой актерской школы, когда персонажи смотрят друг на друга, отвернувшись от зрителей, и те в результате не могут разобрать ни слова.
— У меня кровь течет из головы! — оповестил врачей старик, и оба повернулись к нему.
Один, молодой атлет с роскошной шевелюрой, сказал:
— Если вы сядете, к вам подойдут.
— Ноу меня поранена голова. Разве это не срочный случай?
— Для вас срочный, а для нас — очередной, — сказал атлет.
Старик тихо чертыхнулся и вернулся на место. Люси улыбнулась, как улыбнулась бы, оказавшись рядом с таким доктором на званом ужине.
— Мне кажется, он испуган, — обратилась она к врачам. — И потом, все хотят знать, пусть приблизительно, сколько еще придется ждать.
— Всем придется ждать, разве нет? — сказал доктор постарше. Он напомнил Люси финансового консультанта, который последнюю четверть века рассчитывал ее налоги. — Почему бы вам не присесть?
Они не знают, кто я, подумала Люси с обидой.
— Я от доктора Мириам Хаддад, — сказала она, но оба халата уже продолжали свою беседу.
Люси снова села, открыла сумку и там, в предусмотренном для этого отделении, лежал мобильник! Она нашла очки, вынула их из футляра и уже отыскала нужную кнопку на телефоне, когда сестра — точь-в-точь Бетси Тротвуд
[14] — обрушилась на нее с криком: «Телефоны в неотложном запрещены!»
— Мне надо позвонить доктору Мириам Хаддад, — сказала Люси.
— Никаких звонков! — отрезала сестра Тротвуд.
Плачущая женщина лежала неподвижно. Толстую девочку снова рвало. Ее братец захотел выпить колы, и мать полезла в кошелек за мелочью.
— Надеюсь, автомат работает, — сказала Люси мальчишке, но тот откинул голову и отвернулся от старухи, затеявшей с ним разговор.
Рядом с Люси села молодая женщина. На ее усталом, исхудавшем лице тревога. На ней красный свитер шиворот-навыворот, она этого не замечает. Мэгги, так ее зовут, не прочь поговорить:
— Они думают, что делать с мамой. В прошлый раз ее перевели из неотложного отделения в кардиологию, для реабилитации. А там сестры решили, будто ее переводят на двенадцатый этаж, где лежат здешние, но я подумала, что смогу это уладить. Я пошла на Кастель-стрит в отдел социального обеспечения, — сообщила она Люси.
— И выяснили, — сказала Люси, — что Кафка писал с натуры?
Илка Вайс
— У меня встреча с миссис Клодией Хейз из соцобеспечения, — сказала Мэгги Джеффу, своему мужу. — Ты можешь остаться с мальчиками и навестить маму?
— У меня встреча в городе, — сказал Джефф.
Мэгги спросила Джеффа, когда ему надо уйти, а тот спросил ее, когда она может вернуться.
— Трудно сказать, — ответила Мэгги. — Так ты заберешь мальчиков?
— Если успею, — сказал Джефф.
Но стоит ли следить за дискуссией о ежедневной логистике, когда для обоих супругов другие узы важнее брачных.
Мужчина за стойкой приема в отделе социального обеспечения на Кастель-стрит не знал, на месте ли миссис Хейз. Он ее не видел.
— Мне назначено на два тридцать, — сказала Мэгги. — Это по поводу моей матери Илки Вайс.
Мужчина поднял трубку внутреннего телефона. За пятьдесят, болезненно бледная кожа кажется влажной на ощупь. Темный костюм, узкий галстук завязан так, как мог бы его завязать разве что палач. Мэгги представила себе его жену: вот она сидит с ним за ужином, он только вернулся домой, проведя день за своим столом на Кастель-стрит, вот она лежит с ним в постели. Не отрывая трубки от уха, мужчина сказал:
— Нет на месте. Могла не вернуться с обеда, а возможно, ушла на весь день. Как я и сказал, сегодня я ее не видел.
— Но я полторы недели потратила, чтобы договориться о встрече! — заныла Мэгги.
— Я могу только записать вашу информацию и оставить на столе в ее кабинете.
— Ну хорошо, — сказала Мэгги. — Пусть так. Я хотела объяснить миссис Хейз… Могу я сесть?
— Поверните к себе любой из этих стульев.
— Отлично. Спасибо. Я хотела объяснить выгоду для города, если отдел социального обеспечения поможет мне оставить мать дома.
Мужчина записал изложенное Мэгги на желтом разлинованном листке.
— Медсестра приходит по вторникам, но мы можем позволить себе сиделку только четыре раза в неделю по четыре часа. Она не бог весть что, но приходит, грех жаловаться.
— Нелегко вам, — сказал мужчина. Зубы у него ужасные, но, похоже, улыбается он сочувственно.
— В реабилитации маму научили надевать чулки и туфли не наклоняясь.
— Да, это они умеют, — соглашается мужчина. — Они научились натаскивать стариков обходиться без посторонней помощи.
— Я могу спать на кушетке в одной с мамой комнате. Когда она просыпается и начинает надевать чулки и туфли, я встаю и говорю ей: мама, еще только два часа, ночь. Она качает головой. Мы с ней смеемся, и она снова ложится. А через двадцать минут снова надевает чулки и туфли. И я встаю…
— Такое возможно одну ночь, две ночи, — говорит мужчина, — но нельзя же так ночь за ночью…
— Если бы вы пошли мне навстречу, — сказала Мэгги, — нашли кого-то, кто спал бы с ней через ночь, скажем, три ночи в неделю, тогда я бы справилась.
— Да, то есть нет, я этого сделать не могу, — он покачал головой. — Ночными дежурствами занимается миссис Клодия Хейз. Вам придется записаться к ней на прием, потому что сейчас ее нет на месте.
— Так вы можете меня записать?
— Нет, нет. Ее расписанием занимается миссис Брукс.
— Но я говорила по телефону с мистером Уорреном, и он назначил мне встречу на сегодня.
— Мистер Уоррен — это я, — сказал мужчина. — Вы звонили первого числа этого месяца, вот почему ваша встреча не занесена в график: дело в том, что офис на Кастель-стрит тогда еще был одним из семи автономных местных отделений, а потом нас реорганизовали в единый общегородской департамент, и у нас теперь новый управляющий координатор, и перед ним поставили задачу избавиться от неэффективных и нестандартных процедур, которыми обросла система со времени реорганизации, еще в девяностых, единого общегородского департамента со свойственными ему неэффективными и нестандартными процедурами, в семь автономных местных отделений, но давайте я узнаю, на месте ли сейчас миссис Брукс.
