— Именно это мы и должны выяснить, — сказал Джо. — Болезнь легионеров
[12], например, распространялась через кондиционеры. Можно заразить воду. Не следует забывать о крысах, комарах, средствах биологического и радиационного воздействия. Существуют газы без запаха. А человек, который несколько лет тому назад подменял таблетки в упаковках, гуляет на свободе. Как и тот, что рассылал по почте споры сибирской язвы. Люси, мы договорились, что ты проведешь ночь в отделении и будешь следить в оба.
— За чем это мне следить в оба? — забеспокоилась Люси.
— Как за фактами, так и за силами, — предположил Бенедикт.
— Люси, — продолжал Джо, — я помню нашу поездку в Венецию. Ты рассказывала нам о том, что мы все тоже видели, но не замечали. Так ты тогда развлекалась. Ты поступишь в отделение как обычный пациент и станешь наблюдать.
— А я буду на ночном дежурстве, — сказала доктор Хаддад.
— Сам я поступлю утром и пробуду весь день, все двенадцать часов, — добавил Джо. — А пока Бенедикт покажет тебе, как пользоваться твоим новым мобильником — на случай, если нам понадобится с тобой связаться. Бенедикт, Бет, Эл, вы встретитесь с Салманом Хаддадом, мужем доктора Хаддад, в помещении службы безопасности. Он внедрит вас в отдел социального обслуживания. Будете опрашивать поступающих пациентов старше шестидесяти двух. Доктор Хаддад, можно ли выделить некую зону передержки для размещения пациентов, которые уже потеряли или могут потерять рассудок? А пока, если увидите Люси в отделении, вы с ней не знакомы. До поры до времени мы будем действовать скрытно. Нет смысла тревожить больницу, пока нам нечего сообщить. Слухи и догадки к добру не приводят. Тем не менее я хотел бы провести совещание с руководством.
— В кабинете мужа на пятом этаже корпуса Сеймура и Вивиан Леви, — предложила доктор Хаддад.
— Покажи только, как отвечать на звонок, — попросила Люси. — Самой звонить мне не понадобится.
— Ну мама!
— Ладно, покажи, как звонить и отвечать. От голосовой почты, меню и прочего избавь.
Учение давалось с трудом обоим поколениям. То, что Бенедикт понимал с ходу, Люси не могла себе и представить, а Бенедикт не мог представить, как это можно не понимать. Он уселся рядом, нажимал на кнопки.
— Что ты сейчас сделал? — спрашивала Люси. — Я не знаю, что ты сделал. Бенедикт, дай я сама это сделаю, иначе ничего не получится.
— Тогда нажми «ввод кода».
— Это где?
— Мама, это там, где написано «ввод кода». Нажимай.
— Где нажимать? Я не вижу, где написано «нажать».
— «Выбрать». Мама! ВЫБРАТЬ. Нажимай!
— Ага, вижу! Я нажала «выбрать». Теперь здесь опять написано «ввод кода». Нажимать?
— МАМА!
— Кажется, поняла, — сказала Люси чуть погодя. — Бенедикт, иди домой. Тебе незачем болтаться здесь всю ночь.
— Ладно, мама. Но после того, как я встречусь с мужем Хаддад. Нам надо пойти к нему в офис, там мы переоденемся и сможем выдать себя за социальных работников. Мама, ты справишься?
— Все в порядке.
Салман Хаддад, глава службы безопасности «Ливанских кедров», был на добрый десяток лет старше жены. Невысокий, изящный, смуглый, с виду ученый — не очки ли без оправы тому виной? Его помощница, крупная неулыбчивая дама с прямой осанкой, держалась подчеркнуто строго. Похоже, она полагала, что заслуживает более высокой должности, и считала недостойным себя делом объяснять очередной группе интернов, что им следует обращаться не к ней, а к Филлис двумя этажами ниже.
Филлис двумя этажами ниже, приветливая пампушка, выглядела на своем месте вполне уверенно. Она тут же снабдила Бети, Бенедикта и Эла Лессера бирками с именами, планшетами с зажимом и бланками приемных анкет для пожилых пациентов. С этими пациентами им предстояло встречаться главным образом в отделении неотложной помощи и на этажах, но Филлис провела их по коридору и открыла дверь в комнатенку без окон.
— Чуть больше хлебницы, но меньше чулана для метел, — заметил Бенедикт.
— Здесь раньше и были метлы, — сказала Филлис. — Два стола, два стула и еще стул для пациента. Вы, — обратилась она к Бети, — можете пользоваться одним из столов в моем кабинете.
Слово «сексизм!» не зажглось в мозгу Бети, вовсе нет, она просто подумала: «Ну вот, меня всегда обходят», и сердце заныло от обиды: ей не достался стол в чулане; раздражение росло, обида становилась еще горше от чувства, что и у отца с матерью сердца болят за дочь.
— Вы займетесь Райнлендером Фрэнсисом, — сказала Филлис Элу. — Потерял сознание в гостинице.
— А если я не знаю медицинской терминологии? — спросил Эл.
— Вы и не обязаны ее знать. Историей болезни займутся другие, ваше дело — их жизнь. Спрашиваете, понимают ли они, где находятся, а потом идете по вопросам анкеты, заносите ответы в соответствующую строку, отдаете анкету нам, и мы подшиваем ее в дело. — Филлис повернулась к Бенедикту: — Ваш первый — Горвиц Самсон, попал к нам из Гленшорской центральной больницы. Инсульт. Возможно — солнечный удар. Возможно — переохлаждение.
А Бети подумала: «А мне-то что делать?»
II
Отделение неотложной помощи
Приемный покой был уже знакомым третьим миром, где Люси, одна или вместе с Бенедиктом, сидела с Берти. Пациентам, а их собралось с десяток, оставалось только сидеть, перечитывать табличку «Не исправен» на автомате, продающем сласти, и ждать, когда подойдет их очередь. Сегодня, впрочем, Люси была здесь наблюдателем. И как она не догадалась прихватить с собой книгу!
Дверь открылась, и вошли два новых объекта наблюдения: женщина в синей блузке на пуговицах поддерживала под локоть скрюченную старуху. В глаза бросались не в меру крупные нос и подбородок пациентки; женщина в блузке, хотя не старая и не грузная, на себя, похоже, махнула рукой. Голые ноги в варикозных венах. Она подвела старуху к скамье и указала на место рядом с Люси: «Садитесь. Посидите здесь, хорошо?» — а сама встала в очередь за необыкновенно высоким стариком — чтобы говорить с дежурной сестрой через приемное окошко, ему пришлось наклониться; лицо у него было расквашено. Закончив разговор, старик отошел и сел, и настала очередь женщины в блузке поговорить с сестрой.
— Это моя соседка, Ида Фаркаш, хотя она не помнит, как ее зовут. И номера квартиры тоже. Она вообще ничего не помнит, а мне надо домой, у меня полно дел. Как меня зовут? Софи Бауэр. — И Софи Бауэр заметила, что она и сама уже не юная девушка.
— Увы, никто из нас не может этим похвастаться, — сказала сестра.
