Книга Гроза в Безначалье, страница 86. Автор книги Генри Лайон Олди

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гроза в Безначалье»

Cтраница 86

А сквозь ливень уже летела гудящим смерчем черная саранча, напоминая собой капли смолы или глаза учителя, злобно впиваясь в тело, колотясь в доспех, заставляя отшатнуться, сбивая дыхание…

И еще: почему-то бесило присутствие богов-зрителей, наслаждавшихся битвой со стороны.

На стадионе Бенареса все было наоборот.

— Проклятие!

Защита опоздала, но возница не оплошал, ловким маневром вывел колесницу из-под обстрела, и черный рой умчался прочь, быстро затерявшись в просторах Безначалья.

Гангею охватил злой азарт. Довольно! Всякому терпению есть предел! Грозный против Рамы и Ублюдка? Что ж, значит, так тому и быть!

Наскоро восстановив полуразрушенный щит, регент дал себе волю. Паутина раскалилась добела, и теперь ее сияние слепило внутренний взор. Паук забегал, засуетился, пожирая муху за мухой, и Грозный провозгласил мантру, которую буквально только что создал из двух более простых.

Ответ не заставил себя ждать!

Содрогнулась ледовая равнина, поплыла, мгновенно становясь зыбкой, из недр Безначалья хлестнули кипящие столбы пара, колесница учителя покачнулась, и Гангея, уже торжествуя победу, послал вслед «Колебателю Тверди» «Пишача-Весельчака» вкупе с «Дремотой Чрева» — твои уроки не прошли даром, учитель!

Он видел, как задергался возница Ублюдок, не в силах сдержать позывы желудка, как неуправляемая колесница начала медленно заваливаться на бок — и тут все скрылось в клубах серного дыма, что вырвались из гигантской полыньи, язвы на теле оледенелых Предвечных вод.

«Все? — растерянно подумал Гангея. — Я победил?»

«А как же, малыш!» — насмешкой громыхнул простор, и объятая пламенем колесница вынеслась из чадного облака, срезая угол ристалища.

Рама правил конями сам, давая Ублюдку время отдышаться.

— И тогда стала дрожать земля вместе с ее горами, лесами и деревьями, — взвился над Безначальем пронзительно-приторный фальцет какого-то гандхарва, который не нашел лучшего момента для панегирика. — И все существа, палимые жаром битвы, пришли в крайнее уныние!..

Небо треснуло, хлестнув осколками на голос, и восторженный певец разом пришел в то самое крайнее уныние вместе с иными существами, и песня оборвалась.

И начался ад. Ярясь, Грозный осыпал учителя тучами стрел и метательных дисков, выли в поднебесье огненные змеи, разевая пасти-геенны, валы ужаса и ледяного холода обрушивались на регента, вокруг с грохотом рвались стальные шары, сознание кипело, грозя сжечь плоть и освободиться из смертного плена, — а Рама все бил и бил, раз за разом прошибая броню, которую воздвиг вокруг своей колесницы Грозный, и в какой-то момент рука Гангеи сама нащупала маленькую безделушку.

Золотую раковинку с жемчужиной внутри.

Явь стала сном. И Долг Кшатрия заговорил, выпуская в мир подарок Благих.

Паук в паутине замер, принюхиваясь к неведомой добыче, и вдруг стал разбухать, словно стремился заполнить собой всю Вселенную. Огненные скрижали проступили на охваченном проказой небосводе, и по мере того, как губы Гангеи шептали тайные слова, океан вздыбился на горизонте и начал расцветать цветком Пралаи, Судного Дня. Стебель его воздвигся клубами всесжигающего пламени, способного расплавить Мироздание, раскрылся наверху жадным ртом, дымным венчиком — и в кипень огневорота полетели люди и нелюди: отрешенно-спокойный Рама вместе с изумленным Ублюдком, отец Шантану, мать-Ганга, Наставники, Восемь Благих и Восемь Локапал, упрямый сотник Кичака, Сатьявати, к которой за миг до смерти вернулась ее былая красота, волосатый староста Юпакша, Черный Островитянин, тайный сын-урод — и дальше, дальше, десятки, сотни, тысячи людей, корчась в огне, тела падали в ненасытную пасть, и этому потоку, казалось, не будет конца…

Долг Кшатрия победно расхохотался — и секундой позже Гангея понял, куда на самом деле исчезают эти люди: их пожирал непомерно раздувшийся паук, паук его гордыни и тщеславия, оплетая паутиной страшный цветок!

— Нет!

Слово, с которого начинается свобода, сорвалось с губ Грозного, прервав зловещую вязь тайной мантры, и Долг Кшатрия захлебнулся хохотом. Стебель Судного Дня дрогнул, надломился, паук злобно зашипел, прижав к земле налитое гноем брюхо, — но отступать и не подумал.

Словно издалека, из другого мира. Грозный ощущал содрогания щита под ударами Рамы — но у него не оставалось времени укреплять броню. Он должен был совладать с чудовищем, которое сам же выпустил на волю.

А потом можно и умереть.

Сейчас перед ним уже не было учителя, богов и брахманов-свидетелей, и не мчалась по Безначалью колесница Рамы-с-Топором. Вокруг сомкнулся иной, его собственный мир, где живых осталось двое: он, Гангея Грозный, и паук-исполин по имени Долг Кшатрия, готовый пожрать всю реальность без остатка! И если он проиграет ЗДЕСЬ, то ТАМ, оставшись внешне прежним, он сам превратится в ненасытного паука, пожирающего одного человека за другим!

ЭТОТ бой он не имел права проиграть.

Паук скачком придвинулся вплотную, зазубрины жвал скрежетнули перед самым лицом Гангеи, регент нашарил на поясе рукоять меча — и внезапно осознал, что до сих пор сжимает в кулаке золотую ракушку.

Избавиться от предательского дара! Немедленно!

Но в следующий миг жвалы мертвой хваткой вцепились в руку, не давая выбросить талисман. Выхватив меч левой, Гангея вслепую нанес удар, хлынула зловонная жижа, грозя затопить с головой, лишить дыхания, — и перед меркнущим взором возникло видение.

Трезубец. И откуда-то из мглы грозно замычал белый бык, поддев тьму на рога.

Три лезвия со скрипом вонзились в тело паука, чудовище задергалось, уменьшаясь на глазах, словно из него выпустили воздух, — и Гангея, выдернув руку из ослабевших жвал, с размаху швырнул талисман в пустоту.

Внутренняя реальность, в которой он пребывал, подернулась зыбью, начала распадаться гнилыми клочьями — и сквозь прорехи на Грозного устремились огненные сполохи «Южных Агнцев». Нападение Рамы просто обязано было увенчаться успехом, но грохот унесся прочь, пожирая сам себя, и вокруг стало оглушающе тихо.

Долг Кшатрия исчез? На время? Навсегда? Осознание реальности накатило слепящей морозной волной, и Гангея понял, что сейчас сделает.

Проигрывать надо достойно.

7

Лед уходил из-под ног, когда ты, спешившись, шел к своему гуру. Из могучего тела сквозь щели доспеха торчали обломанные древки стрел, предплечье левой руки, вместе с наручем, было рассечено метательным диском, на запястье чернели следы паучьих жвал, кровь струилась по ногам, донимало колотье в обожженном боку, тяжесть век казалась неподъемной, каждый шаг грозил стать последним — но ты, закусив губу, упрямо гнал себя навстречу учителю.

Грозный шел к Раме-с-Топором.

Когда-то раджа Шантану наделил сына Даром: по своему желанию выбрать день и час собственной смерти. «Спасибо, отец: я выбрал. Здесь и сейчас». Жизнь — наказание для подлеца, который осмелился поднять руку на собственного учителя. И добро бы просто руку! Лишь трезубец Разрушителя сумел покончить с освободившейся тварью, а ты, малыш, Гангея Грозный, сукин сын с целым ворохом правил для великого воина…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация