Уединившись в ванной, Кира немного отдохнула от шума и суеты — а возвращаясь, принялась потихоньку заглядывать в прилегающие комнаты. Она заходила лишь туда, где были открыты двери, и подивилась тому, как нашла много салонов с картинами ручной работы. Это напомнило ей о вилле Маттео — тоже малоприспособленной к воспитанию детей.
Больше всего ей понравилась маленькая комнатка с огромным количеством книг на полках — но не сами книги привлекли внимание. Там был чудесный балкон с пышными растениями, и с площадки открывался потрясающий вид на город. Постояв немного, опираясь на перила, Кира услышала перестук каблуков и, обернувшись, увидела незнакомую рыжеволосую даму. Может, она пришла позднее — потому что такую женщину трудно было забыть. Ее зеленые глаза не выражали тепла, они точно обыскивали того, кто им попадался, и Кира с трудом заставила себя не смотреть пристально на изумруды, блестевшие на ее точеной шее.
— Так это вы та дама, что увела Маттео с большой сцены? — произнесла незнакомка с мягким и приятным итальянским акцентом, чарующим слух.
Кира вошла в комнату.
— Добрый вечер, мое имя Кира. А вы кто?
— Донателла. — Дама прищурилась, точно не ожидала, что собеседница может не знать ее имени. — У вас потрясающее платье.
— Спасибо.
Донателла окинула ее взглядом.
— Всем интересно, как вы ухитрились захомутать самого завидного жениха Италии.
— Он ведь не дикая лошадь, — пошутила Кира, однако Донателла даже не улыбнулась.
— Так когда вы встретились?
Чувствуя, как забилось в груди сердце, Кира вдруг ощутила угрозу. Точно ее загоняли в угол.
— Около года назад.
— Назовите точное время, — настойчиво произнесла рыжеволосая красавица.
Кира не была самым искусным собеседником, однако она почувствовала, что это уже слишком.
— Неужели это имеет значение?
— Мне просто любопытно. Не произошло ли это двумя днями ранее Рождества?
Кира настолько отчетливо помнила дату, что, даже не подумав, воскликнула:
— Да! Но как вы об этом узнали?
— Потому что тем вечером Маттео должен был встретиться со мной, — коварно улыбаясь, отозвалась Донателла. — Но мне позвонил его секретарь, и оказалось, что вылет отменили из-за снегопада.
— Это правда, погода была ужасная.
— Потом он вернулся, но не позвонил. Хотя все поговаривали, что в его жизни никто не появился. Интересно. — Зеленые глаза Донателлы прищурились. — А вы совсем не такая, какой я вас представляла.
Внезапно Кире стало плохо — хотя она и не съела ни кусочка. Все, о чем она могла думать, было то, что Маттео развлекался с ней, когда в Италии его ждала другая женщина. Наверное, он попросил своего секретаря позвонить Донателле, когда она, Кира, была в ванной. А потом решил соблазнить и ее. То есть, окажись на ее месте любая другая, он бы сделал то же самое? Решил, значит, любой ценой оправдать свои ожидания относительно вечера. А что, если все его слова о том, что он не находит ее привлекательной, были лишь искусной техникой соблазнения? Может, он представлял Донателлу, занимаясь любовью с ней?
— Знаете… говорят, о вкусах не спорят. — Кира вымученно улыбнулась. — Было приятно познакомиться.
Заметив Маттео, окруженного группкой из мужчин и женщин, оживленно внимающих каждому его слову, Кира буквально дрожала. Должно быть, он почувствовал ее состояние и подошел.
— Все в порядке?
— Да, чудесно, — беззаботно отозвалась она, дабы не привлекать внимания. — Но я бы поехала домой, если ты не против. Ужасно устала.
Маттео удивленно взглянул на нее.
— Конечно. Давай ускользнем, дорогая.
Словечко, с легкостью соскочившее с его губ, лишь убедило Киру в том, что Донателла не солгала. В машине она отодвинулась как можно дальше, и на всякие попытки Маттео заговорить лишь прижимала палец к губам и качала головой, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Но как бы ни было тяжело, она не собиралась терять лицо в присутствии шофера. Она по собственному опыту знала, как подобные драмы на заднем сиденье оживляют рутинные и монотонные выезды. Лишь в гостиной, где уже горел огонь в камине, зажженный чьей-то заботливой рукой, она повернулась к Маттео, стараясь не сорваться на истерику.
— Я встретилась с Донателлой.
— Я так и думал, что рано или поздно это произойдет. Она пришла позднее других гостей.
— Мне все равно, когда она пришла! — Кира швырнула сверкающий клатч на диван. — Она мне рассказала, что той ночью, когда мы застряли в снегу, вы с ней должны были встретиться.
— Это так.
Шокированная легкостью его признания, Кира с трудом выдавила:
— Так ты, соблазняя меня, состоял в отношениях с другой?
Маттео покачал головой:
— Нет. Мы с ней встречались на протяжении нескольких недель, но наши встречи не простирались дальше ужина и вылазок в оперу.
— И ты хочешь, чтобы я тебе поверила?
— А почему ты не веришь, Кира?
— Потому. — Она сделала глубокий вдох. — Ты не из тех, кто ухаживает за дамой таким образом.
— Странно, но я всегда предпочитаю именно такую тактику.
— Но не со мной, — горько произнесла она. — Или что, ты решил не тратиться на ужин со мной?
Прочитав боль и обиду в синих глазах, Маттео напрягся — и удивился тому, как это его расстроило. Он знал, что должен все объяснить, но чувствовал, что эта беседа гораздо серьезнее, чем все, когда-либо происходившее до нее. Часть его сознания протестовала против откровений — но вариантов не было. Киру Райан, быть может, и несложно было соблазнить, однако с ней нельзя обходиться как вздумается.
— Да нет, почему, — сказал он мягко. — Да, у нас все развивалось иначе, но это не меняет того факта, что ночь получилась незабываемая.
— Не ври мне!
— Это не ложь, Кира, — просто сказал он. — Это было чудесно, и мы оба это знаем.
Лицо ее было напряженным — точно она отчаянно старалась скрыть свои эмоции.
— А потом, когда ты вернулся, Донателла сказала, что ты больше с ней не встречался.
— И снова правда.
— Почему? — требовательно спросила она. — Ничто ведь тебя не останавливало.
Маттео заколебался, не зная, что можно говорить, а что — не стоит. Например, нужно ли Кире слышать о том, что той ночью он так разозлился на собственную беспечность, что решил сделать перерыв в отношениях с дамами? Или о том, что до их знакомства он никогда не заводил интрижек на одну ночь, потому что это противоречило его принципам? Это лишь причинит ей боль. Маттео не верил в любовь — по крайней мере, полагал, что она не для него, но знал, что такое страсть. Он не раз убеждался в том, что откладывание момента удовольствия — игра, которая всегда стоит свеч. Это подогревает аппетит и делает сам процесс соблазнения куда более приятным. А отказывая себе в удовольствии, можно лишний раз проверить волю и убедиться, что ситуация в твоих руках. Однако той снежной ночью все его принципы и убеждения улетучились в одночасье — и ситуация эта выбила его из колеи. Маттео с неохотой это признавал, но подсознание подсказывало ему, что кое-в-чем Кире можно и сознаться, чтобы вырасти в ее глазах.
