Но, когда тварь пришла в себя, ее тело все еще было телом рептилии. Вот только руки и ноги были закованы в цепи. Правда, хвост оставался свободным, но мальчишка, который должен был стать едой, стоял как раз вне пределов его досягаемости и ухмылялся.
– Круто! Каких только секретов у людей не бывает, а? Цепи тут в ящике лежали, а на стенах нашлись крюки, я и подумал, что они – как раз для таких случаев.
Мальчишка успел стать чуть старше и немного сильнее – но все еще был ничтожно слаб.
– Может, Коннорс и стремился уберечь своих теплокровных соратников, но у Ящера нет таких слабостей, – прошипела тварь. – Номер Питера Паркера есть в телефоне Коннорса – вон там, в кармане халата. Почему бы тебе не протянуть руку и не достать его?
– И остаться без пальцев? Нет уж, спасибо. Я лучше сам поищу. Много ли Питеров Паркеров может учиться в ГУЭ? А ты пока посиди на цепи. Обо мне писали, что я люблю собак… А ящериц у меня еще никогда не было – вот и поглядим, что из этого выйдет.
Взглянув на свое отражение в стекле одного из немногих уцелевших террариумов, Манфреди пригладил волосы и одернул пиджак.
– Кстати о собаках. Пожалуй, пора заново познакомиться кое с кем из моих старых приятелей. Начиная с... – Он мучительно задумался, вспоминая имя. – Кучки? Нет. Горы? Точно. Марко, Человек-Гора. Ставлю что угодно: этот пес скучает по своему хозяину.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
КАК НИ ПРЕКРАСЕН был Бруклинский мост, как ни сверкала в лучах утреннего солнца паутина его стальных тросов, от его вида щемило сердце. Сидя у основания башни со стороны Манхэттена, Человек-Паук сам не мог понять, отчего из всех мест на свете выбрал именно это.
«Подумать только, раньше я приезжал сюда на скутере. Как мне его сейчас не хватает... Как мне не хватает Г вен...»
С помощью паутинометов он соорудил воздушный мешок – точно такой же, какие помогали водяным паукам в документальных фильмах подолгу оставаться под водой. Закатав маску до переносицы, он накрыл мешком нос и рот, нырнул и поплыл вниз, в глубину, поглядывая на бетонный фундамент башни, чтобы не потеряться в мутном полумраке.
Неприятнее всего был не холод, а маслянистая речная вода. Наверное, он никогда не отстирает костюм от этой грязи. К счастью, воздушный мешок продержался до самого дна реки. Отцепив от спины футляр со скрижалью, Человек-Паук опустил его в ил у юго-западного угла массивной опоры и привалил сверху тяжелым камнем, чтобы не унесло течением.
«Посмотрел бы я на того, кто отыщет ее здесь»
Он оттолкнулся от илистого дна. Вокруг заклубилась взбаламученная грязь. Всплывая, он поправил себя: «На самом деле нет. Не хочу видеть как кто-нибудь ее найдет. Надеюсь, никто сюда даже не заглянет. Но, если за ней охотится Сильвермэйн, нельзя допустить, чтобы он проследил ее до дома Питера Паркера. Тайна личности и безопасность моих друзей – больше мне сейчас тревожиться не о чем».
Вынырнув на поверхность, он сорвал с головы воздушный мешок и вдохнул, надеясь на добрую порцию свежего воздуха. Но воздух над водой был напитан жуткой вонью, а вода, если ее можно так называть, липла к телу, будто мерзкая вторая кожа.
«Замечательно. Прежде чем идти на заседание дисциплинарной комиссии, надо успеть принять душ. И не раз».
К счастью, он додумался загодя оставить у себя на крыше плотный мешок для мусора. Но это не помогло – даже когда костюм был снят и спрятан в мешок, вонь никуда не делась. Оставшись в одних трусах, Питер влез в окно, бросил мешок на пол, пулей метнулся в ванную и долго отмокал под душем.
Сложнее всего оказалось с волосами. Когда он начал отмывать голову, флакон шампуня был почти полон. Когда закончил, флакон опустел, но окончательно избавиться от вони так и не удалось.
«Может, оставить эту скрижаль там навсегда?»
Было еще довольно рано, и прачечная в подвале была пуста. Простирав свой костюм дважды, Питер успел изучить порядок приостановления 0бучения в ГЭУ во всех подробностях.
Прочитанное настроения не улучшило. Надежды на то, что он ошибся и на самом деле ему не придется повторно подавать заявку на стипендию, пошли прахом. Пособие он всегда принимал с благодарностью, но только теперь, сравнив число претендентов с общим бюджетом, понял, насколько степень его благодарности не соответствовала истинному положению дел. Новая стипендиальная программа «Озкорп» подошла бы идеально, но почему-то казалось, что Гарри будет не в настроении замолвить за него словечко.
«Может, остынет к тому времени, как приостановка обучения подойдет к концу... через год».
После двух циклов стирки у него не осталось ни четвертаков, ни стирального порошка, ни времени. Несколько липких черных пятен так и не отстирались, но в основном красно-синий костюм был чист.
«Ладно. Я и не претендую на звание самого нарядного стенолаза года».
Надев свою лучшую рубашку и галстук, он причесался. Оставалось надеяться, что волосы пахнут вовсе не так скверно, как ему кажется. Он кинул последний долгий взгляд на свое отражение в зеркале. Устроить несчастному растяпе, глядевшему оттуда, выволочку за то, что он настолько все запустил, Питеру не хватило духу. На слова ободрения просто не было сил.
Позвонив в госпиталь, он убедился, что состояние тети Мэй остается без изменений. За ней неотлучно ухаживала Анна Уотсон, и оттого, что сам он не может быть рядом, на душе сделалось хуже некуда.
«Может, мне действительно нужен перерыв? Нормальному человеку, столкнись он хоть с половиной всех этих проблем, точно не помешал бы. Я смог бы, в кои-то веки, больше времени проводить с тетей и заботиться о ней... если бы только нашелся донор».
«Если...»
Как ни удивительно, на этот раз Питер прибыл за целых десять минут до начала. Зная, что прежде чем пригласить его, преподаватели будут рассматривать его вопрос, он ожидал увидеть запертые двери, но двери оказались открыты, и члены дисциплинарной комиссии уже расходились.
Питер подбежал к первому же знакомому – своему научному руководителю.
– Профессор Уоррен! Я ведь не опоздал, я знаю... Что случилось?
Уоррен всегда был поразительно терпелив с Питером. Он потрепал его по плечу.
– Сегодня у вас счастливый день, мистер Паркер. Профессор Блэнтон отозвал свое требование.
Питер немедленно заглянул дареному коню в зубы:
– Правда? Почему? Ведь он был неумолим.
– Почему бы вам не спросить его самого?
Уоррен кивнул в сторону спешившего прочь Блэнтона. Только после этого Питер узнал его. Всегда державшийся прямо, Блэнтон так ссутулился, что узнать его и в самом деле было трудновато.
Он как будто хотел от кого-то спрятаться.
– Профессор Блэнтон! – Питер мог бы поклясться, что, услышав его голос, тот ускорил шаг. – Профессор!
