– Ее внесли в очередь ожидающих донора, но, я уверена, доктор Бромвелл уже объяснил, что возраст ставит ее в невыгодное положение. Существует экспериментальное средство – «Обетихоль», оно показывает многообещающие результаты в восстановлении функций печени. Испытания проводятся здесь, в нашем госпитале, но, опять же, в силу возраста ее кандидатура вряд ли подойдет. К тому же это средство еще не одобрено, поэтому медицинская страховка его не покроет.
– А сколько оно стоит без страховки?
– Боюсь, более ста тысяч долларов.
Питер не знал, сколько времени он простоял с разинутым ртом, пока, наконец, не сумел вымолвить хоть слово.
– О-го-го...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ПО СРАВНЕНИЮ с серенькой двухместной палатой, где тетя Мэй лежала раньше, отделение интенсивной терапии было просторным и светлым, со светло-зелеными стенами и большими окнами. Между десятью кроватями были расставлены мягкие сиденья – на них сидели посетители, зашедшие всего на несколько минут, и члены семей, устроившиеся прочно и надолго. Нервно оглядевшись вокруг, Питер увидел тетю Мэй.
Мысль о том, что тете понравился бы вид на Гудзон за окном, принесла некоторое облегчение. Не тревожило даже постоянное механическое шипение… пока он не подошел поближе и не понял, что этот звук производит аппарат искусственного дыхания. Синяя трубка, подсоединенная к аппарату, была вставлена в горло тети.
Желтизна на ее лице немного поблекла. Сквозь едва различимый персиковый пушок на лице пробивался румянец. Судя по всему, о тете заботились хорошо: она была недавно вымыта, седые пряди ее волос – аккуратно зачесаны назад. Узоры на больничной пижаме выцвели, но пижама была чиста. Бледно-голубой как раз подошел бы к ее глазам, будь они открыты.
Стараясь держать себя в руках, он придвинул к кровати тети стул. Но, сев, вдруг почувствовал, что сейчас закричит или расплачется. Как ни мудрей с годами, на свете всегда останутся вещи, перед лицом которых чувствуешь себя беспомощным, как ребенок.
«Да, большая сила может означать большую ответственность, но может оказаться и чертовски бесполезной. У меня нет и десятой части тех денег, что нужны для спасения тети. Зато под кроватью хранится тайна вечной юности, за которой люди охотятся с тех пор, как стали ходить на двух ногах – и что в ней толку? Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Если только...»
Внезапно его осенила мысль.
«Если Сильвермэйн все еще жив, вдруг этот эликсир поможет и тете Мэй?»
Странное ощущение заставило его поднять взгляд. У входа, не решаясь ни войти, ни повернуть назад, стояла Анна Уотсон. Подумав о том, давно ли она там стоит, Питер поднялся, уступая ей место.
– Миссис Уотсон?
Будто готовясь к чему-то неприятному, она набрала в грудь воздуха и сделала шаг вперед. Заметив щетку в ее руке, Питер понял, что это она причесывала тетю.
– Вы были здесь все это время?
– Она моя лучшая подруга.
– Конечно... Как хорошо, что вы с ней.
– А ты... – начала она, но буквально прикусила губу. – Нет. Я обещала Мэри Джейн ничего не говорить, поэтому придержу свое мнение при себе. Думаю, мне лучше подождать снаружи, пока ты не уйдешь.
«Ай, как скверно. Вот и она думает обо мне черт знает что».
– Нет, садитесь, пожалуйста, я уже собирался уходить.
Ее молчание было красноречивее всяких упреков.
Питер выскользнул наружу. До конца трехчасовой лекции профессора Блэнтона оставалось чуть больше часа, и он отправился обратно в ГУЭ.
Он надеялся тихонько пробраться в задние ряды аудитории, не привлекая к себе внимания, но дверь, конечно же, оказалась заперта. Питер тихонько постучал в стекло. Наконец студентка, сидевшая у прохода, сжалилась над ним и наклонилась, чтобы повернуть ручку. При этом она зацепила локтем учебник, и он упал на пол. Блэнтон немедленно замолчал. В довершение всего, дверные петли заскрипели, и все взгляды устремились в сторону Питера. Войдя, он прикрыл за собой дверь – и петли скрипнули еще громче. Несколько студентов смущенно захихикали.
Жилистый, лысеющий, вечно раздраженный Блэнтон постучал по кафедре, привлекая к себе внимание.
– Тишина!
Питер хотел пройти к незанятому месту, но профессор окликнул его.
– Не спешите садиться, мистер Паркер. Я хотел бы услышать, какие у вас оправдания на сей раз.
Угрожающее состояние тети – это мог бы понять даже Блэнтон, но объясняться было не время и не место.
– Понимаю, сэр, я виноват перед вами, но предпочел бы обсудить это наедине.
После многозначительной паузы Блэнтон коротко кивнул.
– Очень хорошо. Вернемся к правилам определения значащих цифр. Как я уже сказал, все нули между цифрами, не равными нулю, являются значащими…
Пробираясь через полосу препятствий из рюкзаков и скрещенных ног и стараясь не шуметь, Питер почти добрался до единственного свободного места, и тут дверь вновь со скрипом отворилась
Появившийся на пороге доктор Коннорс озабоченно уставился прямо на Питера.
– Прости за вторжение, Джон. Не возражаешь, если я ненадолго украду у тебя Питера Паркера?
Блэнтон вскинул вверх руки.
– Вовсе нет, Курт. Пожалуйста, сделай одолжение! Забирай.
Сгорая от стыда, Питер поспешил обратно вдоль переполненных скамеек. Все это время Коннорс возбужденно махал рукой, призывая его поторапливаться, а Блэнтон сохранял убийственное молчание.
Едва не бегом оба устремились к корпусу Медико-биологических наук.
– Что стряслось, док? Человек-Паук сказал, что вы пытаетесь разобрать что-то на той древней скрижали. Неужели получилось?
– Да. Судя по всему, он был прав. Сильвермэйн жив!
– Но каким образом? Я думал, этот тип исчез с лица земли, или... вроде того...
– Проблема как раз во «вроде того». Сначала я занялся расшифровкой, но вскоре меня осенило: простейший эксперимент мог бы дать ответ гораздо быстрее. Пожалуй, лучше я тебе все покажу.
Войдя в факультетскую лабораторию и заперев за собой дверь, Коннорс включил электронный микроскоп.
– В обычных условиях потребовалось бы специально подготовить образец и держать его в вакуумной камере, но, к счастью, новый микроскоп, что нам подарила «Озкорп», не так привередлив.
Коннорс настроил прибор, и на экране появилась жуткая картина: нескладное крылатое существо с полупрозрачным панцирем охряного цвета и непропорционально большой головой, почти целиком состоящей из двух выпуклых красных глаз.
Питер не знал, что это.
– Оно как будто сбежало из ужастика пятидесятых годов! При чем же здесь скрижаль?
– Сейчас объясню. Это долания американа, один из видов поденок. Уникален тем, что продолжительность жизни самок составляет всего около пяти минут. Выпив состав, созданный мной по формуле со скрижали, Сильвермэйн начал молодеть. По мере развития процесс ускорялся, и всего за несколько часов он превратился в ребенка. Если продолжительность жизни человека – приблизительно семьдесят лет...
