На экране мелькнули вечерние кадры торжества у друзей
Александра Михайловича. Все сидели за столом, весело смеялись, шутили.
Александр Михайлович чинно сидел рядом с убитой, которая улыбалась.
— Эта съемка проведена вечером, — пояснил
ведущий, — за день до убийства. Убитая и Александр Михайлович
действительно были знакомы, но это было обычное знакомство, — слукавил
ведущий, — взгляните, вот они сидят, разговаривают, улыбаются. Пленка
снималась за день до убийства, и здесь хорошо видно, что, кроме них двоих, за
столом сидят еще около двадцати человек, которые могут подтвердить, что это был
обычный дружеский ужин.
Александр Михайлович убрал руки с лица и начал смотреть на
изображение.
— На следующий день, — продолжал ведущий, —
Александр Михайлович улетел в Париж. Вот его билет с указанием числа и времени
рейса, — ведущий показал билет, — Александр Михайлович прошел две
границы, нашу и французскую. И на обеих границах были проставлены отметки его
прохождения через пограничные пункты. Самолет вылетел ровно в половине второго
дня. Вот справка о вылете самолета из Шереметьева-два, которую мы получили
только что в ответ на наш запрос. Самолет вылетел вовремя и через три часа сел
в Париже. Таким образом, с половины второго дня до половины пятого Александр
Михайлович находился в самолете, который совершал свой рейс по маршруту
Москва-Париж.
Любомудров забыл поставить телефон на столик и почему-то
вцепился в него обеими руками, прижимая к груди. От волнения Александр
Михайлович чуть привстал со своего места, ожидая, чем кончится показ второй
ленты.
— А теперь посмотрите на момент убийства, —
продолжал ведущий.
На экране снова появилась девушка. Она подошла к окну, открыла
занавеску, солнце осветило ее лицо, кровать, на которой она спала… Кадр был
остановлен.
— Посмотрите, — сказал ведущий, — несчастная
девушка открыла занавеску, и солнце ударило ей в лицо. Но создатели грязной
стряпни не учли одного важного момента. Номер, в котором была убита девушка и в
котором до того жил Александр Михайлович, находится на западной стороне. И
солнце бывает там лишь после полудня. Но если внимательно посмотреть на
девушку, видно, что солнце находится уже гораздо ниже своего верхнего предела,
оно почти бьет девушке в лицо. Мы лично побывали в этом номере.
Камера показала номер, где было совершено убийство. Ведущий
отдернул занавеску — солнце ударило ему прямо в лицо.
Александр Михайлович вскочил, словно готов был прыгнуть на
экран телевизора. Рядом с ним застыл, не дыша, Любомудров.
— Исходя из всего этого, — с торжеством в голосе
заключил ведущий, — мы можем абсолютно точно утверждать, что пленка,
изображающая сцену убийства, была подмонтирована уже после отъезда Александра
Михайловича.
Дронго почувствовал, как у него ноют зубы. Все это время он
сжимал челюсти мертвой хваткой, боясь проронить хотя бы слово.
— Разработчики грязного сценария учли все, —
продолжал ведущий, — они нашли несчастную девушку, которую угрозами или
подкупом заставили сниматься в этом отвратительном «кино».
На роль убийцы был подобран актер, которому даже нарисовали
шрам на спине, чтобы имитировать участие в кровавом финале Александра
Михайловича, у которого действительно есть такой шрам. — Камера показал
спину убийцы. — А Александр Михайлович никак не мог быть в этом номере,
так как находился уже в самолете. Из чего мы можем сделать единственный вывод:
пленка является грандиозной фальшивкой, задуманной и осуществленной
конкурентами бизнесмена. Подобные грязные игры…
Теперь издевался уже второй ведущий. Он обвинял конкурентов
Александра Михайловича во всех смертных грехах — от Адама и Евы до
предательства интересов России, говорил об аукционе, под который и
подкладывалась вся эта «липа», о грязных методах конкурентов, которые шли на
все — на шантаж, на подлог и даже на убийство. Звериное лицо конкурента было
продемонстрировано крупным планом, со всем публицистическим блеском.
Александр Михайлович обессиленно откинулся на спинку кресла.
Тяжело вздохнул. Посмотрел на Дронго и бросился к нему, раскрыв объятия.
— Спасибо, спасибо, — бормотал он, прижимая его к
груди, — вы спасли меня. Вы спасли нашу семью… Мое дело… Спасибо за
все. — В глазах у него стояли слезы. Очевидно, он испытывал в этот момент
подобие психического шока. Шока радости и искренней благодарности. Любомудров,
только сейчас обнаружив отключенный мобильный телефон, который он сжимал в
своей руке, включил аппарат. Он растерянно улыбался, будто и не знал о второй
съемке, о которой ему подробно рассказывал Дронго. Но даже такой опытный
адвокат, как Викентий Алексеевич, не ожидал столь ошеломительного эффекта. Он
понимал, почему Дронго так настаивал на показе второй ленты только после выхода
в эфир первой, отчаянно рискуя возможным срывом графика. Вторую ленту могли
задержать или вообще не выпустить в эфир, и тогда весь их план срывался. Но в
такой последовательности впечатление, становилось мощным психологическим шоком.
После такого удара противник лежал в смертельном нокауте.
Адвокатский опыт Любомудрова безошибочно подсказывал ему,
что теперь все обвинения с Александра Михаиловича будут не только сняты, но
бизнесмен вызвал шквал сочувствия и волну понимания даже со стороны тех, кто
еще полчаса назад готов был отдать его на растерзание толпы. И словно в подтверждение
его мыслей зазвонил телефон.
— Вас слушают, — ответил Любомудров, чувствуя, что
вот он — первый сигнал успеха.
— Попросите Александра Михайловича, — говорил
первый вице-премьер. На этот раз в его голосе звучали даже извиняющиеся нотки.
— Сию минуту, — Любомудров, улыбаясь, протягивал
аппарат своему патрону.
— Слушаю вас, — сказал все еще дрожащим от
волнения голосом Александр Михайлович.
— Здравствуй, — раздался голос, прозвучавший для
Александра Михайловича музыкой, — хочу тебя поздравить. Каков удар
подлецам! Вся страна видела сегодня, как подло пытались с тобой разделаться.
Мне особенно приятно сказать это тебе, потому что я был одним из немногих, кто
всегда верил в твои силы, верил до конца…
Он продолжал говорить, а Александр Михайлович, отойдя в сторону,
высоко поднял вверх телефон, показывая его адвокату. Они были победителями.
Викентий Алексеевич, улыбнувшись, кивнул ему в ответ.
— Теперь мы можем не сомневаться, — продолжал
вещать первый вице-премьер, — вы наверняка выиграете аукцион. У вас появились
сегодня миллионы союзников и друзей по всей России. Подумать даже страшно, йак
же подло тебя пытались подставить.
— Да, — согласился Александр Михайлович, —
действительно страшно.
Вице-премьер говорил еще несколько минут. Викентий
Алексеевич подошел к Дронго.
— Вы оказались правы, — тихо сказал он, — это
был наиболее эффективный вариант. Но и самый рискованный, — добавил
адвокат. — Честно говоря, я бы не хотел еще раз пережить этот вечер.
Сильнейший эмоциональный шок.
