Я не знал, радоваться этому или огорчаться. Отсутствие у них специальной подготовки против Одаренных, вероятно, плюс. С другой стороны, я сейчас мало чем отличаюсь от обычного человека. Разве что – некоторыми физическими параметрами. И еще: если допустить, что злодеи считают сестренок «товаром», то явная агрессия, проявленная к сестренкам одним из них, – это очень плохо. Как эти люди поступят с «товаром», если сочтут его некачественным, нетрудно догадаться. Пока агрессию проявил только один. Но что будет завтра?
Я не знал, что и думать…
Зато я знал, кто должен умереть этой ночью.
Я знал – кто. Но этого было мало. Надо было еще придумать – как.
Для начала следовало определить, какие у них сканеры. Насколько мне было известно, на Земле-Исходной сканеров великое множество. А вот задача у всех одна: выявлять двуногих беспёрых сапиенсов. Задача – одна, а вот технические характеристики и ключевые параметры – совершенно разные. Датчики могут быть инфракрасными. Они могут быть оптическими. Или – объемными. Они могут сканировать колебания почвы. Или специфический звук человеческого дыхания. То что мы находимся в горах, причем в горах диких, играет мне на руку. Пересеченная местность, повышенная сейсмичность, резкие перепады температур. А на мне – комбинезон, практически не пропускающий тепло. Да и прятаться здесь легко. Зато убивать – трудно. Убивать – всегда трудно. Но кому-то надо убивать убийц. Даже ценой собственной души. Потому что Бог может простить, а вот сам себе не простишь никогда.
Наверное, наверху – там, откуда приходит к нам Дар, – услышали мои чаяния.
Тот, чьей жизни я искал, заступил на караул вторым. И сразу отправился проверять средства электронного контроля. Чем и дал мне полную информацию о том, где и как эти самые средства установлены. Намного легче мне от этого знания не стало: несмотря на пересеченную местность, все сектора подхода к лагерю оказались перекрытыми. Вдобавок сканеры были связаны в единую сеть. Дистанционно повлиять на электронику я смог бы только с помощью булыжника. Следовательно, нужно было как-то выманить злодея из лагеря. Причем – одного. Потому что справиться с двумя вооруженными вояками мне бы вряд ли удалось. Свои возможности я не переоценивал, а рисковать не имел права, потому что отвечал не только за себя, но и за сестренок.
Злодей в карауле нервничал. Может, чуял мое присутствие, может, просто боялся. И эта его нервозность подсказала мне идею. Чистейшую авантюру, надо признать. Сам не знаю, как мне пришел в голову этот трюк… Наверно, от безнадежности.
Злодей удивился. Здорово удивился. Любой бы на его месте пришел в изумление. Только представьте.
Ночь. Холодно. Вокруг – исполинские горы. Величественная тишина, которую нарушали лишь порывы ветра…
И вдруг, над одним из вросших в осыпь валунов, под бодрое посвистывание, появляется голая задница.
Я выждал почти полминуты. Ровно столько понадобилось злодею, чтобы как следует разглядеть мои ягодицы и пихнуть в бок одного из своих сородичей.
Все эти полминуты я напряженно вслушивался. Те, кто поработал с моим геномом, не позаботились о том, чтобы на этой части моего туловища выросли органы зрения. Следовательно, только слух мог меня спасти в том случае, если злодею взбредет в голову пальнуть в «мираж» из штурмовой винтовки.
Так что, когда я услышал недовольное ворчание второго, то мигом спрятался, поспешно застегнул клапан и тихо-тихо стек в заранее облюбованную щель, не забыв наглухо застегнуть комбинезон.
В лагере некоторое время негромко пререкались, потом разбудили остальных, и караульщик вместе с напарником отправились проверять место загадочного явления.
Естественно, ничего не нашли. На всякий случай просканировали окрестности – с тем же результатом. И вернулись в лагерь, где в три голоса дружно обругали караульщика и снова улеглись спать.
А я, выждав необходимое время, снова подобрался к камню и повторил шоу. На этот раз – без свиста.
Я рисковал. Отруганный соратниками караульщик запросто мог всадить в мой тыл порцию горячего металла. Но он был гордый, этот пакистанец. И не хотел терять лицо. А вдруг это и впрямь мираж. Будь он не только горд, но и хладнокровен, то скорее всего подождал бы полчасика: время, вполне достаточное, чтобы любые ягодицы промерзли до копчика. Но злодей был порядком взвинчен. И обуреваем суеверным страхом. Какая мысль возникла в его мозгу, сказать трудно. Но будить он никого не стал. Для начала – направил на меня не винтовку, а термодатчик. Тот честно показал ему температуру сканируемой «поверхности» – четыре с половиной градуса. Холодно все же. И ветер.
Мозги у злодея тоже порядком приморозило, поэтому он, скорее всего, решил, что это и есть настоящая температура хозяина ягодиц.
Уж не знаю, какие он сделал из этого выводы: решил, что я зомби? Или злой дух? Или – склонный к юмору йети?
Что бы он ни решил, но мужество проявил изрядное: тихонечко встал, отключил сканеры (!), взял под мышку винтовку и, бормоча молитву, двинулся ко мне. Я выждал, пока он приблизился шагов на двадцать, и спрятался. И тихонечко заскулил. Жалобно, жалобно. Не забыв, впрочем, застегнуть клапан комбинезона. Злодей остановился. Некоторое время слушал, потом двинулся дальше. Вокруг было достаточно темно. Длинные изломанные тени лежали на бурых камнях. По одному лишь звуку шагов, по негромкому хрусту и шуршанию я мог безошибочно определить: злодей боится. Сердце его бешено колотилось, дыхание было коротким, хриплым и прерывистым. То есть он старался вообще не дышать, но – не умел.
Я заскулил особенно жалобно, а потом всхлипнул. За миг до того, как злодей обогнул камень. Он смотрел вниз, под ноги. Он жутко трусил, но все равно подсознательно ожидал увидеть что-то маленькое и несчастное… А я был довольно большим, и внизу меня уже не было. Пока он крался вокруг булдыгана, я успел взобраться наверх…
И обрушился на него, как злой дух – на грешника. Внезапно и беспощадно.
Крепкая шея злодея хрупнула, когда я, ухватив его за голову, резко вздернул ее вверх.
На этот раз «откат» был меньше. Пара минут – и меня отпустило. Осталась только неприятная дрожь и еще большая пустота… А также – штурмовая винтовка и нож.
Убивать их я не стал. Хватит. Пусть с ними земные власти разбираются. Оглушил, спеленал и вызвал по аварийной волне вертушку.
* * *
Через месяц мои сестренки снова отправились в горы: соприкасаться с Высшим. На этот раз их сопровождал взвод горных стрелков – на всякий случай.
Меня с ними не было. Прошло не меньше года, пока восстановилась моя связь с Высшим. Этот год, проведенный в глубоком покаянии, открыл мне многое. И стер все, что еще связывало меня с юностью. Ученик Школы Одаренных Владимир Воронцов умер. Я стал воином. И Мастером Исхода.
Неисповедимы пути Добра.
Глава двадцать пятая
Законное право на насилие
Прошло две недели. То – с попутным ветром, то – на веслах, а когда берег позволял – на «бурлачьей тяге», мы прошли вверх по реке, по моим прикидкам, миль двести—триста. Ванда подтвердила, что ее сплавляли именно по этой реке (других нам и не попадалось), и я был уверен, что двигаюсь в правильном направлении. Речка была довольно судоходной, но дрыхнущая на носу лодки Лакомка отбивала у встречных желание пообщаться. Время от времени нам попадались небольшие селения, но остановок я не делал, хотя мои «кулу» порядком измотались и истрепались. Однако бунтовать пленники не смели. Я пообещал Какаше, что дам им свободу. Когда посчитаю нужным. Не знаю, грела ли эта мысль «самых человечных человеков», но кое-какую надежду вселяла. Вот и славно. Лишенный надежды мужчина способен на опрометчивые поступки.
