— Ну, положим, на свидания меня не пускали, а хорошего адвоката я нашла много позже, подтверди, Сережа, — вдруг каким-то пронзительно-нежным голосом сказала Валентина.
— Да, это так, — устало проговорил Ларионов.
— А можно поподробнее? — попросил Марк, обращаясь к Валентине. — Вы запланировали это убийство?
— О да, я планировала его, но недолго. Узнала, что моя дочка собирается на пляж, накануне отправилась с Сажиным туда же, убила его, придавив машиной, и оставила труп в камышах.
— А цепочка? — спросила Рита. — Вы и цепочку нарочно повесили на камыши, чтобы тем самым подставить Светлану? Уж это наверняка?!
— Цепочку? А что, вы и ее нашли? Ну надо же — замечательно! — Она посмотрела на Светлану и, словно извиняясь перед ней, подняла плечи и вжала в них голову. — Нашли… Надо же!
— Ты хотела, чтобы твою дочь упекли за убийство, которое она не совершала?
— Да! А вы как думали? Света была моей соперницей, правда же, доченька? И я очень, ну просто очень хотела походить на нее! И в ресторан этот я притащилась с Сажиным вовсе не для того, чтобы лишний раз подставить тебя, моя дорогая Светочка. Вовсе нет! Будь он жив, сказал бы тебе, как он издевался надо мной, как хохотал в ответ на мое стремление хотя бы немного походить на тебя! Помнится, мы сидели с ним за столиком, заказали пиво и рыбу, и он, разглядывая меня и понимая, что я куражусь — с этой нарисованной родинкой, — откровенно издевался надо мной. Ну и что, говорил он, что у меня нет морщин, все равно я старая! Старая! И больная. Он видел, как я страдаю от желудочных колик, извиваюсь в постели. Ему не нужна была старая больная женщина.
— Мужики вообще не любят, когда женщины болеют, — неожиданно вставила Дина. «Странное дело, — подумала Рита, — у нее какой-то сочувствующий взгляд».
— Можете спросить официантку, ту самую, которой вы сейчас устраивали экзамен. Мы поругались, и я ушла. Не могла больше терпеть его издевательства. Его ирония граничила с оскорблениями. И если бы у меня появилась возможность, я бы его убила тогда!
— Вы раздавили его машиной, — сказал Марк, — потом вернулись на ней домой и оставили ее под окнами вашего дома. И что потом? Вы спокойно отпустили Светлану именно на то самое место, где их с Диной ожидал труп Сажина? Вы были в своем уме, когда сделали это?! Почему вы не остановили их? Неужели вам их было не жалко?
— Я отговаривала ее, можете сами спросить. Света, разве я не пыталась тебя остановить?
— Да, пыталась, — разлепив сухие губы, проговорила Света.
— Она еще тогда страшную историю рассказала, — сказала Дина в защиту Валентины. — Она не хотела, чтобы мы ехали. Но Света все равно не послушалась. И я тоже. Мы хотели доказать самим себе, что никого не боимся. Но разве мы могли предположить, что нас ждет такое!
— Постойте. А как же телефон? Где телефон Сажина? Он у вас, Валя? — спросил Марк.
Когда он назвал ее по имени, коротко — Валя, Рита готова была покинуть ресторан. Тот факт, что она вычислила убийцу Сажина, уже не имел никакого значения. Пусть Валентину посадят. Отношения уже испорчены, подмочены ядом измены и предательства. И зачем она только пригласила сюда этих мужчин? Чтобы они разорвали ее в клочья? Написали заявления в милицию? При всей своей внешней агрессии, как показалось Рите, эти трое, да и Денис тоже, не способны на решительные поступки. Ведь если на Валентину заведут еще одно уголовное дело (не считая убийства Сажина), им придется тратить свое время на беседы со следователями, ворошить прошлое, а это не так-то просто, когда подорвано здоровье. Ей показалось, что им хватит и этого вечера, и той порции унижения, какую Валентине пришлось выпить за этим ужином вместе с коньяком. Ее и так вымазали в дерьме и втоптали в грязь, уличили во всех смертных грехах. Но как она держится! Кажется, с каждым новым обвинением она словно обретает внутреннюю силу. Удивительная женщина! Глаза блестят, щеки разрумянились. А ведь еще недавно она была так слаба, едва передвигалась, казалась чуть ли не смертельно больной. Неужели на нее так благотворно подействовала определенность? Теперь, когда всем все стало известно и ей нечего больше скрывать, она и в камере будет вести себя с достоинством. Хотя о каком достоинстве может идти речь — ведь она подставила своего же собственного ребенка.
Рита очнулась. Марк спросил о телефоне Сажина. Валентина молчала. Открылась дверь, вошла официантка с подносом — на этот раз она принесла отбивные. Перед тем как выйти, она подошла к Ларионову и сказала ему что-то на ухо. Тот кивнул, полез в карман, достал несколько купюр и сунул их девушке в вырез блузки. Она быстро вышла из зала.
— У меня его телефон, — вдруг сказал Ларионов. — Может, хватит бить ногами в живот эту несчастную женщину?
33
Рита покраснела. Марк понял, что произошло нечто непоправимое: она ошиблась, просчиталась, допустила какой-то неслыханный промах. Что-то неуловимое витало в воздухе. Пахло близкой сенсацией. Взгляды присутствующих были устремлены на Ларионова.
— Для начала я попросил бы этих четверых покинуть зал. Вы считаете их физическими инвалидами, а я считаю их моральными уродами! И не позволю, чтобы они и дальше упивались своей местью. Ну, перерезала Валечка их тормозные шланги. Они, может, ей артерию перерезали?
— Дурдом! — Атаев встал и направился к выходу. Но у двери вдруг остановился и взглянул на Марка: — Вы всегда слушаете пьяных маразматиков?
— Вы свое черное дело уже сделали, — приподнял плечи Марк. — Спасибо, что пришли.
Ефим Белоцерковский, возмущенно жуя отбивную котлету, протиснулся между столом и стеной и молча вышел. За ним последовали Денис Семенец и Роберт Борисов. Последний хлопнул дверью так, что с потолка свалился кусок штукатурки.
— Ну вот, сразу стало легче дышать. А теперь, если можно, господин Плетнев…
— Я никуда не пойду! — возмутился Плетнев, желавший узнать все подробности этого дела.
— Вы же здесь, чтобы охранять свою дочь, вот и делайте это за дверью. Когда все кончится, вы встретите ее и повезете домой. Мне не нужны лишние свидетели, неужели не понятно? К тому же вы к этой истории не имеете никакого отношения. Ваша же дочь, потерпевшая, так сказать, имеет право знать правду.
Плетнев, ругаясь вполголоса, тоже покинул зал. Дина посмотрела ему вслед без всякого сожаления.
Ларионов встал и пересел к Валентине, обнял ее, прижал к себе и поцеловал в висок. Потом поцеловал еще раз в светло-медный локон на виске.
— Ласточка моя! Никого не слушай и никогда никому не позволяй возводить на себя напраслину. Все это — чушь собачья! Ошиблась Рита. Прости ее. Но на самом деле все выглядело как-то странно. И самое удивительное в этой истории заключалось в том, что ты словно бы и сама поверила в то, что Сажина убила ты. Как будто напилась, убила, а когда проснулась, не помнила, как все это сотворила.
— Сережа, — Караваев был настроен решительно. — Ты-то хотя бы не путай нас. В чем дело?
