— Вы можете назвать человека, в чью пользу оно было составлено?
— Разумеется. Это моя сестра, Фаечка. Она живет в деревне, у нее трое детей, муж. Она — преданный мне человек, и я люблю ее всем сердцем. Я помогаю им, потому что это и моя семья. Что касается брачного контракта, то его мы тоже не составляли. Я позволяла Саше пользоваться лишь тем, что давала ему сама. И это доставляло мне удовольствие. Жаль, что все кончилось так печально. Хотя вы не находите, любезный Марк Александрович, что любому злу рано или поздно должен прийти конец?
— Вы общались с вашим бывшим мужем после развода?
— Я говорила вашему человеку, еще в его машине. Думала, он и есть следователь. Понимаете, даже после того, как мы с ним расстались, я словно чувствовала свою ответственность за него. Почти как за сына. Своих-то детей у меня нет. Я знала, что он вернулся в свою квартиру, живет один. Не скрою, я опустилась даже до слежки за ним, хотела узнать, ради кого он меня бросил. Оказывается, не ради кого. Просто решил пожить один. К нему никто не приходил. Хотя он не всегда ночевал дома. Возможно, его принимала Зиночка или кто-нибудь из моих приятельниц. Думаю, Саша дозрел до такого состояния, когда человеку хочется иметь свое собственное, личное пространство. Он мог гулять налево и направо, при этом получая деньги, но ему было важно, что у него есть дом, где его никто не достанет, где он предоставлен самому себе. Думаю, ему требовалась определенная свобода.
— Он знал, что вы следите за ним?
— Нет. Потом я изменила тактику и стала приходить к нему открыто, чтобы помочь по хозяйству. Не чужие все-таки люди. И поначалу он был не против. Надо сказать, Саша был неряхой. Есть мужчины-аккуратисты, у которых все на местах, все разложено по полочкам, но это тоже плохо, согласитесь: они, как правило, вечные холостяки. Саша же был небрежен, он не любил наводить порядок, особенно если это касалось кухни, грязной посуды, мусорного ведра. Я приходила и прибиралась. Иногда готовила ему. Он очень любил мои котлеты.
— Стало быть, у вас были ключи от его квартиры?
— Были? Почему «были», они у меня до сих пор есть. Просто он попросил меня предупреждать о своих визитах. И я соблюдала эту договоренность, не мешала ему. А потом поняла, что меня просто используют. Мало того, что я занималась уборкой, вычищая грязь, так еще и оставляла деньги на видном месте. Словом, однажды я поняла, что больше туда не пойду… вот и все.
— Мы можем поехать на его квартиру прямо сейчас, Роза Дмитриевна? Вы как себя чувствуете?
— Да никак, — тяжело вздохнула она. — Поехали.
Но эта поездка мало что дала. Квартира действительно оказалась захламленной. Запущенной, грязной. В кухне — гора грязной посуды, в холодильнике — много испорченных продуктов наряду со свежими дорогими деликатесами.
— Икру точно Зинка ему давала, знала, что он любит черную. — Роза Дмитриевна вертела в руках банку. — Она часто в Москве бывает, вот и привозит, считает, что только там она настоящая.
В спальне на туалетном столике (Марк отметил, что эта спальня могла бы принадлежать женщине — постель в кружевах, розовый ковер, шелковые занавески на окнах) стояли коробки с дорогими духами, туалетной водой, кремами, бальзамами. В ванной комнате — батарея шампуней, средство от выпадения волос, три халата, шелковая малиновая пижама, одиноко висевшая на вешалке.
— Он следил за собой?
— Да, это верно. — Роза Дмитриевна по инерции ходила и подбирала разбросанные вещи и складывала их в шкаф или в комод, а зайдя в кухню, автоматически принялась мыть посуду.
— Роза Дмитриевна, вы были правы — следов пребывания женщины здесь нет, — заключил Марк. — Он жил здесь один. И жил, надо признаться, как свинья.
Она кивнула и вдруг горько расплакалась.
9
Раз сигарета, два сигарета, три — опять сигарета… Тонкие обожженные окурки в пепельнице она продолжала посыпать пеплом очередной сигареты.
Валентина Рысина в халате, с тюрбаном из полотенца на голове и с питательной зеленоватой жирной маской на лице смотрела, как за окном бушевала настоящая гроза. Ветер подбивал дождевые струи и хлестал ими по стеклу, словно сыпал битым стеклом.
На душе и так холодно, невыносимо холодно, так еще и эта гроза, обезумевший ветер, ощущение безысходности и совершенной пустоты впереди.
И гнетущая тишина в квартире. Тишина бывает разной. Иногда — благостной, когда ты чувствуешь себя безмятежно счастливой: и дома, в семье, все благополучно, и можно о деньгах не думать. Хорошо еще, когда знаешь, что с минуты на минуту позвонит любимый мужчина. Сейчас же тишина казалась ей зловещей. Так тихо не бывало в этом доме никогда. И все потому, что в детской нет Светланы.
Звонок в передней разломал и тишину, и чувство одиночества, с головой накрывшее Валентину. Кто-то хочет ее увидеть, что-то сказать, поговорить, спросить о чем-то.
Она бросилась открывать, словно была уверена, что увидит именно того, кого и хотела. Но на пороге стояла пара мокрых людей с бледными вымученными лицами. По лицам их стекала дождевая вода.
— Проходите, — сказала она, нехотя впуская чету Плетневых. — Вы же вымокли совсем.
— Зато вам, как я вижу, очень даже неплохо живется, — ядовито заметил, стряхивая воду со шляпы, Павел Николаевич. — Масочки вон делаете! И совершенно не переживаете за дочь, которая сидит почти что в тюрьме!
Его жена, Ирина, в ярко-красном плаще смотрелась нелепо и даже смешно. Она постоянно шмыгала носом и сморкалась в большой мужской носовой платок.
— Успокойтесь. Нельзя же так сразу набрасываться. — Валентина жестом пригласила их войти в кухню, где, по ее мнению, было теплее и уютнее. — Сейчас чаю выпьем… или вам что-то покрепче?
— Вообще-то я не пью, но сейчас не отказался бы, — довольно агрессивно ответил Плетнев, следуя, однако, за хозяйкой в кухню. — Так что делать будем? Вы думаете, что мой адвокат, которому я уже заплатил вперед немалую сумму, будет защищать и вашу дочь?
— Я так не думаю. Больше того, я уверена, что Светлане никакой адвокат не понадобится, и рано вы начали бить тревогу, Павел Николаевич. Вы же отлично понимаете, что наши девочки ни при чем. Что это — стечение обстоятельств. И вообще, я не уверена, что можно доверять результатам экспертизы. Надо же до такого додуматься — на капоте машины или на фаре, не знаю, кровь мужчины, труп которого они случайно обнаружили в камышах! Вы сами-то верите в это? Да просто этим следователям надо поскорее закрыть дело, вот они и схватили первых, кого увидели!
— А вы знаете, что имеются и другие свидетели? Между прочим, следователь прокуратуры Садовников с женой проезжали как раз мимо этих злосчастных камышей. И кто знает, зачем они спустились к пляжу, может, хотели посмотреть, на месте ли труп?
— В смысле? — не поняла Валентина. — Садитесь. Сейчас…
Она достала из буфета бутылку виски, плеснула Плетневу и себе, взглядом спросила Ирину, не желает ли и она, но та замотала головой.
