– Глупо, – очень спокойный Фельсенбург очень спокойно отхлебнул вина. – Мост вам же отстраивать и придется, а добраться до Гетца можно хоть через Хербстенбруннен, хоть через Доннервальд. Правда, здесь Бруно.
– Главное, здесь вы, – собеседник поставил стопку и вновь воззрился на Руппи, явно собираясь перейти к главному. Зепп, когда что-то доказывал, так же отодвигал выпивку и клал обе ладони на стол. Худшего начала придумать не вышло бы и нарочно.
– Да, – подтвердил Фельсенбург, не прекращая потягивать вино, – в Доннервальде я, мой слуга и моя кошка. Что дальше?
– Я скажу, однако сперва еще раз повторю ваши слова. Вы объявили, что Фельсенбурги никогда не станут служить Марге, и отказались уйти вместе со мной.
– Вам отказать еще раз? Пожалуйста, мне не жалко. – Какая все же навязчивая штука пистолет, как и кинжал, и этот дурацкий стаканище, которым, засадив точно в висок, можно хоть кого прикончить. Пистолет морисский, кинжал – кэналлийский, хрусталь – кошки знают чей, а соблазняют одинаково… Но терпеть можно, можно!
– Звать вас к себе мы больше не будем, наоборот, это мы пойдем за вами!
– Куда, если не секрет?
– Куда потребуется! Вашу клятву скормить Марге закатным тварям слышало полтысячи человек…
– Возможно, я погорячился: твари могут от падали отказаться.
– Это их дело, – тоном приносящего присягу новобранца объявил Бессер, – а наше – предоставить им такую возможность! Мне, вернее, нам, офицерам Горной армии, Марге с его каплунами нужен не больше вашего! Вы знаете, что Гетц хочет закрепиться в горах и учредить свою марку?
– Восхитительно.
– Что?
– Всё. Вы уже думали, как вас станут отличать от бергеров?
– Нет, и не собираемся! Руперт фок Фельсенбург, у нас немало офицеров, которые не намерены забиваться в норы и оттуда огрызаться. В конце сражения к нам перешел слышавший тебя полуэскадрон, так что мы знаем, чего ты хочешь. Ты велел решать, и мы решили. Мы – вариты, а не пушечное мясо и не мыши при столичных крысах! Мир принадлежит тому, кто способен его взять и удержать. Так говорил Торстен, так говорим мы, но нам нужен вождь! Настоящий, а не дряблая холощеная скотина… В тебе течет кровь Торстена, но она много в ком течет, главное, тебе никто не указ, и ты знаешь, чего хочешь! Ты не желаешь загребать жар для Марге, и мы не желаем. Тебе смешно, что Гетц решил засесть в горах, нам не смешно, а муторно, и мы с хромым мерином не останемся. Есть только один способ никому не подчиняться – подчинить всех себе, как это сделал Торстен. Ты это можешь, ты это сделаешь, и мы пришли за тобой…
– Не за мной, – резко поправил Руперт, – а ко мне. Решать, куда и за кем идти, буду я. Ваш фок Гетц горазд говорить перед боем не выигранным, вы – после проигранного, мне тошно и от первого, и от второго. Предлагать сдаться ничем не лучше, чем… подносить стопку тому, кто только что отлупил вашего хозяина. Отправляйтесь к своим «уларам», из города вас выпустят, но возвращаться не советую. Что до меня, то я остаюсь с Бруно. Ровно столько, сколько сочту нужным, а вы с вашим Гетцем можете делать, что хотите.
– К весне мы его пошлем к Змею! Нам, как и тебе, нужна вся Дриксен, а не медвежий угол. Твое доверие надо заслужить, и мы его заслужим, ты скоро о нас услышишь!
– Будет любопытно. Простите, что не провожаю, – много дел, и уберите свои деньги. Выпивка… в счет ваших будущих подвигов.
Глава 2
Талиг. Акона
Доннервальд
1 год К.В. 10-й день Зимних Ветров
1
Ткань казалась смешанным с золотом молоком и смешанным со снегом солнцем. Мэллит провела рукой по мерцающему атласу и захотела, чтобы первородный Ли увидел ее в новом наряде и с золотым цветком на груди.
– Мама кроит лучше меня, – Селина тоже смотрела на разложенное на постели диво, – но она теперь вряд ли быстро приедет, а если я ошибусь, мы подгоним: на тебя шить просто. Главное, чтобы я успела с вышивкой… Обычно много золота – дурной тон, но тут нужно шить именно золотом, а господин Юхан как раз нашел настоящую алатскую канитель.
– Что ты хочешь вышивать, – спросила гоганни, – и почему боишься не успеть?
– Осеннюю рябину, это очень красиво и тебе пойдет. Уилер говорит, в Алате это самое главное дерево, потому что несет в себе сразу огонь и осень. Я этого не знала, но нечисть всегда гоняли рябиновыми ветками.
– Я помню Сакаци, – Мэллит вновь тронула прохладную материю, представляя, как на ней сплетаются золотые ветки. – Там любят огонь и осень.
– А ты знала, что монсеньор Лионель – алатский господарь? Сакаци на самом деле принадлежит ему.
– А как же царственная? Она сделала меня своей воспитанницей и назвала баронессой Сакаци. Так было нельзя?
– Наверное, нет, но люди часто делают, что нельзя, а потом договариваются, и становится можно. Если бы тебя не удочерили Вейзели, монсеньор Лионель позволил бы тебе остаться баронессой Сакаци, а монсеньор Рокэ это бы утвердил. Правда, надо было бы еще уговорить алатского герцога, но он хитрый и спорить с нашим регентом не стал бы.
– Сэль, – все же решила выяснить гоганни, – почему надо торопиться с вышивкой? Нас ждет праздник праздников? Но тогда тебе тоже нужны одеяния.
– У меня целых три новых платья, – Сэль принялась аккуратно складывать ткань, – здесь их еще никто не видел. Чтобы ловить в Доннервальде бесноватых, нужно было выглядеть девицей из хорошего дома, так что пришлось купить и подогнать. Потом мне понадобится что-то для Кагеты, но я пока не очень понимаю, как кроить рукава, которые там носят. Виконт Валме знает только, как они выглядят, похоже, там подрез, но сперва в любом случае надо договориться с казаром, а без монсеньора Лионеля это не выйдет.
– Ты хочешь ехать в Кагету, – сразу удивилась и огорчилась Мэллит, – зачем? Это дикие земли, где делают сладкое вино, не омывают рук и предлагают гостям своих женщин.
– Ты же знаешь, что я поклялась папеньке выйти за короля, а казара можно считать королем, – подруга со вздохом убрала атлас в ящик. – Маршала, пока мы шьем, придется сюда не пускать, а то он нитки когтями повыдергивает… Виконт Валме говорит, что Баата – настоящий проныра и сделает все, чтобы угодить монсеньору Рокэ. Конечно, очень плохо, что мне придется уехать, но Олларию должны взять прежде, чем договорятся с казаром, ведь она намного ближе. Я еще успею помочь монсеньору Рокэ проверить тех, кто останется.
– Сэль, – Мэллит подошла к подруге и взяла ее за руку, – ты хочешь ехать в Кагету к нареченному Баатой, про которого ничего не знаешь? А вдруг… вдруг тебе будет с ним плохо?
– Я должна, – Сэль была грустна и спокойна, как осенний рассвет. – Конечно, если Баата согласится, а там посмотрим. Толковый король поймет, что со мной хорошо ловить бесноватых, которые лезут к нему из Гайифы, и не станет делать плохо женщине, которая ему полезна. И у которой такие друзья, как у меня. Если вдруг муж станет вести себя со мной по-скотски, папенька и Зоя с ним поговорят, но я думаю, до такого не дойдет. Виконт Валме говорит, что Баата очень вежливый и спокойный, а убивает, только если не придумает ничего другого… Кроить лучше днем, а сейчас я попробую нарисовать, что я хочу сшить. Ее величество очень хорошо рисовала, она мне кое-что показала, но мы уехали раньше, чем я успела научиться. Если я буду жить в Кагете, то попрошу сестру казара мне помочь, она хорошо пишет красками.
