– Давайте мне мои деньги! – напомнил мальчуган. – Без денег я не отдам!
Кондратьев порылся по карманам, ничего не нашел и повернулся к своим подчиненным:
– Кто-нибудь, дайте пятьсот рублей!
Деньги нашли, ребенок отдал конверт и тут же ретировался.
Федорин потянулся за конвертом, но Кондратьев покачал головой и, держа этот конверт в руке, направился в комнату охраны. Федорин шел за ним, недовольно ворча.
Кондратьев посмотрел конверт на просвет, потом положил на стол, направил на него сильную лампу, затем осмотрел при ультрафиолетовом освещении.
– Вроде ничего опасного нет, но лучше бы вы вышли из комнаты, пока я его открываю!
Федорин только махнул рукой.
Кондратьев пожал плечами, что-то проворчал и осторожно открыл конверт.
В нем была всего одна фотография.
На этой фотографии была женщина средних лет, сохранившая остатки былой красоты. Однако лицо ее было изможденным и осунувшимся, оно было отмечено печатью усталости и страха.
Женщина на фотографии сидела в кресле с высокой спинкой, руки ее были привязаны к подлокотникам кресла. За спиной у нее была кирпичная стена, чуть в стороне виднелся стеллаж с какими-то пакетами. На коленях у женщины лежала развернутая газета.
– Сегодняшняя, – проговорил Кондратьев.
– Что? – переспросил шеф, оторвав взгляд от фотографии и мрачно взглянув на начальника охраны.
– Я говорю, что газета сегодняшняя. Это распространенный прием, который используют все похитители, чтобы показать, что жертва в данный момент еще жива.
– Жива, – словно эхо, повторил Федорин.
И тут снова зазвонил его мобильный телефон.
Николай Васильевич жестами показал Кондратьеву, чтобы тот попытался отследить звонок.
– Громкую связь! – прошептал Кондратьев одними губами, хотя никто пока не мог его слышать.
Федорин недовольно кивнул, включил громкую связь и нажал кнопку ответа.
В комнате зазвучал уже знакомый обоим холодный механический голос:
– Ну что, получил фотографию?
Федорин не ответил, но ответ и не был нужен.
– Мы сделали то, что ты просил. Подтвердили, что твоя жена жива. И она будет жива, пока ты будешь четко выполнять наши инструкции. До сих пор ты вел себя как послушный мальчик. Надеюсь, так будет и дальше – в этом случае каждый из нас получит то, что хочет. Ты – свою жену, мы – свои деньги.
– Это не твои, это мои деньги! – не сдержался Федорин.
– Я тебе разрешил говорить? – перебил его механический голос. – Молчи и слушай, говорить будешь, когда я позволю. Продолжай продавать акции. И чтобы никакой самодеятельности! Если попытаешься вести собственную игру, мы скормим твою жену собакам. Большим, страшным собакам. Ты все понял?
– Понял, – больным, севшим голосом ответил Федорин.
Он все еще держал трубку в руке, словно ожидал продолжения разговора, но из динамика уже неслись сигналы отбоя.
Наконец Федорин опомнился и отключил телефон. Он повернулся к Кондратьеву и спросил:
– Опять не удалось отследить звонок?
– На этот раз я отследил его до Рейкьявика.
– Рейкьявик? – переспросил Федорин.
– Это в Исландии, – проговорил Кондратьев.
– Да что я, не знаю? Значит, опять пустышка!..
– Пустышка, – Кондратьев кивнул. – Номер в Рейкьявике, конечно, подставной, фантомный. Настоящего абонента отследить через него невозможно.
Затем он придвинул к себе фотографию, взял в руку лупу и склонился над снимком.
– Что ты там увидел?
– Вот здесь, на заднем плане… вы видите – на стеллаже пакеты? На них что-то написано…
Он еще внимательнее вгляделся в фотографию и наконец проговорил:
– Кажется, я понял, что там написано. Винсент Миллер.
– И что это такое? – Федорин взглянул на начальника охраны исподлобья.
– Название фирмы, которая производит специальный корм для бойцовых пород собак. В этот корм добавляют специальные вещества, повышающие агрессию.
– Ну и что?
– Это можно как-то использовать… можно проверить всех, кто покупает этот корм, выяснить, кто из них может быть связан с вашими конкурентами. Этот корм дорогой и редкий, им торгует не так много поставщиков.
– Черта с два! – перебил его Федорин. – Ничего ты не узнаешь! Только время зря потратишь!
– Почему вы так считаете?
– Ты что, думаешь, он просто проглядел, что на фотографию попал пакет с кормом? Он слишком умен, чтобы допустить такой прокол! Это намек!
– Намек? – переспросил Кондратьев, вопросительно взглянув на шефа.
– Да, намек! Он знает… он все про нас знает…
– О чем вы?
– Машу в детстве напугала большая собака, и с тех пор она их дико боится. До судорог, до безумия. Поэтому он упомянул собак в разговоре. И поэтому он сделал так, чтобы пакет с кормом попал на фото. Чтобы я понял, что это – не простая угроза. И я это понял. Так что ничего ты не сможешь узнать.
– Что же нам делать?
– Мне придется выполнять их инструкции. И надеяться, что они выполнят свои обещания.
Федорин ссутулился, как будто на его плечи легла каменная плита, и вышел из комнаты охраны.
Кондратьев выждал немного, открыл сейф, достал из него запасной телефон и набрал короткий номер.
Услышав ответ, вполголоса проговорил:
– Все сработало. Он понял намек. Можете не бояться, он станет действовать строго по инструкции, без отклонений. Никаких сюрпризов не будет. Это я вам гарантирую. Да, можете не сомневаться. С егостороны сюрпризов не будет. Его вы можете не бояться. Да, вы правильно поняли, это намек. Деньги все еще не пришли на счет в Сингапуре. Не пытайтесь меня перехитрить. Это вам может дорого обойтись. Я ведь говорил вам – у меня все под контролем, и если я не получу свои деньги, у вас будут неприятности!
Кондратьев нажал кнопку отбоя и спрятал телефон в сейф.
На следующий день, подойдя к служебному входу театра, Лиза увидела припаркованный возле входа незнакомый пикап. Пикап был новенький, голубого цвета, и на его борту был нарисован красивый миндалевидный глаз. Точно такой же глаз, как на злополучном брелоке от ключей.
Проходя мимо пикапа, Лиза замедлила шаги и прочитала надпись над глазом:
«Око Ра. Продажа и установка охранного оборудования».
Значит, ее расчет оправдался.
Дядя Костя позвонил по тому телефону, который Лиза ему дала, и фирма тут же прислала к ним в театр своего специалиста, чтобы установить камеры.
