Тут из церкви, мимо которой проходила возбужденная толпа, вышел священник.
– Уймитесь! – крикнул он, подняв худую костлявую руку. – Уймитесь, нечестивые!
– А вам, святой отец, не следовало бы защищать ведьму! – подала голос булочница, но священник так взглянул на нее, что она отступила и смешалась с толпой.
Да и вся толпа подалась назад, так что вокруг лежащей на земле старухи образовалось свободное пространство.
– Разойдитесь по домам! – грозно воскликнул священник. – Не вам решать, кто прав, кто виноват!
Уилл подошел к неподвижной старухе, опустился на колени, перевернул ее на спину.
Голова Мегги была залита темной кровью, седые нечесаные волосы потемнели и слиплись. Она еще дышала, но дыхание было неровным и слабым.
Вдруг глаза ее раскрылись и вспыхнули лихорадочным огнем.
– Это ты, Уилл Шекспир? – прохрипела старуха прерывающимся голосом.
– Я, Мегги! Сейчас я принесу тебе воды, обмою рану…
– Поздно, Уилл! Я уже одной ногой на том свете… ты лучше вот что… пойди в мой дом и забери карты.
– Карты? – переспросил Уилл. – Какие карты?
– Карты Таро… те, на которых я тебе гадала. Забери их – они твои по праву. Они помогут тебе… раскроют твои глаза…
Старуха мучительно закашлялась, изо рта у нее поползла ниточка кровавой слюны, и она замолкла, глаза закатились и подернулись белесой пленкой небытия.
– Мегги! – окликнул ее Уилл.
– Оставь ее, – проговорил священник и закрыл рукой глаза старухи. – Оставь ее, она уже не с нами.
Уилл поднялся и огляделся по сторонам.
Никого, кроме них со священником, на улице не было. Толпа рассосалась, люди разошлись по домам, как только поняли, что развлечение отменяется.
Церковный служка взвалил мертвую старуху на садовую тачку и увез ее на церковный двор.
Уилл проводил ее взглядом.
Что она сказала?
Что он может забрать карты Таро. Что эти карты помогут ему, раскроют его глаза.
Да мало ли что говорила старая ведьма! Нельзя, никак нельзя верить ее словам!
Даже тем, что она сказала перед смертью?
Уилл вспомнил те удивительные видения, которые посетили его в доме старой Мегги. Может, в ее словах все же кроется зерно истины? Тем более слова умирающего священны…
Уилл и сам не заметил, что ноги несут его к дому старухи.
Дверь ее дома была широко распахнута, изнутри доносились какие-то подозрительные звуки. Уилл поднялся на крыльцо, опасливо заглянул в комнату.
Внутри ведьминой лачуги хозяйничали мальчишки. Один из них рылся в сундучке, другой поймал старухину кошку и тянул ее за хвост. Кошка истошно мяукала и пыталась расцарапать своего мучителя, но тот обернул руки тряпкой.
– А ну, вон отсюда, паршивцы! – крикнул Уилл.
– А ты кто такой, чтобы здесь командовать? – огрызнулся один из хулиганов.
– Сейчас узнаешь кто! – Уилл схватил прислоненный к столу старухин посох и замахнулся на мальчишек.
– Тикаем! – крикнул тот, что мучил кошку.
Он бросил несчастное животное, которое тут же спряталось в темном углу лачуги, и выскочил на улицу. Приятель покосился на Уилла и тоже выбежал из хижины.
Оставшись в лачуге один, Уилл огляделся по сторонам.
В хижине все было перевернуто вверх дном, котелок опрокинут на погасшие в очаге угли, на полу валялись разбросанные пучки трав, змеиные шкурки и ветки чертополоха.
Он заглянул под стол, откуда старуха доставала свои карты, но там ничего не было, кроме мусора. В мусоре что-то сверкнуло, но это оказался всего лишь осколок зеркала.
Уилл взял со стола огарок свечи, зажег его кремневым кресалом и обошел углы лачуги.
В одном из углов он нашел открытый сундучок, но в нем ничего не обнаружил, видно, здесь уже похозяйничали малолетние хулиганы и забрали все сколько-нибудь интересное.
В хижине, как и прежде, царил тяжелый и неприятный запах – запах колдовских зелий, запах нищеты и старости.
Уилл хотел выйти отсюда на свежий воздух и уже шагнул к двери, как вдруг к нему подошла старухина кошка – та, которую он спас от малолетнего живодера.
– Что тебе, Бесс? – спросил ее Уилл, вспомнив, как называла старая Мегги свою любимицу.
Кошка потерлась об его ноги, мурлыкнула, выразительно заглянув в глаза, а потом пошла в дальний угол лачуги.
Уилл проводил ее взглядом.
Кошка остановилась на полпути, повернула голову, призывно взглянула на Уилла и снова мяукнула.
Это было так понятно, что Уилл, не раздумывая ни секунды, последовал за Бесс.
Она подошла к стене, села кувшинчиком, обернув лапы хвостом, и снова мяукнула.
– Что же ты хочешь сказать?
Кошка взглянула на Уилла, словно дивясь его непонятливости, затем снова поднялась и принялась передними лапами царапать хлипкую дощатую стену, при этом она то и дело очень выразительно посматривала на юношу.
– Вот оно что! – Уилл достал свой нож и принялся кромсать стену в том же месте, которую только что царапала кошка.
Бесс, видимо, удовлетворенная, отошла в сторону и села в прежней позе.
Вскоре гнилые доски разлетелись на щепки, и Уилл увидел в стене углубление.
Засунув туда руку, нащупал деревянную коробочку, вытащил ее, открыл.
Внутри коробочки лежали те самые карты Таро, на которых ему гадала несчастная старуха. Он увидел повешенного за ногу человека, расколотое молнией дерево, увитую плющом башню, шута в колпаке с бубенцами…
Перед внутренним взором Уилла снова возникли видения, которые явились ему прошлый раз в этой же самой хижине.
В это время на улице послышались приближающиеся голоса и шаги нескольких человек.
– Вот ее хижина, – говорил один из них.
– Надо спалить ее! – отозвался другой.
– Спалить вместе со всем содержимым! Со всеми ее колдовскими штучками!
Уилл сунул ведьмины карты за пазуху, проскользнул к задней стене хижины и вылез через окно, едва в него протиснувшись. Ему совсем не хотелось, чтобы те люди видели, как он выходит из лачуги старой колдуньи.
Перед тем как пойти в ресторан, Лиза перебрала свою заветную колоду. В руку ей словно сама выпала карта – забавный человек в камзоле из разноцветных лоскутов и в колпаке с бубенчиками. Шут.
