– Доставай! – скомандовал сборщик, а сам освободил от газеты бутылку водки и свинтил крышку. Не мешкая, налил себе ровно дозу, залпом выпил. – Все, хлопцы, остальное – вам.
Воскресный маршрут был и без того коротким, к тому же Виктору осталось проинкассировать меньше половины точек, но чаевых он насобирал больше, чем в будни. Понятно, почему ветераны инкассации, как правило, бегали сборщиками по субботам и воскресеньям.
Эксперименты с чудесным блокнотом Виктор пока прекратил – не было возможности взяться за карандаш, да и без того многое прояснилось. Если свойства блокнота не исчезнут, сколько же всего можно напридумывать и осуществить! Но только не при свидетелях и не сейчас, а в одиночестве и дома.
Остаток маршрута Козлов просидел на заднем сиденье, тише воды, ниже травы. Джон Маленький тоже помалкивал. Поговорили они с Виктором, только когда сдали в отделении банка ценности и оружие и распрощались с Козловым. Они сели в машину, и, глядя, как Козлов, словно пыльным мешком прибитый, идет по вечерней московской улице с необычно тощим портфелем в руке, Виктор медленно выпил стакан водки.
– Чего это с Козлищем случилось? – спросил Джон Маленький.
– Понятия не имею, – ответил Виктор, закусывая бутербродом с колбасой. – Может, ты своими подковырками и в самом деле у ветерана совесть разбудил.
– Сомневаюсь. – Водитель подозрительно посмотрел на Виктора. – Слушай, а чего это ты там все время рисовал?
– Да так, практикуюсь, хочу в полиграф поступить.
– Засвети!
– Не могу. Плохая примета.
– Да брось, когда это художники свои творения скрывали…
– Нет, Джон, извини.
– Если не покажешь, домой не повезу, общественным транспортом добираться будешь, – пригрозил водитель.
– Думаешь, испугал?
– Ладно, шучу, – улыбнулся Джон Маленький. – Не хочешь, не открывай свои секреты. Помчались…
* * *
Дома Виктор долго сидел перед блокнотом, открытым на чистой странице. Таких страниц оставалось гораздо больше, чем использованных. Пересматривать рисунки не спешил, хоть и было любопытно, – наверняка там вновь произошли изменения. Сначала надо было дочитать рукопись, и он взялся за стопку листков.
Накал страстей в нетленке не снижался, даже наоборот. Положительные и отрицательные герои гибли едва ли не на каждой второй странице. В кульминации рыбаки, как и следовало ожидать, одерживали верх над злодеями.
По тексту разоруженных бандитов запирали в канцелярии гостиницы, которую те сами облили бензином, с целью сжечь в ней плененных спиннингистов. Но Лещевский не стал ждать законного правосудия и, мстя за себя и товарищей, выстрелил в гостиницу из ракетницы:
«…Шипящая красная ракета, предназначенная для сигнала «Финиш!», вырвалась из ракетницы и, чуть вильнув, устремилась в сторону окна гостиницы, из-за решеток которого потрясали воздух кулаки.
Все могло закончиться по-другому. Волохову достаточно было подставить под ракету ладонь, и он отделался бы лишь ожогом. Но полковник отдернул руки и присел, вжав голову в плечи. Искрящаяся ракета влетела в помещение, ударилась в дверь, запертую с внешней стороны на засов, и упала на залитый бензином пол.
– Вот вам высшая справедливость! – сказал Эдуард Лещевский».
Это была последняя страница рукописи. Боевики сгорали вместе с гостиницей, никто из рыбаков даже не подумал прийти им на помощь, а кто-то в это время, ни о чем не догадываясь, продолжал ловить рыбу…
История Виктору понравилась, нарисовать действительно можно было многое. Но, наверное, лучше не в альбоме, а на обычных листах – так рисунки и сканировать проще, и сюжет на них меняться не должен. И все-таки ключевую сцену, когда Лещевский наводит ракетницу на гостиницу, Виктор нарисовал в блокноте. Очень было интересно, что может в такой ситуации измениться, после того как художник ненадолго закроет глаза.
Но прежде Виктор не отказал себе в удовольствии достать из холодильника самогонку и налить стопочку. В бутылке осталось еще примерно на три приема. Нормально. Вспомнил, как нарисовал себя, пьющего, после чего и в самом деле слегка захмелел. Что ж, пора было провести очередной эксперимент. Виктор моргнул. На рисунке в блокноте Лещевский уже не целился из ракетницы в окно гостиницы – его руку перехватил оказавшийся рядом приятель, который, видимо, хорошо понимал, чем может закончиться выстрел. Виктор моргнул еще раз.
На рисунке кто-то из сцепившихся друзей-рыболовов все же нажал на спусковой крючок. Но сигнальная ракета полетела не в окно гостиницы, а в совершенно противоположную сторону – прямо в него, Виктора.
Он не стал прятаться, как отрицательный герой романа «Криминальная рыбалка» полковник Волохов. Вместо этого схватил со стола бутылку и выставил ее перед собой. Сигнальная ракета, вырвавшаяся со страницы блокнота и появившаяся на кухне обычной тушинской квартиры, врезалась в поллитровку, которая лопнула с коротким треском. Осколки и искрящаяся ракета упали на раскрытый блокнот, на него же вылились остатки самогона, сразу занявшиеся огнем. Виктор отпрянул, наткнулся на стул и упал, но тут же вскочил.
Чудесный блокнот горел голубым пламенем. Виктор дернулся было его схватить, но пожалел руки, хорошо понимая, что погасить огонь все равно не получится. Блокнот сгорел быстро – вместе с рисунками, которые отображали ситуации из пока не опубликованной нетленки, но обретавшие на чудесных страницах самостоятельную жизнь.
Какое-то время Виктор Кармазов глядел на пепел. Потом оделся и выбежал из дома в ночное Тушино. Он хорошо помнил, где именно выбрасывал из окна машины странички блокнота со стертыми рисунками. Таких страничек было две, и хотя бы одну из них он очень надеялся отыскать!
Часть вторая
Чудесные страницы
Чего только не случается в работе инкассаторов! Работа опасная – люди деньги возят. Хотя и не опасней других работ. Денежные суммы, конечно, перевозят очень большие, да только потенциальные грабители связываться с инкассаторами боятся. Потому что у каждого инкассатора и у водителя на поясе в кобуре имеется пистолет системы Макарова и каждому дано право этот ствол применить, согласно инструкции.
Но инструкции – инструкциями, а люди в инкассации работают живые, и у всех бывают свои желания и потребности. К примеру, захотел старший во время маршрута выпить кружечку пивка – кто ему запретит? Не сборщик же и не водитель. Старший маршрута просто скажет водителю, мол, останови-ка рядом с такой-то закусочной, мол, что-то в горле пересохло. И – к черту инструкции, пивка хочется.
Попадая на утренний маршрут, обслуживающий сберкассы в районе Октябрьского поля, Щукина и Тушина, а точнее – доставляя в эти сберкассы деньги и забирая, так называемый «пересчет», Виктор неизменно выпивал с Иваном Георгиевичем по кружечке пива. Иван Георгиевич, которому было за шестьдесят, всегда, хоть и назначался сборщиком, без разговоров садился на заднее сиденье и исполнял обязанности старшего маршрута. Сберкассы – это не магазины и столовки – со сберкасс инкассаторам никогда не перепадало никакого навара в плане чаевых и тому подобного. Вот Иван Георгиевич и не парился – сидел на заднем сиденье, в нужный момент подавал напарнику соответствующие сумки и опять-таки в нужный момент другие сумки у сборщика принимал. Работа не пыльная.
