– Да нет у меня… – Шурик хотел сказать «никакого мотоцикла», но Ирина его перебила:
– Принесет он, Андрей Панкратыч, обязательно принесет. Завтра, правда, Александр? – Она отчаянно стала ему подмигивать. – Ну, пообещай же Андрею Панкратычу, что завтра принесешь. Монастырь откроется – во сколько он там открывается? – и ты сразу туда пойдешь. Правда? – Она распахнула перед Шуриком рубашку, оголив груди, которые можно было сравнить по форме с двумя наливными яблоками, но еще и с двумя набухшими розовыми сосочками, и томно закатила глаза, как бы давая понять, что за данное обещание его ждет много-много удовольствий.
– Хорошо, завтра принесу, – вздохнул Шурик. – Только не утром, а где-нибудь в обед.
– Спасибо, спасибо, – запричитал Андрей Панкратович. – Я тебе много денег дам…
– Ирина, встречаемся завтра. Ровно в час у кинотеатра, – не стал больше слушать Шурик. – Договорились?
– Договорились, – удивилась Ирина его решительности. А Шурик, коротко бросив: «До свидания!», мигом выскочил из дома…
УГОВОР
Когда совсем стемнело, Ирина проявила отснятую фотопленку. Почти все семьдесят два кадра: и те, что она делала в монастыре, и на пляже, и сегодняшние с Шуриком вышли четкими, контрастными. Фотографии она решила напечатать ночью, а завтра, при встрече с Шуриком, показать ему парочку самых интимных.
«Потребую у него иконку, и, если этот мямля вдруг заартачится, начнет денег просить, пригрожу, что приклею фотографии на забор при входе на танцплощадку и еще там, где народа бывает побольше, – думала москвичка. То, что на фотографиях вместе с Шуриком истринские жители увидят и ее подружек, Ирину ничуть не заботило. – Нравственный облик всяких там Катек и Шуриков – это ерунда. Все равно через полтора месяца, в день отъезда из Истры, я эти фотографии: и с Танькой голенькой на пляже, и с Катькой, да и другие такие же, которые наверняка успею наделать, расклею где-нибудь поближе к школе – пусть местные вундеркинды повеселятся».
Повесив пленку для просушки, Ирина вышла на улицу. Она села на лавочку у забора перед домом и начала перебирать в памяти последние события.
После того как Шурик неожиданно подтвердил существование загадочной иконки, якобы выкранной им из музея, она чуть ли не была готова поверить в историю, рассказанную слепым дедом. Вчера Панкратыч попросил ее спуститься вслед за ним в подвал дома, где показал тайник, находившийся в стене за изразцом с изображением летящего голубя. Голубь засветился светло-зеленым светом, как только старик поднес к нему металлическую иконку. Стоявшая рядом Ирина почувствовала тепло в кармане джинсов, где держала вторую такую же.
– Андрей Панкратыч, иконка, что вы мне дали, нагрелась, – сказала она, неуверенно ее доставая.
– Дай мне ее! – потребовал старик и, когда Ирина вернула иконку, рассмеялся довольно. А после стал рассказывать.
Он говорил, что в Новоиерусалимском монастыре, в подземельях Воскресенского собора есть точно такой же тайник, как в этом подвале. С точно таким же изразцом на дверце. Только в монастыре тайник – двойной. Рядом с наружной дверцей есть еще одна. Открыть ее можно только при помощи ключа-складня, который получится после соединения двух его иконок с третьей – центральной. Третья иконка исчезла в декабре сорок первого, когда немцы при отступлении взрывали Новоиерусалимский монастырь. Где она до сих пор находилась, для Андрея Панкратовича было неведомо. И вот теперь оказалась в руках этого парня.
По словам деда, в том тайнике, о котором кроме него никому не известно, нет обычных для простых людей драгоценностей, но в нем хранится волшебный нефритовый голубь. Стоит только повернуть его вокруг своей оси, как голубь исполнит любое желание человека, сделавшего это. Волшебная птица не может вернуть молодость, не способна уберечь от насильственной смерти, но в ее силах не дать человеку стареть, предохранить ото всех болезней, даровать талант, силу, красоту…
Андрей Панкратович утверждал, что живет уже три с лишним века. Когда-то давно он испросил у голубя долголетие для себя и с тех пор до недавнего времени чувствовал, что годы его жизни словно затормозили свое течение по сравнению с жизнью других людей. Но в последнее время он начал чувствовать, что стареет. Становилось тяжелей работать, ходить, хотелось дольше спать и меньше двигаться. Чудо иссякало, и ему было необходимо вновь дотронуться до нефритового голубя, чтобы продлить жизнь и, может быть, вернуть себе зрение.
Держа Ирину за руки, словно боясь, что девушка убежит, он просил ее верить ему, обещал взять с собой в монастырь, привести к тайнику, разрешить дотронуться до голубя…
Однако, чем дольше говорил он, тем сильнее убеждалась Ирина, что перед ней сумасшедший. Она поддакивала, говорила, что верит каждому его слову, но хотела лишь побыстрее выбраться из сырого подвала и чтобы ей перестали морочить голову.
Теперь выяснилось, что и третья иконка, и тайник в монастыре существуют на самом деле. Правда, от этого история Панкратыча не казалась правдивей, но как сладко было думать, что волшебная птица существует не только в его воображении!
Ирина размечталась. Она представила, что нефритовый голубь исполняет ее желания, и она вмиг приобретает фантастическую способность лишь усилием мысли подчинять себе всех, кого только захочет.
«О, как бы это было здорово!» – думала Ирина, и воображение рисовало перед ней сцены, подобные недавнему «аттракциону сластей». Она видела, как в ее власти один за другим оказываются знакомые парни и девчата, как она мимоходом, по-царски повелевает ими и как они беспрекословно ей подчиняются.
«Уж я бы оставила о себе память в этом городишке! Уж я бы…»
Мечтания были прерваны послышавшимся со стороны дороги смехом. Приближались четверо: соседка Таня в обнимку с незнакомым Ирине высоким парнем и Ольга Греческий Профиль – с Сергеем Петляевым.
– Петля, можно тебя на минуточку? – крикнула Ирина, не вставая с лавочки и не меняя позы.
– Не ходи к ней, – достаточно громко, чтобы услышала Ирина, сказала Ольга, но парень, что-то буркнув, отцепил ее от себя и, заметно шатаясь, подошел к лавочке. В руке он держал открытую бутылку.
– Зачем я вам, сударыня, понадобился?
– У меня дело к тебе, Петля.
– О?
– В долгу не останусь.
– О!
– Я завтра ровно в час дня встречаюсь у кинотеатра с одним парнем. Он мне должен кое-что – боюсь, может не отдать. Так вот, не мог бы ты меня подстраховать и помочь, если этот додик начнет сопли жевать?
– Дерябнешь? – Петляев показал на бутылку.
Ирина молча взяла ее и сделала три довольно больших глотка жжено-сладкой гадости. Возвращая бутылку, она успела прочесть название на оранжевой этикетке: «Сахра».
– Ну что, Петля, могу я на тебя рассчитывать? – Ирина с трудом сдержалась, чтобы не икнуть.
– Что значит «в долгу не останусь»?
