– Ну, что молчишь? – встряла Катя. – Признавайся уж сразу, что влюбился в нее и все такое.
Шурик посмотрел на Катю так растерянно, что она и вместе с ней Ирина снова рассмеялись. Он подумал, что сейчас самое время уйти, гордо хлопнув на прощание дверью.
– Да ладно, не обижайся, – утешила Ирина. – Сам говоришь, что нравлюсь, и сам же нашу Катюшку вчера соблазнил. Как это называется, а?
Шурик хотел было оправдаться, мол, не собирался никого соблазнять, что Катя сама за него все сделала, но снова промолчал.
– Ничего-ничего, Катюшка у нас такая коварница, что и сама кого хочешь соблазнит. – Ирина подошла к подружке, положила руку на ее грудь и начала поглаживать, отчего та томно прикрыла глаза, а потом припала губами к приблизившимся губам. Они поцеловались взасос, прижимаясь друг к другу телами, но не выпуская из рук бокалы. Шурик боялся пошевелиться, чтобы, не дай бог, прервать этот затянувшийся поцелуй.
– Видишь, что она со мной делает! – Ирина наконец-то обернулась к Шурику. – Я уже и справиться с собой не могу, так и хочется лизать эту крохотульку, пока не кончит. Не желаешь еще посмотреть, как девочки друг друга ласкают, а?
– Желаю! – Шурик облизнул сухие губы.
– Все желают, – сказала Катя и чокнулась с Ириной бокалами.
– Покажем ему аттракцион сластей, Коротышка? – спросила Ирина.
Она допила шампанское, поставила бокал на стол и ловко нырнула рукой под короткую юбку девушки.
– Ты хочешь при нем…
– Ну, должны же мы как-то отблагодарить мальчика за проявленную честность.
– А если он…
– На нас глядя, тоже захочет?
– Да.
– А мы ему, чтобы вел себя прилично, ручки свяжем. Если, конечно, согласится. – Ирина посмотрела на вытаращившего глаза Шурика. – Ты согласишься?
– Соглашайся, Шурик, не пожалеешь. Такого ни в каком нашем кино не увидишь, – сказала Катя и сладостно прижалась к Ирине, чья рука все еще оставалась у нее под юбкой.
Они напрасно его уговаривали. Шурик приблизительно представлял, что сейчас произойдет, и мечтал лишь об одном, – чтобы девушки над ним не шутили. Он сел в кресло и покорно позволил Ирине и Кате привязать свои руки к подлокотникам. Шурик попробовал ими пошевелить и понял, что сам теперь освободиться не сможет.
– За музыкой, конечно, слышно не будет, но все равно не ори, а то придется тебе рот заткнуть, – сказала Ирина.
Она на полную громкость включила магнитофон, и Владимир Высоцкий захрипел песню про таукитян. Катя разлила в два бокала остатки шампанского. Девушки выпили на брудершафт. И начался аттракцион сластей…
Это было невыносимо. Шурик ерзал в кресле и проклинал все на свете из-за того, что не может присоединиться к ласкающим друг друга красавицам. Он вспотел. Он скрипел зубами от безуспешных попыток освободить руки и наконец взмолился, чтобы его развязали. На него не обратили внимания. Он стал кричать, что не может больше терпеть таких мучений. Тогда Ирина взяла свои трусики и использовала их как кляп. Шурик замычал и сделал умоляющие глаза, но она лишь показала ему язык и вернулась к ожидающей новых ласк Кате.
Потом в руках у Ирины появился фотоаппарат. Девушки по очереди позировали и снимали друг друга. Потом Ирина фотографировала, как голенькая Катя со всех сторон сладострастно прижимается к связанному Шурику, и ему оставалось только стонать и закрывать глаза от бессилия сделать хоть что-нибудь. Когда Катя фотографировала его с Ириной, та вовсю дала волю своим фантазиям…
Шурик до сих пор имел только теоретическое представление о сексуальных извращениях, но теперь в отношении него дело дошло до практики, и ему стало очень стыдно, но в то же время хотелось оставаться как можно дольше рабом двух злых красоток. Вот только бы руки не были связаны!
Неожиданно в дверь громко постучали.
– Это вы, Андрей Панкратыч? – спросила Ирина спокойно, в то время как Катя в панике бросилась собирать разбросанную по комнате одежду.
– Да, это я. Открой мне, девушка, – услышали они.
– Одну секунду, – сказала Ирина. Она поднесла палец к губам, давая понять, чтобы Катя с Шуриком молчали, и, к ужасу их обоих, подошла к двери и открыла ее.
Маленькая Катя юркнула за спину Шурику, торопливо развязала ему руки и, сжавшись в комочек, так за креслом и осталась. Шурик, наконец-то освободившийся от веревок, вынул изо рта мокрую тряпицу и в это время увидел вошедшего в комнату старика с серой повязкой на глазах.
– Кто с тобой, девушка? – спросил старик, повернув голову в сторону замершего Шурика.
– Это тот самый молодой человек, про которого я вам говорила! – выпалила Ирина.
Шурик округлил глаза. Ирина же торопливо закивала ему, как бы призывая соглашаться со всем, что она скажет.
– Я чисто случайно его увидела, Андрей Панкратыч. На рынке. Хотя и искала специально. Но я ему пока ничего не говорила и ни о чем не спрашивала. Поэтому можете его сами расспросить. Я думаю, он вам все расскажет и иконку вам продаст. Ведь правда, Шурик, продашь? – Говоря все это, Ирина накинула на плечи рубашку, подскочила к столу, где лежал блокнотик, быстро написала что-то на первой же раскрытой странице и сунула его под нос Шурику.
«Уже продал!» – прочитал он и, ничего не поняв, пожал плечами.
– Где иконка? – почти закричал старик. Он вытянул вперед руки и стал надвигаться на испуганного парня.
Не обращая внимания на отчаянно жестикулирующую Ирину, очень боясь, что эти руки дотронутся до его лица, Шурик стал отступать короткими шажками, пока не уперся спиной в стену. Еще секунда, и старческие пальцы коснулись бы его щек, и он, наверное, завопил бы от ужаса, но Андрей Панкратыч остановился и зашептал:
– Мальчик, где иконка? Скажи мне, мальчик, куда ты ее дел? Скажи, не бойся. Где она?
– В монастыре, в подвале, то есть в подземной церкви, – сказал вдруг Шурик, и теперь глаза округлились у Ирины.
«Я же написала ему, дураку, что продал, а он выдумывает зачем-то». – Поймав его взгляд, она выразительно постучала себя кулаком по лбу.
– Правда, правда! – закричал уже во весь голос Андрей Панкратович и схватил-таки Шурика за ворот рубашки. – Дорогой ты мой! Нашел, нашел! Где ты ее нашел, где?
– Не нашел, а из витрины в музее вытащил, – сказал Шурик стараясь отцепить от себя крючковатые пальцы. – Да не щипайте вы меня!
– Когда это было?
– В субботу днем.
– А какая она? Скажи, какая она!
– Какая? Старая такая, почерневшая вся, а сверху птица зеленая, – вспомнил Шурик однажды виденную за стеклом музейной витрины иконку, про которую затем еще и рассказывал Андрей.
– Правильно, она это! Она! Принеси мне ее! – запричитал Андрей Панкратович. – Умоляю тебя, мальчик! Я тебе заплачу. Много денег дам. Будешь вместо своего мотоцикла на машине ездить!
