Амира нахмурилась от его самодержавного тона, но потом решила ему уступить.
– Я надену другое платье, – сказала она, на ее лбу выступили капельки пота. – Но ты должен расстегнуть молнию на нем.
Он поманил ее пальцем.
Затаив дыхание, Амира встала к нему спиной и услышала резкий звук открываемой молнии. Она вздрогнула, когда он коснулся пальцами ее кожи.
Зайдя за ширму, она сняла свадебное платье дрожащими пальцами, повесила его на вешалку и надела платье из шелка. И вздохнула с облегчением. Она начинает новую жизнь. Ей казалось, что она выбирается из клетки, которая душила ее.
Выйдя из-за ширмы, она увидела, что Адир стоит к ней спиной и смотрит в окно. Воспользовавшись моментом, она быстро взяла лист бумаги и написала записку Галиле. Положив записку в карман, она тихонько кашлянула.
Адир повернулся к ней лицом. Что-то вспыхнуло в его глазах, однако заговорил он строго и деловито:
– За пределами двора стоит мой внедорожник. Нам надо торопиться.
Когда Амира направилась к окну, в комнату вернулась ее горничная. Она удивленно уставилась на Амиру и незнакомца и замерла на месте. Амира подскочила к ней, сунула в руку записку и прошла к окну.
Адир легко, будто перышко, подхватил ее на руки и встал вместе с ней на широкий подоконник.
Они уже собирались прыгнуть вниз, когда в комнате появилась Галила, которая принесла драгоценности.
– Амира, что происходит? – спросила Галила. – Адир! Что ты здесь делаешь?
Сердце Амиры забилось как сумасшедшее, когда она поняла, что Галила знакома с Адиром.
Кто же он такой?
Грубая ладонь Адира закрыла ей рот, прежде чем она смогла задать вопрос.
Крепко обнимая Амиру, Адир повернулся к Галиле и мрачно улыбнулся.
– Скажи своему брату, что я не просто соблазнил его драгоценную невесту, – произнес он. – Она охотно убегает со мной. Скажи ему, что я украл его будущую королеву, как он украл мое право первородства.
В следующую секунду они выпрыгнули в окно.
Адир соблазнил ее, чтобы унизить принца Зуфара?
Внезапно ночь, проведенная с ним, показалась Амире преступлением. Твердая земля под ногами не избавила ее от ощущения, что ее мир рушится.
Сердце Амиры едва не выскакивало из груди, пока она наблюдала, как Адир маневрирует на внедорожнике между роящимися охранниками. У нее пересохло во рту.
Ей хотелось задать Адиру кучу вопросов, но от усталости и шока она потеряла сознание и погрузилась в спасительное забытье.
Глава 4
Адир хмуро посмотрел на Амиру, потерявшую сознание. Он маневрировал на внедорожнике по неровной дороге, ведущей в сторону пустыни.
Ее глянцевая золотистая кожа выглядела болезненно-бледной и напоминала тонкий пергамент. Под ее глазами залегли темные круги. Густые ресницы касались ее острых скул, как крылья сокола, парящего в небе.
Невинная и изощренная, изысканная и чувственная, она была настоящим подарком, достойным короля, и Адир увел Амиру прямо из-под носа Зуфара. Теперь Зуфар униженно предстанет перед всем миром и своей драгоценной Халией и подданными без невесты. Представляя себе громоподобное выражение лица своего сводного брата, Адир улыбнулся.
Он ехал к границе своего региона.
Халия; обещания королевы Намани; высокомерие Зуфара; беспокойство, которое Адир испытывал всякий раз, когда приближался к своим братьям и сестре… Все позади.
Здесь его королевство.
Здесь он – любовник самой суровой женщины – пустыни. Здесь он восстал из пепла грязных секретов, связанных с его рождением.
Хотя Адир прожил в пустыне тридцать один год, ее суровая красота постоянно пленяла его. Мили волнистых песчаных дюн, а на их фоне его собственный лагерь – пышный мираж посреди пустоты.
Здесь его судьба. Здесь его люди.
Вооруженные охранники, обученные не проявлять явного любопытства, держались на расстоянии нескольких футов, когда Адир выключил двигатель машины. Обойдя внедорожник, он осторожно подхватил Амиру на руки. К тому времени когда он принес ее в свой шатер, воду, фрукты и другие предметы уже принесли слуги.
Как только он положил Амиру на диван среди ярких подушек, ее глаза распахнулись.
Его колено упиралось в ее бедро; он обнимал ее, пока она медленно приходила в себя.
Ее темно-карие глаза казались огромными на маленьком, худом лице. В них читалась настороженность и страх. Через секунду Амира резко отстранилась от Адира.
Сердце едва не выскочило у него из груди, когда за несколько мгновений до того, как Амира очнулась, он осторожно коснулся рукой ее живота.
Она беременна? От него?
Он с такой силой сжал кулаки, что побелели костяшки его пальцев. Он был в ярости. Если бы он опоздал во дворец всего на час, поборов желание увидеться с Амирой, на ней женился бы Зуфар.
Ребенок Адира стал бы ребенком Зуфара.
Адир навсегда потерял бы своего малыша.
– Амира, – прорычал он.
– Нет, не надо!
Она полулежала, ее кулаки упирались в толстые ковры по обе стороны от ее тела. Ее дыхание было учащенным и поверхностным. У нее был расфокусированный взгляд, она паниковала и напоминала оленя, стоящего напротив хищника. Адир был тем хищником, которого она боялась.
Он поднял руки, показывая, что не причинит ей вреда. И все же она не успокоилась. Хуже того, чем дольше она оглядывала Адира с головы до ног, тем сильнее волновалась. Она сильно побледнела, на ее верхней губе выступила испарина.
– Я… задыхаюсь, – прошептала она.
Адир достал нож, который всегда был при нем, опустился на колени по обе стороны от ее бедер и точными движениями разрезал лиф ее платья от шеи до пупка.
Он всегда считал себя образованным человеком, уважающим прогресс, и внедрял новые технологии в своих племенах. Однако, разрезав платье Амиры, Адир почувствовал себя одним из своих пустынных предков, о которых ему рассказывали, пока он был мальчиком. Воином, захватывающим города и претендующим на призы и сокровища.
Теперь в его руках было настоящее сокровище.
– Нет, подожди… – в панике выдохнула она.
Зажав нож между зубами, он соединил разорванные края ее платья.
А потом медленно, с тщательно контролируемыми движениями, он встал с кровати, убрал нож и только тогда позволил себе взглянуть на Амиру.
Волнистые, блестящие пряди волос обрамляли ее лицо. На ней было тонкое кружевное боди телесного цвета. Адир затаил дыхание.
Он мечтал о ней четыре месяца.
Под прозрачным кружевом не было ничего, кроме ее плоти, которой он касался, целовал и ласкал в лунном свете.
