Однако она все равно бросила Адира. Она не пыталась его увидеть и запретила ему видеться с ней.
Что касается его отца…
– Почему этот ребенок так важен для тебя? Он незапланированный. И он связывает тебя с человеком, который тебя обманул.
– Адир…
– Не будем притворяться, что, если бы не ребенок, ты бы сбежала от меня до того, как я сумел бы тебя удержать, Амира. Это важно, потому что это связано с выбором, который я сделал. Мой собственный выбор. Ради блага.
– По-твоему, ты ради блага переспал со мной, ненавидя меня?
– Я не ненавижу тебя. Та ночь была сказочной. Та ночь и ребенок теперь связаны. Я не могу утверждать, что люблю ту ночь, но ненавижу ее последствия. Как я мог ненавидеть тебя или ту ночь, когда она подарила мне это крошечное существо?
Но в отличие от Амиры, мать и отец Адира наслаждались взаимной любовью, но не результатом своей любви.
Он переплел пальцы Амиры со своими пальцами и потянул ее к себе, пока она не уселась у него между ног и не прижалась спиной к его груди.
Адир начал успокаиваться. Ребенок и эта женщина принадлежат ему. Он мог побороть это собственническое чувство.
– Адир, пожалуйста, скажи мне, что произошло.
– Тише, дорогая, – произнес он, обнимая ее и сожалея о том, что напугал ее. Он не мог долго на нее сердиться. Или оставаться к ней равнодушным. – Это никак не связано с тобой. Или со мной. Встреча с вождями племен вызвала много вопросов.
– Какие вопросы? Адир, ты не можешь ожидать, что я стану твоей шейхой и не буду вмешиваться в твои дела.
– Что ты хочешь узнать, Амира?
– Как ты стал шейхом? Я имею в виду, после того, как тебя бросили.
Он зарылся лицом в ее волосы, наслаждаясь ее запахом.
– Я нарочно объединил племена Даваб и Пешани. Они давным-давно воевали друг с другом, а местные правительства постоянно разжигали их противостояние. Потому что, пока они сражались и пытались заключить нечестные сделки, правительства могли легко захватить права на нефтедобычу на их территориях.
Амира медленно расслабилась. Он затаил дыхание, когда она обняла его за талию, повернулась и прижалась к нему мягкой грудью. Она не просто искушала его, а обладала врожденной чувственностью.
– Ты сказал о том, что известно всем, – заявила она, и он улыбнулся.
– Да. Во время учебы в университете Зирии я познакомился с инвестором, который оценил мою идею создания компании экологического туризма. Потом я купил компанию, занимающуюся информационными технологиями; было ясно, что даже бедуины не должны отказываться от достижений цивилизации.
– Я знаю. Я удивилась, когда обнаружила, что Зара работает на тебя.
Услышав гордость в ее словах, он почувствовал себя великаном, хотя раньше не нуждался в поощрении.
– Я, Зара и Хумера месяцами убеждали родителей Зары, что она должна использовать свои мозги, чтобы приносить дополнительный доход в бедную семью. Что они не продают свою дочь, отправляя ее в современный мир.
– Как только мы наладили автобусное сообщение и они встретились с рекрутером – еще одной женщиной, которая работает на меня, – они согласились.
– И тогда все наладилось. – Она посмотрела на него через плечо так, словно он достиг невозможного. Будто он был героем. – Ты сделал для них так много, Адир. Ты прирожденный лидер. Каждый день я вижу, как они гордятся тобой, доверяют тебе. Ты заслужил их доверие.
– Сегодня на нашей свадьбе присутствовали два вождя независимых племен.
Он видел, как она нахмурилась.
– И что?
– Они прощупывали почву, если можно так сказать. Их интересует, почему Даваб и Пешани отказались от десятилетий вражды. Почему они процветают под моим руководством, находят новые источники дохода и средства к существованию. И почему самые традиционные племена, занимающиеся только разведением коз, дают мне разрешение представлять их интересы. Я получаю обоюдоострый меч, имея привилегию и власть управлять ими. Второй вождь спросил меня о моем происхождении и праве управлять племенами. Он явно пытался спровоцировать меня на драку и…
Амира поняла, что Адир не договорит.
Даже зная о своем происхождении, он не мог заявить об этом миру. Он не мог признаться, что не имеет королевской родословной.
Что хотела привить Адиру королева Намани, посылая ему свои письма? Что она ему дала? Не гордость, не любовь, а лишь гнетущую злость на сводных братьев и сестру.
– И ты подумал о королеве Намани? – спросила она.
– Я подумал о своем отце. О человеке, с которым у нее была связь. Которого она якобы любила всем сердцем и который, в свою очередь, обожал ее. – Адир провел пальцами сквозь волосы. – Письма королевы Намани были для меня движущей силой.
Амиру распирало от любопытства.
– Когда она присылала тебе письма?
– По письму на каждый мой день рождения. – Монотонность его голоса терзала Амиру, потому что она полностью противоречила эмоциям в его глазах. – Когда я начал понимать, кто она мне, я ждал этого дня каждый год. Это был мой подарок.
– Что было в этих письмах?
– Как она говорила, кусочек ее сердца, только для меня. Она называла меня своим настоящим наследием. Она убеждала меня учиться, контролировать свою жизнь; она постоянно напоминала мне, что я рожден для великих целей. Она писала, что я не должен пренебрегать своим образованием. Что я должен возвыситься. Что я не имею права пасовать перед трудностями. Что я должен быть одиноким, чтобы достичь своей истинной судьбы. Не доверять никому, не уступать прихотям своего сердца. Что я должен заключить выгодный брак с невестой из королевской семьи.
Одиночество. Отказ от прихотей сердца. Неудивительно, что Адир так сторонится людей. Амира почувствовала ярость к покойной королеве.
Она не стала высказывать свое мнение, потому что не хотела разрушать их хрупкую близость.
– Ты сказал ей, что достиг большего, чем она хотела? Что ты управляешь племенами?
– Нет.
Сердце Амиры заныло. Она заставила себя не смотреть на Адира, потому что боялась увидеть боль в его глазах. Потому что она сомневалась, что сможет контролировать переполняющее ее возмущение. Но она все равно спросила:
– Почему нет?
– Она поставила мне условие: я не имел права связываться с ней. Я не мог ее предать. Мне запрещалось говорить, кто она мне.
– Но ты приехал во дворец после ее похорон.
– По ее приказу, – сказал он. – В последнем письме она призвала меня потребовать признания.
После того, как ее репутации уже ничто не могло навредить! Когда она уже не должна была расплачиваться за свои ошибки! Оказывается, королева Намани была трусихой.
