– Уберите цветы!
Виктория заметила:
– Они еще свежие.
– Букет выглядит похоронным… – прошептала Надежда. – Пожалуйста, уберите.
В примерочную комнату она вошла, улыбаясь:
– Здравствуйте, Ирэна! Надеюсь, Валентин Михайлович все посмотрел?
– Конечно, он был. И вроде бы все неплохо… – Ирэна повернулась спиной к зеркалу и, глядя на себя через плечо, отставила попку.
– Что-то не так? – Надежда знала, к чему велись подобные разговоры.
– Хочу выглядеть сексуальнее.
Надежда оглядела фигурку Ирэны в комбинезоне из тонкой бежевой кожи.
– По-моему, вы смотритесь достаточно сексуально.
– Хочу, чтобы комбинезон был второй кожей. Хочу носить его без нижнего белья. Понимаете?
– Понимаю. – Надежда прихватила пальцами кожу комбинезона, но оттянуть не смогла. – Мне кажется, комбинезон сидит очень плотно. Если убирать по бокам – здесь не зацепишься. Укоротить по линии талии – тогда вы не сможете сесть. Этот излишек дается на свободу движения.
– Валентин Михайлович сказал то же самое.
– Ну так что же?
– Мне хо-о-очется, – протянула Ирэна.
– Вы не сможете в нем сидеть, – напомнила Надежда.
– Я постою.
– Ну, что же… – Надежда внесла необходимые коррективы специальным маркером, сопроводив их словами: – Ваше желание для нас – закон.
– Поэтому я так люблю сюда приходить.
Они обменялись улыбками, и Надежда покинула примерочную. Дождавшись, когда Ирэна переоденется, она забрала комбинезон и по дороге в закройную заглянула в мужскую гостиную.
Там она встретила дизайнера, под руководством которого велись ремонтные работы.
– Здравствуйте, Филипп. Как наши дела?
Он бодро ответил:
– Все по плану. Все под контролем.
– По плану вы должны были закончить ремонт две недели назад, – Надежда поджала губы и в который раз спросила себя: где были ее глаза, когда она нанимала этого неловкого долговязого парня? Три месяца назад он показал ей вполне экономичный проект. С того дня многое изменилось: задуманный интерьер усложнился, и смета значительно выросла. Сдержав раздражение, Надежда поинтересовалась: – Вас что-то задерживает?
– Электропривод для штор.
Она покопалась в памяти:
– Что-то не припомню…
Филипп обезоруживающе улыбнулся:
– Я взял на себя смелость.
– Опять?! – возмутилась Надежда.
– Французский механизм, абсолютно бесшумный, управляется с дистанционного пульта.
– Ну знаете…
– Великолепная рулонная штора. В свернутом состоянии прячется за потолочный элемент. С опущенной шторой вы сможете видеть все, что происходит на улице. Снаружи – видимость ноль. Ведь вас интересует конфиденциальность?
– Не до такой степени, – проговорила Надежда. – Во что это мне обойдется?
– Дополнения к смете завтра представлю.
– Уж будьте любезны, – Надежда прошлась по гостиной, где работали несколько человек.
– На следующей неделе закончите? – уточнила она.
Филипп ответил безо всякой уверенности:
– Если привезут английские кресла.
– Боже мой, зачем же так далеко заказывали?
– Английские – не значит из Англии. Всего лишь разновидность кресла с ушами.
– Я бы согласилась на те, что безо всяких ушей. Лишь бы скорее.
– Не думайте, что я не оценил вашу шутку, – улыбнулся Филипп. – По срокам – будем стараться.
Надежда заметила:
– Стараться можно по-разному.
Филипп по-детски расстроился и попросил:
– Не мучьте меня, пожалуйста. Я сам хочу скорее закончить.
На этой просьбе аргументы у Надежды закончились. Она вышла в фойе и зашагала по коридору в закройную.
В помещении закройной стояли три огромных стола, за одним работал Соколов, за другим – помощница закройщика татарка Фаина. Третий стол принадлежал Тищенко.
Увидев Надежду, Анастас Зенонович спросил:
– Что будем делать с костюмом Шимаханского?
Надежда замерла в дверях и обвела присутствующих внимательным взглядом.
– Я не понимаю…
– Все знают, что Шимаханский вчера умер, – сказал Валентин Михайлович.
– Кто вам рассказал?
Валентин Михайлович молча опустил глаза, и Надежда сама обо всем догадалась:
– Моя мать?
В закройную между тем вошла Ираида Самсоновна. Услышав окончание разговора, она тихо сказала:
– Прости меня, Наденька. Утром я еще не знала, что нужно молчать.
– Поговорим об этом чуть позже, – Надежда отдала Соколову кожаный комбинезон Ирэны Валтузовой.
Он догадался:
– Плотнее?
– Сказала, что сидеть в нем не будет.
Соколов забрал комбинезон и повесил его на стойку. Тищенко повторил свой вопрос:
– Так что же мне делать с костюмом Шимаханского?
– Конечно, дошивать, – ответила Надежда.
Из закройной они вышли вместе с Ираидой Самсоновной.
– Не думала, что Тищенко такой нетактичный человек. Зачем о таком спрашивать? В конце концов, это неприлично.
– Мама…
– Отчитывать будешь? – с вызовом спросила Ираида Самсоновна.
– Нет. Но у меня есть вопрос. В гостиной под портретом девушки стоит консольный столик.
– В стиле Людовика Шестнадцатого из золоченого дерева?
– С мраморной столешницей, – с иронией уточнила Надежда. – Откуда он взялся? Еще вчера его не было.
– Я купила его сегодня.
– Когда успела?
– Григорий Александрович утром привез.
– Он тоже увлекается антиквариатом? Какой разносторонний человек, – проронила Надежда.
Не улавливая иронии, Ираида Самсоновна продолжила:
– Вчера Власов показал фотографию столика, цена показалась мне очень приемлемой.
– Твоя любовь к красоте просто зашкаливает. Позавчера ты купила чайные пары Кузнецовского фарфора. Неделю назад – салфетку из венецианского кружева. В шкафах не осталось свободного места. Предлагаю остановиться.
– Что касается шкафов – я уже присмотрела четырехметровый черный купеческий буфет с богатой резьбой. Его привезут из Нижнего Новгорода в следующем месяце. А консоль Людовика Шестнадцатого определим в мужскую гостиную. Поставим к большому зеркалу.
