– Вы меня успокоили.
Официант принес и расставил блюда. С этого момента их разговор перешел на другие, более нейтральные темы.
Спустя два часа Козырев доставил ее к ателье.
Глава 20
Грязная история
Астраханский позвонил Надежде утром, когда она еще спала:
– Прости, что вчера не приехал.
– Ничего, я привыкла, – сонно проговорила Надежда и вдруг подумала, что к такому привыкать она не готова.
– Есть информация относительно Козырева. Я все выяснил – он ни при чем.
– Ты опоздал…
Помолчав, Лев спросил:
– Почему?
– Вчера я сама это выяснила. Сергей Аполлинарьевич представил запись разговора Осташевскому.
– Похоже, ситуация с убийством Шимаханского становится еще непонятней.
– Что скажешь про Акчурина?
– Пока ничего.
– А вот сейчас я тебя удивлю, – пообещала Надежда.
– Ну?
– У нас украли картину.
– Как?..
– Вырезали сапожным ножом из рамы, пока в гостиной никого не было.
– Постой… постой… Ту, с замерзшей девицей?
– Ту самую.
– Почему именно сапожным ножом? С чего ты взяла?
– Мне трудно объяснить, но я в этом уверена.
– Кому она понадобилась? Это же копия.
– Меня эта мысль тоже заводит в тупик.
– В полицию, конечно, не заявляли? – спросил Астраханский.
– Конечно нет.
– Есть соображения, кто это мог сделать?
– Начнем с того, что картиной интересовался Шимаханский, – сказала Надежда.
– Шимаханский уже мертв.
– Не кажется тебе, что эти два случая связаны?
– Нет.
– Откуда такая категоричность?
– Нет ничего, что бы подтверждало обратное, – твердо сказал Лев.
– Круг подозреваемых тот же.
– Послушай, мне даже смешно. Когда ты успела его очертить?
– Не говори со мной как с дурочкой или ребенком! – разозлилась Надежда.
– А ты не говори глупостей.
– Когда пропала картина, в ателье приходили Козырев, Акчурин и Воронович. Все они оставались поодиночке в гостиной. Теперь Козырева можно исключить. Двоих подозреваемых более чем достаточно.
– И что ты собираешься делать?
– Пока не знаю.
– Тогда вот тебе мой совет: не вздумай натворить глупостей. Они могут дорого стоить.
– Не натворю, – коротко проговорила Надежда, давая понять, что разговор окончен.
Астраханский все понял и дал отбой.
Приехав в ателье, Надежда почувствовала, что у нее ни к чему не лежит душа. Формально уточнив с Соколовым макеты, она просмотрела сшитые платья. В таком настроении ей ничего не нравилось. Соколов расстроился, видя ее реакцию, и от этого Надежде сделалось еще хуже.
Она ушла в свой кабинет, села за компьютер и стала просматривать фотографии Власова. В режиме слайдов они сменялись через равные промежутки времени. Те снимки, где был Акчурин, Надежда «перетаскивала» в отдельную папку. Ни в одном из них не было ничего подозрительного, за что можно было бы зацепиться. Акчурин не протягивал Шимаханскому бокалов, не уединялся с ним в уголке, не делал злого лица.
Зайдя в тупик, Надежда решилась на крайность и позвонила Мешакиной. Начав разговор о сроках пошива костюмов, она между прочим спросила:
– Я видела, как вы говорили с нашим клиентом. Вы с ним знакомы?
– С Русланом? – уточнив, Мешакина тут же ответила: – Тысячу лет.
– Что он за человек?
– Зачем это вам?
– Акчурин пришел без рекомендаций. Вы знаете, что это не в наших правилах. Хотелось бы знать мнение постоянных клиентов.
– Если так, могу сказать, что он порядочный человек, адвокат. Я хорошо знаю его жену. Они – бездетная пара, и оба очень любят нашу Анфису. Мы вместе с ними дважды отдыхали в Ницце. Снимали соседние виллы.
– Теперь я спокойна, – проговорила Надежда. – Спасибо вам, Леся.
Надежда положила трубку, взялась за мышку и поискала адрес адвокатского агентства «Акчурин и сын». Через минуту, одетая в сапоги и пальто, она уже спускалась по лестнице.
– Куда ты? – спросила Ираида Самсоновна.
– Скоро вернусь, – ответила ей Надежда.
– А как же примерки?
– Валентин Михайлович справится.
– Тебе нужно заниматься коллекцией!
– Не нужно мне указывать, мама. Я уже взрослая! – Эти слова она говорила, выходя из гостиной.
Через полчаса Надежда уже сидела в своей машине, припаркованной возле агентства «Акчурин и сын», о чем гласила вывеска на фасаде.
Агентство занимало отдельное, скорее всего, собственное двухэтажное здание в центре Москвы. В здание входили ничем не примечательные люди. Все окна были закрыты жалюзи.
Просидев так около часа, Надежда порылась в сумочке, и к своему удивлению, нашла визитную карточку Руслана Акчурина. Когда она подняла глаза, то увидела его самого. Акчурин стоял возле дверцы ее машины в одном костюме и стучал пальцем в окно. Надежда опустила стекло.
Он спросил:
– Что вы тут делаете?
Она показала карточку:
– Вы сами меня приглашали.
– Я битый час наблюдаю за вами в окно, – усмехнулся Акчурин. – Мне кажется, вы за мной следите.
– Слежу, – неожиданно для себя призналась ему Надежда.
– Что вы задумали?
– Может, сядете в машину? – спросила она.
Он сел:
– В чем дело? Ну?
– Вас не было в тот день в числе приглашенных на прием.
– Я не понимаю…
– Но вы все же пришли. Верно?
– Это преступление? – поинтересовался Акчурин.
– Нет. Просто хочу знать, для чего вы пришли.
– А если я скажу, что захотел сшить костюм?
– Я не поверю. Если бы захотели, вы бы сшили его, заручившись чьей-то рекомендацией.
– Ну, хорошо! – Акчурин вальяжно откинулся на спинку сиденья. – Один приятель отдал мне свое приглашение. Он постоянный клиент Анастаса Зеноновича.
– Тогда почему бы вашему приятелю не дать вам рекомендацию? Это намного проще.
– Срезали, – согласился Акчурин. – Придется сознаваться. Я воспользовался отлучкой охранника и прошмыгнул в дверь. Клянусь, я даже не знал, что в ателье проходит прием.
