– Картина стоит гроши! – Ираида Самсоновна махнула рукой: – Спасибо, хоть рама осталась, она куда дороже картины. Теперь давай о работе. Что у тебя с коллекцией?
– С каких пор ты стала этим интересоваться?
– С тех самых, когда ее профинансировал Козырев.
– Сегодня привезут новые ткани. Натуральный шелк пастельных тонов и белую полиэфирную ткань. Я сделала еще пару эскизов и завтра отправлю ее на сублимацию.
– Красишь с запасом? Сможем предложить нашим заказчицам?
– Как договорились, – кивнула Надежда.
– И это будет эксклюзив!
– Простите… – в гостиную вошел Соколов. – Я забыл в примерочной свою сантиметровую ленту. – Не глядя ни на кого, он ненадолго зашел в примерочную комнату и потом удалился.
– Мне кажется, Валентин Михайлович на тебя обижен, – сказала Надежда.
– Он зашел вчера в мой кабинет и увидел Григория Александровича. С тех пор со мной не разговаривает.
– Ревнует?
– Возможно. Но мне, по правде говоря, все равно.
– С Соколовым нельзя так поступать. Он тебя любит.
– И что же теперь? Предлагаешь мне уйти в монастырь? – Ираида Самсоновна стала подниматься по лестнице на второй этаж.
– Ты – легкомысленная особа, мама! – сказала ей вслед Надежда и, услышав телефонный звонок, ответила:
– Слушаю!
– Это Козырев. Мы говорили о том, чтобы вместе поужинать. Принимаете мое предложение?
– Принимаю.
– В шесть тридцать я за вами приеду.
Закончив разговор, Надежда взглянула в зеркало и сказала сама себе:
– Ничем не лучше своей матери.
Глава 19
Главное – не паниковать
Таинственное исчезновение картины больно задело Надежду. Вспомнив, какой интерес к ней проявил Шимаханский, она вдруг поняла, что все, что происходит вокруг нее, взаимосвязано. В одном помещении, возле одной и той же картины с промежутком в несколько дней происходят непонятные и загадочные события. Это ли не повод задуматься?
Отодвинув все дела на потом, Надежда села за компьютер и стала пересматривать фотографии с приема, которые сделал Власов. Остановившись на тех, что выделил Астраханский, она вгляделась в лицо Козырева, пытаясь гипотетически выявить его причастность к смерти Шимаханского и краже картины.
Надежда собрала все снимки с Козыревым в отдельную папку. Включив режим слайдов, смотрела и пересматривала их, стараясь уловить систему в передвижениях или закономерность в чередовании его собеседников. По времени съемки Надежда сделала вывод: в гостиной он отсутствовал только тогда, когда говорил по телефону в примерочной. Все остальное время до самого ухода из ателье он находился на людях.
Звонок телефона прервал ее изыскания. Виктория заговорила с ней строгим, взволнованным голосом:
– Надежда Алексеевна, вам лучше спуститься.
– Что-нибудь случилось? – спросила она.
– Пожалуйста, приходите быстрей.
Надежда вышла из кабинета и столкнулась в коридоре с матерью. Она тоже спешила к лестнице, и у нее был такой же взволнованный вид.
В гостиной они увидели группу из четырех человек: трех мужчин и одной женщины. Один из них предъявил удостоверение:
– Старший специалист «Мосжилинспекции» Тюленев.
– Чем обязаны? – спросила Ираида Самсоновна.
– Я представляю комиссию, – он очертил рукой полукруг, указывая на остальных ее членов. – У нас предписание проинспектировать перепланировку объекта по вашему адресу. – Он открыл папку и показал документ.
– С чего это вдруг? – удивилась Надежда.
– В соответствии с поступившим заявлением и с целью предотвращения возможных нарушений.
– На все, что вы здесь видите, есть разрешительные документы.
– Речь идет о вновь приобретенных помещениях, где в настоящее время осуществляется незаконная перепланировка. – Старший специалист обернулся и махнул рукой в сторону фойе: – Это там. Прошу сопроводить комиссию. Произведем осмотр и заактируем все нарушения в вашем присутствии.
Он двинулся ко входу в мужскую гостиную, остальные члены комиссии пошли за ним. Ираида Самсоновна и Надежда, переглядываясь, отправились следом.
Войдя в мужскую гостиную, Тюленев достал из папки план Бюро технической экспертизы и продемонстрировал товарищам по комиссии:
– Изменение утвержденной планировки налицо. – Он обернулся к Надежде: – У вас есть проект перепланировки?
– Сейчас позову дизайнера.
Тюленев продолжил:
– Возможно, у вас имеется согласование «Мосжилинспекции» и разрешение на перепланировку, как того требует жилищное законодательство Росийской Федерации и города Москвы?
Заметив рабочего, Надежда спросила:
– Где твой начальник?
Тот молча указал на ящики с мебелью. Надежда заглянула за них и, увидев Филиппа, спросила:
– Прячетесь?
Он бодро вышел и представился:
– Архитектор Филипп Целуйко. В соответствии с заключенным договором осуществляю строительные работы на данном объекте.
– Вы уже начали оформлять разрешение на перепланировку помещений? – спросила Надежда.
– Как раз собирался, – с улыбкой ответил он.
Старший специалист распорядился, адресуя свои слова единственной женщине в составе комиссии:
– Составляйте акт, Аллочка…
– Подождите! – остановила его Надежда и обратилась к Филиппу: – Как же так? Мы же договорились, что вы своевременно сделаете проект перепланировки и зарегистрируете его в БТИ.
– Я собирался…
– И что же?
– Вы сами торопили меня с ремонтом. Что для вас важнее? Определитесь.
– Сейчас для меня важнее утвержденный проект.
– Знаете, сколько на это уйдет времени? – задиристо поинтересовался Филипп. – Месяца два, может, больше.
– Составляйте акт, Аллочка, – повторил Тюленев.
– Что нам грозит? – спросила Ираида Самсоновна.
– Штраф до миллиона рублей и предписание, согласно которому вы будете обязаны в определенный срок узаконить перепланировку или вернуть ее в исходное состояние.
– Слышали? – с нервом в голосе спросила Надежда.
– Да не вопрос! – воскликнул Филипп. – Узаконим!
– А штраф кто будет платить? – вмешалась Ираида Самсоновна.
Старший специалист Тюленев открыл папку, Надежда бросила взгляд на предписание и, когда он хотел ее захлопнуть, вскрикнула:
– Стойте! – Она ткнула пальцем в чернильный росчерк: – Чья это подпись?
