Мы в местечке Черная скала, названном так в честь выступающего над пляжем скалистого утеса, сформированного вулканической породой. В воде камни расположены полумесяцем, который успокаивает волны и образует коралловый риф, идеальный для подводного плавания с трубкой. Наш гид за стойкой с вывеской «Развлечения под солнцем» говорит, что этот пляж также любим ныряльщиками.
Вода холодная, соленая и восхитительная, и я начинаю думать, что в прошлой жизни я, возможно, была русалкой. Космической русалкой-архитектором. Благодаря ластам и спасательному жилету я держусь на поверхности, и мне требуется всего несколько минут, чтобы привыкнуть дышать через маску. Я слышу собственное дыхание – это умиротворяет и вызывает странное чувство эйфории. С каждым вдохом я убеждаюсь в том, что я больше чем просто жива. Я живу.
Мы сразу же замечаем хумухумунукунукуапуаа. По правде говоря, мы видим множество этих рыбок. Полагаю, они являются символом штата Гавайи по той причине, что водятся здесь в изобилии. Большая часть рыбок собралась вокруг кораллового рифа. Я никогда еще не видела таких цветов – они не просто синие, желтые и красные, это самый насыщенный синий, самый яркий желтый и самый сочный красный, что я когда-либо встречала. Вдали от рифа солнце врывается в воду прямоугольниками света. Косяки серебристых рыб заплывают в них и уплывают снова, действуя синхронно.
Держась за руки, мы продвигаемся дальше в океан и видим парящих скатов-хвостоколов. Они похожи на гигантских птиц. Потом замечаем двух огромных морских черепах, которые тоже как будто летят, а не плывут. Разумом я понимаю, что они не причинят нам вреда. Но они настолько большие и так явно принадлежат к этому подводному миру, частью которого я не являюсь, что я перестаю плыть, не желая привлекать их внимание.
Я могла бы провести в воде весь день, но Олли в конце концов вытаскивает меня на берег. Он не хочет, чтобы мы, то есть я, обгорели под полуденным солнцем.
Вернувшись на пляж, мы обсыхаем под тенистым деревом. Я чувствую, как Олли украдкой посматривает на меня, но мы с ним – общество взаимного восхваления: я тоже разглядываю его тайком. Он снял футболку и остался в одних только плавательных шортах, так что я наконец-то вижу сухие, гладкие мышцы его плеч, груди и живота. Я хочу запомнить рельеф его тела – запомнить, какой он на ощупь. Я поеживаюсь и заворачиваюсь в полотенце. Олли неправильно истолковывает мою дрожь и, подойдя ближе, набрасывает свое полотенце мне на плечи. Он пахнет океаном и чем-то еще, не поддающимся определению, свойственным только ему, Олли. Я прихожу в шок, осознав, что хочу прикоснуться языком к его груди, чтобы ощутить вкус солнца и соли на его коже. Силой заставляю себя отвести взгляд от его тела и посмотреть ему в лицо. Не глядя мне в глаза, он плотнее оборачивает вокруг меня полотенце, а потом отступает. Мне кажется, он пытается держать себя в узде. Уверена, что не хочу этого.
Олли поднимает глаза на утес, откуда подростки прыгают в океан.
– Хочешь спрыгнуть с большой скалы? – спрашивает он с горящим взглядом.
– Я не умею плавать, – напоминаю я ему.
– Немножко утонуть порой бывает полезно, – говорит парень, который когда-то предостерегал меня, что океан безжалостен и беспощаден.
Он хватает меня за руку, и мы вместе бежим к утесу. Вблизи камни похожи на твердую черную губку. Острые края врезаются мне в ступни, и я не сразу нахожу, куда ступать, но в конце концов мы добираемся до вершины. Олли не терпится спрыгнуть. Он не останавливается даже для того, чтобы полюбоваться видом.
– Вместе? – спрашивает он, глядя вниз на искрящуюся воду.
– В другой раз, – говорю.
Он кивает.
– Прыгну первым. Я не дам тебе утонуть.
Он прыгает вверх и вперед и делает в воздухе сальто перед тем, как стрелой войти в воду. Через несколько секунд он появляется над водой и машет мне рукой. Я машу в ответ и закрываю глаза, чтобы критически оценить свое положение, потому что прыжок с утеса представляется мне поворотным моментом, который требует небольшого анализа. Странно, но я обнаруживаю, что раздумывать мне совсем не хочется. Как и Олли, я просто хочу прыгнуть. Я выискиваю его лицо в воде и вижу, что он ждет. Учитывая то, что готовит мне будущее, прыжок с утеса меня не пугает.
Зах
КОГДА МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ В ГОСТИНИЦУ, Олли звонит своему приятелю Заху с телефона в номере. Через полчаса Зах стоит перед нашей дверью.
У Заха темно-коричневая кожа, невероятное количество дредов на голове и улыбка, которая кажется чересчур широкой для его лица. Он тут же принимается изображать, что играет на гитаре, и напевает незнакомую мне песню. Олли улыбается до ушей. Играя, Зах театрально трясет головой, и его волосы колышутся в такт мелодии.
– Зах! – восклицает Олли и обнимает его.
Они громко хлопают друг друга по спине.
– Теперь я Захария.
– С каких пор? – спрашивает Олли.
– С тех пор, как я решил, что стану богом рока. Захария, как…
– Пророк, – встреваю я, уловив его намек.
– Точно! Твоя девушка поумнее тебя.
Я краснею и, посмотрев на Олли, вижу, что он тоже заливается румянцем. Зах смеется и ударяет по струнам воображаемой гитары. Его смех напоминает мне смех Карлы: он естественный, громкий и радостный. В этот момент я понимаю, что отчаянно скучаю по ней.
Олли поворачивается ко мне:
– Мэдди, это Зах.
– Захария.
– Чувак, я не стану называть тебя так. Зах, это Мэдди.
Зах берет меня за руку и легко прикасается к ней губами.
– Здорово познакомиться с тобой, Мэдди. Я много о тебе слышал, но не думал, что ты реальна.
– Да все в порядке, – говорю я, глядя на свою руку, на то место, где он ее поцеловал. – Иногда нет.
Зах опять слишком громко хохочет, и я понимаю, что смеюсь вместе с ним.
– Чудесно, – вмешивается Олли. – Двигаемся дальше. Нас ждет локо-моко, названный в честь Мэдди
[11].
Локо-моко – это гора риса, накрытая мясной котлетой, которая, в свою очередь, накрыта двумя жареными яйцами. Все это полито соусом. Зах привел нас на поздний обед в ресторан, где готовят блюда «смешанной кухни».
Мы сидим за столиком на улице, а в каких-то нескольких десятках метров от нас плещется океан.
– Это место – лучшее, – говорит Зах. – Здесь едят все местные.
– Ты уже рассказал своим родителям? – спрашивает его Олли.
– О том, что собираюсь стать рок-звездой, или о том, что я гей?
