Что удивительно – физиономия Хащща при ближайшем рассмотрении ниндзей не удивила. Ну подумаешь, лысый мутант со щупальцами вместо бороды? Да у нас тут такие по Японии шарятся сплошь и рядом. Плюнешь мимо урны – того и гляди в ктулху попадешь. Хотя, может, всё дело в знаменитой невозмутимости жителей Страны восходящего солнца. Офигеть-то офигели, но виду не подали. Ладно.
А потом пулеметчик что-то рявкнул, и эти трое бросились на нас.
Шустро бросились, надо отметить. Тут бы их и срезать из автоматов, но нельзя. Не хотелось грохотом очередей будоражить базу раньше времени. Это мы все трое понимали не сговариваясь.
Поэтому ниндзей приняли в рукопашную.
Я своему, который с катаной был, сорвав с плеча автомат, в рожу его кинул. Ниндзя уклонился в сторону, подарив мне долю секунды для того, чтоб выдернуть «Бритву» из ножен и прыгнуть навстречу…
Впрочем, мне моя скорость не особо помогла, враг был явно шустрее. И прежде, чем я поднырнул под рубящую руку, успел полоснуть меня катаной. Хорошо так, душевно, с оттяжкой. Если б получилось у него, как пить дать разделил бы он меня одним ударом на две половинки Снайпера.
Но – не получилось.
Потому как, не сказать чтоб осознанно, скорее рефлекторно, подставил я под удар свой нож, умеющий резать не только пространство между мирами, но и любой металл рубить словно масло.
Жалобно звякнув, клинок вражьего меча улетел в темноту, а ниндзя остался с одной лишь рукоятью, зажатой в кулаке. Что, несомненно, бывшего мечника удивило.
И это было ошибкой. В бою удивляться не надо. В бою воевать надо тем, что под руку попадется или что в руке осталось. По идее, при его скорости мой противник вполне мог воткнуть обломок меча мне в глаз, так как там еще кастрированного клинка сантиметров десять оставалось. Но не воткнул. Замер на мгновение, пораженный случившимся, уставившись на обломок катаны…
И этого мгновения мне хватило.
Резким движением я сделал то, что не успел сделать мой враг, – вонзил ему в глаз «Бритву», после чего сразу рванул нож книзу, рассекая лицо и шею. Не потому, что жестокий я и вообще распоследняя сволочь. Просто удар хорошо заточенным клинком не всегда ощущается противником как взрыв боли, шокирующий и гарантирующий прекращение атаки. Поэтому, убивая ножом врага, надо его не только зарезать-заколоть, но и сильно напугать. Тогда он, напуганный, дёргаться не станет, и благополучно умрет, не доставляя вам особых хлопот. А что может быть страшнее потока крови, хлещущего из лица, рассеченного языка и собственных раздвоенных челюстей, из которых дружно вываливаются зубы?
Но я ж не зверь какой-нибудь. Враг, испугавшись, подарил мне еще одну секунду, за которую не попытался убить меня. За что ему спасибо. И чисто из чувства благодарности я шагнул вперед и влево, обратным движением руки глубоко резанув ниндзю по горлу. Быстрая смерть. Уйдет в Край Вечной войны даже не успев понять, что произошло.
Умирающий булькнул перерезанным горлом, но больше этот пока еще живой мертвец меня не интересовал. А вот его командир-пулеметчик – очень даже. Точнее, указательный палец этого кадра, который уже переместился на спусковой крючок. Понятно. Сейчас перечеркнет очередью победителя, то есть меня.
И тогда я, мощно оттолкнувшись ногами, упал ничком вниз. В результате даже не прыжок получился, а проезд на брюхе по сырой и оттого скользкой траве.
Тот, с Minimi, среагировал верно. Резко двинул стволом книзу, собираясь нашпиговать свинцом убийцу своего ученика. Но американский пулемет хоть и компактная машинка, но всё же тяжелая, всяко тяжелее автомата. И оттого инертнее.
В общем, пока пулеметчик опускал ствол, я успел проехать три метра на животе и в конце своей поездки косо, сверху вниз рубануть «Бритвой» по ноге врага.
Нож прошел сквозь мясо и кость как сквозь воздух, моя рука вообще ничего не почувствовала. А вот ниндзя вместе со своим Minimi резко завалился вправо, так и не успев выстрелить, – нога ниже колена съехала вниз вдоль разреза, по мокрому да горячему это быстро происходит. В результате обрубок упал в траву, слабо фонтанируя кровью, а пулеметчик начал заваливаться набок.
Рассечение острым лезвием не всегда вызывает болевой шок, даже если невзначай ножом ногу отрубили. Когда металл быстро и чисто разрезал нервы, они не сразу реагируют на произошедшее – скорее всего, после моего удара командир патруля почувствовал нечто типа удара током по ноге. И всё равно бы выстрелил, если б не почувствовал, что падает… Он попытался было сохранить равновесие – но тут свежая культя всеми своими оголенными нервами с чавканьем ткнулась в землю прямо перед моим лицом.
А вот тут уже гарантирован взрыв адской боли. Пулеметчик аж захрипел с подвывом от неожиданности. Но ни заорать, ни выстрелить я ему не дал – не затем мы ввязались в рукопашную с патрулем, чтоб так тупо выдать себя.
Я рванулся кверху, рубанул ножом по руке, держащей рукоять пулемета, и тут же обратным движением всадил клинок в основание черепа падающего на землю командира патруля.
Когда человеку перерубают шейные позвонки, всё его тело ниже линии удара мгновенно парализует. Просто сигнал от мозга вниз не проходит. Это как если передатчику провода обрезать. В общем, двойная страховка получилась. Пулеметчик рухнул в окровавленную траву почти одновременно со своими отрезанными пальцами. Я же нанес завершающий удар «Бритвой» в висок – чисто чтоб человек больше не мучился – и только тогда позволил себе окинуть взглядом поле боя: не нужна ли друзьям помощь?
Это если я очередной роман о своих приключениях буду писать, рассказ о произошедшем займет две, а то и три страницы в книге, смотря каким шрифтом ее напечатают. А так-то времени с начала схватки до ее финала прошло всего несколько секунд…
И помогать никому не надо было, со своими противниками друзья справились.
Виктор неподвижно стоял в стойке на полусогнутых, держа меч на уровне лица параллельно земле. Прям памятник самому себе, только с клинка тягуче так кровь стекает тяжелыми каплями, а у ног Японца лежит тот тип с нагинатой, рассеченный пополам на уровне живота. От увиденного у меня в голове само собой всплыло японское слово «тамэсигири», означающее в том числе разрубание человеческого тела для оценки качества меча. Что ж, судя по тому, как одним ударом Савельев располовинил агрессивного нагинатщика, меч у Виктора был просто замечательным.
А вот Хащщ ел. Обхватил своего врага лапами, оплел голову и шею вроде как даже удлинившимися щупальцами и, зажмурившись от удовольствия, кушал. Вот ведь утроба ненасытная, уже брюшко вон появилось, смахивающее на пивной живот, медленно, но верно увеличивающийся в размерах.
– Интересно, сколько ж можно жрать? – пробормотал я себе под нос, вкладывая «Бритву» обратно в ножны – на клинке, как обычно, не осталось ни капли крови. То ли гладкой была его поверхность настолько, что жидкость на ней не задерживалась, то ли впитывал мой нож кровушку, питаясь ею на манер вон того ненасытного ктулху.
