– Так без него он так и так помрет, – пожал плечами ктулху. – Только зря лекарства потратишь.
Я посмотрел мутанту в глаза.
– Ты явно что-то знаешь. Выкладывай.
– Нууу, – отвел водянистые глаза Хащщ. – Есть одно средство, как его спасти. Но, скорее всего, побочные эффекты будут.
– Что за средство? Говори! – потребовал я.
Мутант почесал шевелящуюся бороду из щупалец.
– Как-никак, мы с ним воевали вместе. Долга Жизни, думаю, меж нами нет, но всё-таки он, считай, боевой товарищ, поэтому…
– Давай по делу, не тяни кысь за яйцеклетку!
– Ладно, ты сам настоял, – вздохнул Хащщ. – Я бы мог откачать из тебя, скажем, поллитра крови, добавить своей столько же и влить в него. Этого бы ему хватило, чтобы прийти в себя и даже восстановиться. Полностью.
– Рука заживет? – не поверил я.
– Должна, – кивнул мутант.
– А как же с совместимостью групп крови?
Ктулху хмыкнул и посмотрел на меня, как доктор наук на клинического идиота.
– Какая группа, хомо? Кровь, прошедшая через мой организм, становится моей кровью. И та, что я в него волью, ею и будет на сто процентов. Более того. Моя кровь изменит ту, что в нем осталась. И станет она кровью ктулху.
– Зашибись, – сказал я. – Получается, после твоего лечения у Японца последние волосы вылезут и щупальца на морде вырастут? Да он, когда такое в зеркале увидит, сначала нас прикончит за такую медпомощь, а потом тут же и себе харакири сделает. Причем не обычное самурайское. Вскроется от свежевыросшей бороды до самой задницы. Чисто для надежности.
– Не думаю, что у него изменится внешность, – покачал головой Хащщ. – Все-таки он изначально вашего племени, и человеческое начало в нем всегда будет доминировать. А вот кровушки свежей хлебнуть – это да, такое желание может у него появиться.
– Принято, – немного подумав, кивнул я. – Такой вариант годится. Только главное, чтоб он в слащавого вампира не превратился и не принялся, размазывая сопли по клыкам, ухаживать за девственницами под луной. Тогда я ему лично осиновый кол в душу вколочу. Всё остальное пережить можно.
– Не бойся, нормально всё будет, – заверил меня Хащщ. И добавил: – Наверно.
Я тоже всегда так говорю, когда собираюсь делать то, в чем не уверен. Но вариантов не было. Виктор умирал, и спасти его могло только чудо. Вот это лысое чудо-юдо со щупальцами на морде, которое сейчас смотрело на меня, словно прикидывая, какую часть моего тела лучше сожрать сразу, а какую оставить на потом.
– Лучше в шею, – сказал наконец ктулху.
– Что в шею? – не понял я, слегка напрягаясь.
– Ну, я тебе в шею вопьюсь, с литр крови откачаю и потом ему перелью.
– Ты ж вроде говорил насчет поллитра, – заметил я.
– Мало ли что я говорил, – пожал плечами мутант. – Это я так, на глазок прикидывал. Сейчас же как следует подумал и понял, что столько будет в самый раз. Ты жилистый, быстро восстановишься. А другу твоему этот литр кровушки сейчас ох как нужен. Потому запрокидывай голову, я сейчас к сонным артериям присосусь. И чтоб ты мне коленом по причиндалам со страху не заехал, я лучше сзади подойду. Но ты не бойся, больно не будет.
И это я тоже иной раз говорю, когда точно знаю, что больно будет обязательно. И люди всегда верят, надеются, что не обманул. Наивные создания…
Впрочем, я тоже сейчас надеялся, что перед тем, как вскрывать мои артерии, Хащщ вспрыснет под кожу чего-нибудь анестезирующего, и что когда в Зоне ктулху выпивает человека, тот орёт больше от страха, чем от мучений.
Я сразу заподозрил неладное, когда по моей шее поползли холодные, скользкие щупальца. Мерзкое донельзя ощущение. Но я терпел. Чего не сделаешь ради друга?
А потом мою шею пронзила настолько адская боль, что я взвыл рефлекторно. Но крика не получилось. За мгновение до моего вопля щупальца мутанта стиснули мое горло с такой силой, что ни вздохнуть, ни заорать, ни дернуться как следует. Хотя что тут дергаться-то? Не зря Хащщ сзади подошел и сейчас элементарно меня убивает. Как я раньше-то не понял? Сейчас меня выпьет, нажрется, Савельевым закусит, заберет наш хабар – и свалит в туман, сволочь!
Я, конечно, попытался выдернуть «Бритву» из ножен, но ничего не вышло. Мутант с нечеловеческой силой схватил меня за запястья и сдавил. Всё. Руки словно в тисках. Человекообразные муты всегда сильнее человека. А ктулху – самый мощный из них. Так что финиш, отдергался Снайпер. Виктора только жалко, осталась его дочка не только без мамки, но и без отца…
Под такие вот грустные мысли почувствовал я, что отъезжаю, словно в мягкую вату проваливаюсь. Нормальная тема при обильной кровопотере. Сейчас холодно станет, и всё. Грустный и ни фига ни разу не героический финал затянувшейся саги о Снайпере…
Но отъехать мне не дали.
Внезапно скользкая удавка на моей шее разжалась, тиски пропали с запястий, и я рухнул на влажную землю. На этот раз ничем особо не приложился, только башка ткнулась в слежавшуюся опавшую листву, словно тыква в матрас, – мягко, почти без встряски. После чего я, лежа на боку, имел сомнительное удовольствие безучастно смотреть на такую картину: Хащщ окровавленными щупальцами припадает к раненой руке Виктора, после чего шея мутанта начинает раздуваться и опадать, словно резиновый насос, качающий жидкость в резервуар.
Перекачка закончилась быстро. Ктулху отлепился от руки Японца – и тут щупальца мутанта вдруг разделились. Одна половина вновь прилипла к ране Савельева, а вторая легла на лапу самого мутанта. И вновь пошло качалово, при этом шея мутанта стала багровой от напряжения.
«Теперь не из желудка, а из своей вены напрямую в Виктора кровь переливает, – пришла вялая мысль. – Как и обещал. Значит, не сволочь. Зря я о нем так плохо подумал».
Шея мутанта меж тем постепенно бледнела. Видать, и на нем кровопотеря сказалась. Когда Хащщ от руки Японца отлепился и повернулся ко мне, вид у него был, конечно, жуткий. С бледной морды безжизненно свисали книзу ротовые щупальца, обильно перемазанные кровью.
– Жить будет, – сказал ктулху. – А вот я – вряд ли, если не пожру. Пошел я, короче. Поохочусь. Надеюсь, что в этом лесу хотя бы зайцы водятся. Ты тоже похавай, а то реально можешь кони двинуть от усталости и кровопотери. А Японец пусть поваляется. Ему надо. Он всё еще в отключке, но сейчас у него самое что ни на есть восстановление пойдет. Не трогай его, пока не вернусь.
И ушел, предварительно пнув рюкзак в мою сторону. Хороший друг, ничего не скажешь. Заботливый.
Превозмогая слабость, я сел, прислонившись спиной к дереву, подтянул к себе рюкзак, показавшийся неожиданно тяжелым. Хащщ был прав, ослабел я изрядно. И от кровопотери, и от того, что уже забыл, когда отдыхал. Но отдых подождет. Сейчас главное – озместить потерю крови.
Никогда еще консервированная тушенка не казалась мне такой вкусной! Я ее прям с ножа ел, вместе с жиром, ошметками шкуры и хрящами, которые обычно стараюсь не употреблять. Прямо скажем, хреновую тушенку подсунул бармен, но мне сейчас и такая была в радость. Уплетал за милую душу. Две банки схомячил, выпил флягу воды – и тут же отрубился. Ничего поделать не смог, организм просто выключился, словно напрочь севший аккумулятор. Бац – и всё. Будто свет потушили, и я разом провалился в темноту, бездонную, словно самый глубокий омут Припяти…
