Нет, нет! Месть должна быть точечной. Простой, конкретной,
безвредной для окружающих и максимально ощутимой для самой Вальки. Пробраться к
ней домой и изрезать шмотки? Но Валькина дачная одежда и так поношенная
донельзя, никто даже и не заметит ухудшения. Налить клея в баночку от шампуня?
Для начала этот самый клей надо где-то достать… Да и велик риск, что по запаху
она распознает клей прежде, чем на волосы нанесет. Просто оттаскать за космы?
Или подговорить кого-нибудь из ребят и устроить темную? Нет, тут и до
уголовщины недалеко. Заснять с Максом в какой-нибудь интимный момент, а потом
вывесить фотку на всеобщее обозрение? Хм… А каково мне самой будет смотреть на
эту фотку? Еще не известно, кому хуже сделаю! В таком случае, может быть,
затаиться на крыше с ведром помоев и облить Валюху, когда она станет проходить
внизу? Отличная идея! Правда, наказания за это избежать будет невозможно… А как
отреагирует Макс? Вдруг после этого он начнет думать про меня еще хуже? Или -
самое ужасное - примется утешать Вальку: мол, она ему и так, в помоях,
нравится? Нет, нет, только не это! Лучше вообще никак, чем так!
Дождь снова затих. «Старый осел, чтоб ты провалился, сил
моих больше нет с тобой жить!» - донесся до моих ушей голос суженой Петровича.
Васька, судя по всему, тоже не прекращал твоих трелей все то время, что хлестал
ливень. «Васенька, сыночек, спускайся, миленький! - голосила Елкина. - Полезай,
дурак, наверх, дурак, сними, дурак, кота, дурак!» Не надо было высовываться в
окно, чтобы перед глазами предстала картина того, как безутешные хозяева
Василия вертятся вокруг злополучного столба. «Кири-и-ил!» - разнеслось по
поселку. Все идет своим чередом, все живут как жили, только мой мирок разрушен
и никогда не сможет восстановиться…
Впрочем, хватит! Сколько можно мотать сопли на кулак?!
Сейчас я возьму себя за шкирку, встану, оденусь, пойду на улицу и найду себе
новых друзей! Может, даже нового парня охмурю! Какие проблемы-то?!
Я поднялась, слезла на первый этаж, надела галоши с курткой
и двинула на улицу.
- Не боишься гулять в такую погоду? - крикнула вслед мама.
Эх, чего мне бояться? Самое страшное в жизни уже случилось.
Посреди улицы по-прежнему текла река. «Садовое товарищество
«Конденсатор» - северная Венеция, - пришло мне на ум. - А, нет, северная - это
Ленинград. Тогда северо-восточная». Никого живого видно не было: за исключением
одного кота и пары человек, метавшихся прямо под ним, висящим на столбе, на
расстоянии десяти метров: один с коротенькой лестницей, другая с истошными
воплями.
По привычке сначала я отправилась на болото. Ни делать, ни
смотреть там было, разумеется, нечего. Вид вышедшей из берегов лужи показался
мне отвратительным: то ли потому, что последние три дня в моей жизни не было
ничего, кроме воды и огорчения, то ли из-за невольных воспоминаний - Валька,
Макс, морда, рыбка… То же невеселое впечатление произвела прогулка по улицам
поселка, словно вымершим. В голову то и дело лезли мысли о наших с Валькой
былых хулиганствах, связанных с тем или иным местечком. Я даже не выдержала и
снова чуть-чуть всплакнула… Конечно, надо думать о будущем, о том, что я еще
молода и впереди еще много знакомств, друзей, кавалеров и приключений… Но как
же трудно расставаться со старыми привязанностями!
Пришлось несколько раз обойти поселок, чтобы окончательно
убедиться: период Всемирного потопа - худшее время для поиска новых друзей,
особенно на улицах дачного поселка. В «Конденсаторе» как будто не осталось ни
одной живой души: даже Шарика, и того в будке не было - видно, сторож в избу
забрал. Я уже собралась возвращаться домой, чтобы там снова упасть на матрас и
поплакать над своим вечным невезением, как неожиданно увидела какую-то
девчонку.
Одетая в замызганную куртку неопределенного цвета, вытертые
синие гамаши, лыжную шапочку и резиновые сапоги, она присела над лужей и
ковырялась в ней грязной палкой. «Суп, что ли, варит?» - подумала я. На вид -
лет восемь-девять. Самый возраст для варки супа. Толстая, некрасивая, похожа на
пацана. Кажется, пару раз я ее даже видела - вот так же, одну. Может, дурочка
какая? Впрочем, кто бы говорил! Встретились два одиночества, ага.
Хотя, в самом деле… Почему бы мне не познакомиться с ней? А
вдруг за неприглядной внешностью скрывается прекрасная душа - в кино ведь
всегда так бывает! Может быть, эта девчонка тоже переживает сейчас какую-нибудь
трагедию? Мы расскажем друг другу о своих проблемах, и обеим станет легче!
Слово за слово, подружимся… Ну и что - разница в возрасте? Лет через тридцать
мы будем почти ровесницами! Вот так Судьба и посылает людям настоящих
товарищей!
- Привет! - сказала я.
Девчонка повернулась, вытащила грязную лапу из лужи, вытерла
то ли ею - пот с лица, то ли ее - о свою потную физиономию и ответила скрипучим
голосом:
- Приветик!
Я хотела было спросить, как у нее дела, но сочла такое
продолжение беседы слишком скучным, предсказуемым. На секунду задумалась, чего
бы сказать. И тут новоявленная подруга меня огорошила:
- Эй, а я тебя знаю, похоже!
- Знаешь?
- Ага. Ты ведь Надя?
- Ну да.
Я насторожилась. Это что, моя мечта стать звездой, как
Кристина Агилера, наконец-то осуществилась? Или тут кроется какой-то подвох?
- Точно знаю! - девчонка противно хихикнула. - Ты Максима
подружка! У вас же роман, да? Ты ночью к нему приходила, под окнами лазила! Вот
анекдот! А потом у вас было свидание, верно? В лесу, за сортиром! И ты к нему
лезла, а он не хотел целоваться!
- Чего-о-о?
- А потом он подумал, что раз уже за полночь, значит,
свидание не первое, так что все можно! И все прямо там и случилось! Ага?
Я покраснела. Потом побледнела. Потом покраснела обратно.
Застыла, как дурочка, перед этой малявкой, раскрыв рот и не в силах ничего из
себя выдавить. Да что ж это?.. Да как это?.. Какие слухи распускают про меня
Валька с Максом?! Теперь даже самая ничтожная сопля в «Конденсаторе» будет
издеваться надо мной?!
«Кири-и-и-ил!» - разнеслось между тем над поселком.
- Блин, достала! Опять меня бабка зовет, чтобы ей
провалиться! - воскликнуло существо, принятое мною за девчонку, подскочило и
умчалось в неизвестном направлении.
Я осталась стоять, как стояла - ошарашенная, разбитая,
обескураженная. Не знаю, сколько времени это продолжалось. Из оцепенения меня
вывела пожарная машина, промчавшаяся в сторону нашего участка.
«Пожар? Но что может загореться, если кругом такая
сырость?!» - подумала я и потащилась следом за машиной.
Ну, конечно!
Красная машина стояла под столбом электропередачи. Из машины
тянулась лестница, наверху которой возился пожарный.
- Мя-я-я-у-у-у! - глупо вопил спасаемый Василий.
Через минуту он уже сидел, завернутый в одеяло, на руках у
своей «мамочки» и жалобно попискивал, не в силах отойти от пережитого.
