– Какая разница?
– Как это какая? Если хорошая, может, мы бы и согласились. Её-то родители отпустят?
– Отпустят, но у меня уже нет настроения лететь.
– Тебе надо, иначе бабушка с дедушкой огорчатся. Я ещё, кстати, не знаю, как они на это посмотрят.
– Да дедушка меня каждый раз спрашивает, когда же я познакомлюсь с хорошей барышней. Вот, скажу, познакомился. Моя подружка.
– Это он шутит. Но всё-таки она серьёзная?
– А ты как думаешь? Будет несерьёзная поступать на врача, тем более в Питере?
– И у неё там никого нет?
– Никого. Но в институтах есть общаги, если ты об этом.
– Я не об этом, а о том, что она, может быть, авантюристка.
– Совсем без авантюризма скучно.
– Надо думать не о том, чтобы было не скучно…
– Ой, не начинай, пожалуйста. Надо, надо… Любой разговор сведёшь к нравоучению.
– Ты её родителей знаешь?
– Мама работает в госпитале, анестезиолог.
– Так это наследственная тяга. Интересно, где мама училась.
– В Симферополе.
– Почему бы и дочке туда не поступить?
Я пожал плечами:
– Вот хочет в Ленинград. Запретить, что ли?
– А папа?
– Старпом на большом противолодочном. Андрей Викторович Карев, капитан второго ранга.
– Наверное, отец знает, спрошу. Ты выйди к нему, расскажи сам.
– Хорошо, сейчас.
– Фотография хоть есть? Может, я её видела?
– Есть, – я достал из сборника воспоминаний о Чехове заложенную между страницами Франсуазу.
– Хватит, я серьёзно.
– И я серьёзно. Очень похожа, вот смотри, – и показал уже Танины портреты.
– А, знакомое лицо, встречала. Вроде, спокойная девушка, положительная…
– Положительнее не бывает, – честно подтвердил я.
Глава шестая. ТЕТРАДЬ
Закончились осенние каникулы, и старт новой четверти вместил в себя столько событий, что при более экономном распределении хватило бы на целую неделю. Первое я устроил самостоятельно – встал на десять минут раньше и побрился. Собирался давно, станок с двойным лезвием припрятал в шкафу ещё летом, но всё медлил. Не то чтобы видел в этом действии символический смысл, некую инициацию, после которой всё будет иначе, – просто было лень. И вот победил её, даже не порезался и решил, что бритьё, в общем-то, – пустяковое дело.
Следующее событие: в школу после болезни вернулась Лена Гончаренко. В тёмно-коричневом платье по росту, с белоснежными манжетами и воротничком, в тёмных колготках и туфлях-лодочках, она теперь выделялась среди одноклассниц разве что очень грустным взглядом. Я был готов обломать рога любому, кто тронет Лену, но Метц не задел её, младшая сиротка Мэри не обратила внимания, и я немного расслабился. На первой же перемене «верхние» девочки, как всегда, сбежались к парте Иры Татровой, стали наперебой разговаривать, смеяться, выкладывать на парту картинки с показов мод. Лена стояла поодаль, но добрая Оля Виеру заметила её и призывно махнула рукой. Лена робко подошла, и Оля, посторонившись, пустила её в девичий рой вперёд себя, но сама уже, конечно, из-за спины Лены ничего не видела и, вставая на цыпочки, нажимала ей на плечи: присядь, дай и мне посмотреть!.. Всё это выглядело до невозможности мило; когда же Лена, принятая в общество, вместе с девчонками пошла в столовую, я почти успокоился.
Третье событие: утром в школе появились незнакомцы. Симпатичная темноволосая женщина лет тридцати, немного похожая на Викторию Александровну, в морской форме, но с погонами капитана: вместо золотой продольной полоски – красная; и двое коротко стриженных плечистых мужчин в одинаковых тёмно-серых костюмах. Более высокий из мужчин был, как мне показалось, главнее. Гости заняли кабинет черчения и на уроках по одному вызывали к себе старшеклассников. Дошла очередь и до нас. Одной из первых, в самом начале алгебры, к ним отправилась Лена Гончаренко и, вернувшись минут через десять, что-то шепнула на ухо Ольге Павловне.
– Гурбанов, – сказала учительница, кивнув на дверь.
Лена села на своё место за последней партой у окна. Только я подумал, что она держится молодцом, как оттуда раздался тихий плач, и Ольга Павловна, прервав объяснение новой темы, подошла и стала успокаивать Лену. Тем временем вернулся Гурбанов и с порога рявкнул:
– Жвакин! Цигель-цигель!
Дашу Дятчину из «верхней» компании не пригласили. Олю Виеру, кстати, тоже. И дальше приглашали не всех, и некоторые задерживались очень ненадолго, а кабинет черчения находился в нескольких метрах от нашего, так что к концу третьего урока, геометрии, подоспела моя очередь. Я постучался и вошёл, довольный возможностью лишний раз увидеть приятную женщину-капитана. Она сидела за учительским столом перед раскрытой общей тетрадью, а главный из крепышей расположился у входа и читал или делал вид, что читает «Советский Спорт».
– Садитесь, пожалуйста, – пригласила меня капитан. – Вы Александр, правильно? Я Наталья Борисовна. Хочу задать вам несколько вопросов. Скажите, хорошо ли вы знаете Диму Игнатовича из восьмого «Б»?
Она сказала именно так: Диму, а не Дмитрия, словно подчёркивая неформальность беседы. Дима Игнатович – так звали брата Лены Гончаренко, которого я считал законченной скотиной.
– В лицо знаю, но не больше, – ответил я, на мгновение встретившись с нею взглядом. Красивая, но усталая, тени под карими глазами, припухшие веки, и на лице время от времени мелькает чуть ли не жалобное выражение: отпустите домой, хочу спать! – но тут же сменяется строгим и деловым.
– То есть, назвать его другом не можете? – спросила Наталья Борисовна.
– Не могу.
– И даже хорошим знакомым?
– Не назову.
– А почему, если не секрет?
– Маленький, чтобы быть мне интересным.
– С восьмиклассниками не дружите?
– Только с Андреем Тарасовым, – честно сказал я, – брат его учится в одиннадцатом, я с ним дружу, заодно и с Андреем.
– Значит, с одиннадцатым дружите… Ну а вот, скажем, Алексей Лысенко из того же восьмого «Б» когда-то учился с вами. Он тоже маленький?
Я развёл руки, показывая нечто обширное, как колесо от трактора:
– Большой, но только в этом смысле.
– Понятно, спасибо вам, – сказала Наталья Борисовна.
– А что случилось, если не секрет? – рискнул поинтересоваться я.
– Исчез Игнатович. Скорее всего, сбежал, несколько дней не видели. Интересуемся, вдруг с кем-то делился планами? А теперь о Надежде Петровне Игнатович. Расскажите, пожалуйста, что произошло тридцать первого октября в садоводстве. Это ведь, как я понимаю, вы с друзьями её нашли. Укажите на карте, если ориентируетесь, прямо пальцем, не думайте о хороших манерах.
