У неё было выразительное лицо с крупными чертами: оно казалось почти красивым, только надбровные дуги выступали немного сильнее обычного и лоб выглядел излишне покатым. Но это не портило девушку, лишь придавало ей особенную, какую-то диковатую чувственность.
Она встретила мой взгляд, и я понял, что глазею слишком долго и неприлично. Но и отвернуться не мог – это было бы всё равно что Остапу удрать от Эллочки без стула и с поджатым хвостом. Я принял вызов и уставился на её переносицу. Должно быть, выглядел ужасно глупо: она фыркнула, что-то сказала кудрявой соседке, и та засмеялась.
Я отвернулся и пошёл к оставленному ряду: расслабляться некогда, солнце высоко. Но, сделав пару шагов, услышал за спиной хрипловатое контральто:
– Молодой человек, я вам не понравилась?
И всё-таки пришлось обернуться.
– Что вы, я очарован.
– Тогда почему вы уходите? Мы могли бы приятно побеседовать.
– Работать пора.
– Вы курите? – спросила девушка.
– Нет.
– Курить – здоровью вредить, верно? Я тоже не курю.
Я промолчал.
– Вам, наверное, интересно, почему я спросила, если сама не курю? А просто так, чтобы поддержать разговор. Мы же современные люди? И должны вести приятный разговор. Теперь ваша очередь. Скажите что-нибудь.
Я не мог предугадать, что она выкинет в следующий миг и как себя вести, чтобы не угодить под горный обвал. А девица была на него способна, это я сразу почувствовал. Пинчук в юбке. Точнее – без юбки…
– Меня зовут Саша, – нашёл я самую безобидную, как думал, фразу. – А вас?
– Наташа её зовут, – вступила в разговор подруга, – а меня Валя. Не обращайте внимания, она загадочная у нас. Вот вы человек опытный, скажите, кто работает на винограде в шортах? Здесь всё время надо вставать на колено, то на одно, то на другое.
– Сама стой на коленях! – с откровенной злостью сказала Наташа. – Хоть ползай на здоровье.
– А ты звучишь гордо, – кротко добавила Валя.
– Счастливой работы, – пожелал я и отправился к напарнику. За работой пролетело часа два, а потом Таня вновь оказалась рядом и пояснила:
– Это студенты Приборки.
12 Будут ездить сюда две недели.
– Понятно. Сегодня первый день?
– Да. А ты уже с одной познакомился?
– Даже с двумя. Скорее, они познакомились, чем я.
– Эта крашенная марганцовкой, в шортиках?
Я кивнул, поставил на поддон ящик с круглым фиолетовым «кардиналом» и, направляясь к следующему, сказал:
– Странная какая-то. Показалось, хочет меня застебать, как всех мочалок. Или со мной что-то не так?
– Да нет же, всё так с тобой! – зашептала Таня. – Она просто не в настроении, она протестует.
– Против работы? – спросил я, наклоняясь к новому ящику.
– Да. Ну представь, это мы добровольцы, а их, студентов, отправили принудительно. Она не хочет. И не работает, сидит и посылает всех, кто что-то скажет. Я её понимаю, на самом деле.
– А не отчислят за это?
Таня пожала плечами:
– Могут, наверное. Ей говорят подруги: ты хотя бы сделай вид, чёрт с ним, не работай, притворись. Не хочет, гордая птица. Ты сколько ящиков сделал?
– Больше тысячи. Напарник записывает точно. – Я всё-таки не мог заставить себя называть его вслух по имени. – А ты?
– До Маринки осталось двенадцать, догоним и перегоним, – с улыбкой ответила Таня. – Слушай, а давай как-нибудь поменяемся. Хочу попробовать…
– Стой! – шёпотом воскликнул я, пытаясь отобрать у неё ящик. – Тань, не надо. Тяжёлый…
Водитель погрузчика, глядя на нас, коротко просигналил и погрозил из кабины пальцем.
– Да брось, какой тяжёлый! – сказала Таня. – Ладно, уговорил, дарю. Исчезаю.
Очень скоро виноградные дороги завели меня в тот край, где трудились студенты. Наш погрузчик уехал заправляться, и Гриша, пользуясь случаем, ушёл к бригадиру покурить, поболтать. Я знал, что плохого обо мне он не скажет, и спокойно отыскал безлюдный уголок с особенно густыми листьями. Возвращаясь к месту встречи, сделал крюк и вновь увидел бунтующую Наташу: она сидела на ящике, опустив голову, и, стоя рядом на колене, что-то тихо говорил и обнимал её за плечи долговязый парень из студенческой компании. В голове сама собой прозвучала строка из какой-то прочитанной или будущей книги: «Этот день закончится для неё хорошо». Голосом Зиновия Гердта, читающего закадровый текст в «Двенадцати стульях».
Для неё – хорошо. А вот как для нас?..
За нами не приехали. Рабочее время истекло, а Миши всё не было. Студенты погрузились в автобус и укатили, разбрелись по гаражам трактора; мы же с Таней, покинутые всеми, не знали, как теперь быть.
– Надо идти, – сказал я наконец. – Ты не сильно устала?
– Есть немного, но что поделаешь? Пойдём, будем голосовать по пути. Может, кто подберёт.
– Или Мишку встретим.
– А я надеялась, даст порулить на обратном пути…
Я вынул из тайника спрятанный в обед ящик муската, накрытый от пыли газетами, повертел в руках, прикидывая, как лучше взять.
– Ты что, понесёшь его? – удивилась Таня.
– Не пропадать же добру. Он лёгкий.
В конце концов я поставил ящик на плечо и нашёл это положение самым удобным. И мы двинулись.
– Меня студенты спрашивали, что я тут делаю, такая маленькая, и почему не в школе, – сказала Таня, подстроившись под мой шаг. Она тоже не бросила синее ведёрко с «кардиналом». – Я рассказала про барабаны. Ничего, как думаешь?
– Ничего, конечно. Это же не военная тайна.
– Серьёзно ничего, или просто не хочешь расстраивать?
– Серьёзно пустяк.
– А один приглашал в гости.
– Поедешь? – спросил я, чувствуя, как на ходу тяжелеет и становится громоздким виноградный ящик. Если услышу «да» – он, наверное, займёт место головы, а её вытеснит на плечо…
Таня покачала головой:
– Нет, конечно, я ведь ещё маленькая. Но всё равно… Приятно сознавать, что пользуешься успехом.
Нам повезло: минут через десять удалось тормознуть пустую «Колхиду» и шофёр согласился подбросить нас до берега, даже с грузом, при условии что он не течёт. От берега уже рукой подать. Водиле мы тоже рассказали нашу музыкальную историю, и я подумал, что если дальше так пойдёт, скоро её узнает весь полуостров.
