Потешаться над этим пляжно-мотоциклетно-дельтапланным раем бедняка, вероятно, грешно. Но черная месть автослесаря, позирование его с журналом Time в такси к аэропорту Кеннеди, предложение «виски из Дамаска и бренди из Манилы» сняты с такой звериной серьезностью, что удержаться невозможно.
Черный индус сделал миллионы на вине в Испании, а мастер золотые руки перебил его подельников, украл дочь, спел ей песню и покатал на глиссере, мотоцикле и дельтаплане.
Идеальный рецепт счастья на все времена.
«Зита и Гита»
Индия, 1972. Seeta aur Geeta. Реж. Рамеш Сиппи. В ролях Хема Малини, Дхармендра, Санджив Кумар, Манорама. Прокат в СССР – 1976 (55,2 млн чел.)
Приютив состоятельную роженицу, бездетная пара умыкает у нее под шумок одного из двух новорожденных младенцев. На разных полюсах социума растут скромница Зита и срамница Гита: одна шьет и краснеет, другая жжет и поет любимые русским народом песни в стиле «ай-нанэ». Зиту после смерти родителей угнетает мегера-тетка со своим похотливым братцем – но провидение меняет сестер местами, и тут уж наступает очередь злой родни искать пятый угол. «Хулиганка», – говорил в таких случаях трудящийся Востока товарищ Саахов.
Искусственное разлучение близнецов без ведома лежащей в ауте мамаши требует такой бездны логических допусков, что европейская традиция предпочитает не связываться и эксплуатировать мотив феноменального сходства – тоже не слишком правдоподобный, зато единственный. На том стоят «Принц и нищий», «Джентльмены удачи», «Великий диктатор» и «Мистер Питкин в тылу врага». Индии, сроду не гонявшейся за реализмом, всегда было на допуски плевать. Как, впрочем, и провинциальной России, не выросшей в восприятии мифов дальше сказки «Солдат и царица» и хавающей Болливуд в лошадиных дозах (когда убитый «Советский экран» совсем перестали читать городские жители, а инерционное село еще держалось, в конкурсе «Актер-94» первые пять мест заняли Митхун Чакраборти, Амитабх Баччан, Рекха, Говинда и Сергей Жигунов).
«Зита с Гитой» особенно потрясли воображение угнетенной селянки. Помыкание кроткой снохой поставлено в детных русских семействах на поток: она и на постирке, она и на приборке, она и на готовке, и пока не родит очередную бабушкину радость, рот не открой и в глаза не взгляни. Да еще свекр всякую минуту норовит под юбку влезть и разную вину перед мужем выдумать, чтоб потом вожжами учить. Так что тирания больших домов русской безответной провинциалочке в полушалочке хорошо известна – как и мечта навалять горячих вздорным домомучительницам и их ненаглядным стрекозлам. Лицемерная, поистине мхатовская вера, что пчелку-работницу из милости держат, также имеет широкое хождение – накрашенная в стиле карнавальных чудовищ тетушкина морда должна была вызывать массу ассоциаций. Зло было оперным и в то же время совсем по-домашнему узнаваемым – поэтому приход рукопашного добра с локтями и мокрым полотенцем имел такой успех.
Тут и пацанам нашлось, на что посмотреть. Финальная потасовка с кодлой нахлебника Раджита заняла 9,5 минут и велась бичами, кольями, цепями, факелами, бутылками, пустыми канистрами, медицинским чемоданчиком и совковой лопатой. Самого Раджита злая Гита расписала в лохмотья рапирой и повела сестру под венец с песней. Мужья под конец тоже перепутались, но счастье замедленной съемкой состоялось все равно.
«Месть и закон»
Индия, 1975. Sholay. Реж. Рамеш Сиппи. В ролях: Дхармендра, Амитабх Баччан, Хема Малини, Санджив Кумар, Амджад Кхан. Прокат в СССР – 1979 (48,4 млн чел.)
Налет сорока разбойников на федеральный экспресс толкает следующего по делам инспектора Тхакура в объятья подконвойных авантюристов Виру и Джай-Дэва. Разбив кандалы, троица «включает неуловимых» и беглым огнем изрядно сокращает население штата Вишнапур. Годы спустя на выходе с кичи друзей ждет гонец Тхакура с предложением немного пострелять за деньги. Срок их отсидки отнял у инспектора молодость, руки и семью: мстительный атаман Габбар Сингх, бежав из тюрьмы, перебил всю его родню и срубил конечности двумя ятаганами по самые подмышки. Согласившись, герои по национальной традиции пускаются в двухчасовый пляс, пальбу и гляделки с молодухами, в то время как Тхакур копит злобу, наблюдая, как его чувяки подбивают металлическими шипами. Два часа спустя фраза «чтобы раздавить гадину, достаточно ног» навеки войдет в русский советский фольклор.
Это главный фильм индийского кино, шедший в центральном бомбейском мультиплексе пять лет без перерыва. Это главный режиссер индийского кино, помимо «Мести» ставивший «Зиту и Гиту» на персональной студии «Сиппи-филмс». Это главная мифологема индийского кино, чей эпос по-прежнему строится на классицистической оппозиции долга и чувства.
Поставить окончательную точку в этом вопросе по-русски кроткое, но по-русски же взрывное индийское сознание не в силах – так что у фильма два конца: в одном Габбара после долгих побоев насаживают на штырь – в другом после долгих же побоев сдают федеральному патрулю. В советском прокате шли оба: со злым и счастливым концом – кажется, на Украине, с обидным, но честным – у нас и в Прибалтике. Интересна логика прокатных организаций: нешто у нас больше чтут закон, чем на Украине? Или наоборот – меньше, и нас нужно воспитывать посредством благочестивых индусов? Ответ знает только ветер.
Первой остолбенелой реакцией советской публики было: брехня, тысяча и одна ночь, так не бывает. Современная, пусть и бедная страна, какие-то конные башибузуки, махновщина, гуляй-поле и закон-тайга. Некоторую ясность вносила фамилия центрального злодея: Сингх (Лев) – общее прозвище для сикхов, давно вымогающих у Индии конфессиональный суверенитет штыком и динамитом. Если у мусульман получилось (а государство Пакистан образовалось именно таким образом) – почему не выйдет у нас. Индийский север нестабилен – как и цейлонский, и все прочие сепаратистские регионы (представить подобную интригу несложно, например, в Чечне). Впрочем, и в цейлонской столице вечерами слыхать знакомое кудахтанье АКМ, так что формула «не может быть» – не для этих краев.
Что до исполнения, то оно пестрело искусным заимствованием отовсюду, куда дотянулась мохнатая рука индийского компилятора. Если найм безработных стрелков напрямую восходил к «Великолепной семерке», то пять обернутых в саваны трупов и губная гармоника молчуна-мстителя памятны почитателям фильма «Однажды на Диком Западе», а гон поезда конской лавой прежде встречался только в «Неуловимых» (кстати, Габбар в исполнении Амджад Кхана – точная копия Яшки-Цыгана, особенно с серьгой в правом ухе). Плясать же босиком по битому стеклу девушку впервые заставили в украинском фильме «Аннычка» про гуцульское банд-подполье в Карпатах (т. е. про то же самое). Синтезировав чужие находки во вполне съедобное зрелище, Сиппи заявил себя в качестве предтечи постмодерна задолго до рождения этой моды в Европе.
Микс из сливок двух великих кинематографий умело догонялся местной экзотикой. Отражающаяся в пруду Аленушка на камне, за спиной которой встают черные всадники, – класс. Бой в разгар праздника Холи с обсыпанием встречных порошковыми красителями – блеск. Выстрел в уздечку наручников – вах. Рукопашный танец безрукого инвалида с белыми рукавами вразлет – полный аут.
