***
Дверь в купе распахнулась, в купе, смущаясь, зашла девушка-проводница в форменной серой одежде. Сразу же за ней — довольный Тимур с гитарой в руке.
— Знакомьтесь, это — Настя. Настя, это — Витя и тот самый Олег.
— Привет, — поправив очки, поздоровался Виктор.
— Здравствуйте, — робко и тихо проговорила девушка, глядя на двоих взрослых мужиков светло-голубыми глазами.
— Настюш, да ты садись. Не бойся, никто тебя тут пальцем не тронет. Особенно вот этот, стриженный под машинку.
— Спасибо, — проводница села на свободное место рядом с Олегом.
Её распущенные волосы пахли шампунем. Олег сделал вид, что очень занят своим багажом. Обернувшись, он увидел, что Тимур грозит ему кулаком и строит зверские рожи.
— Представляете, с нами платцкартом едут дембеля. Настя пожаловалась, что время от времени с ними возникают проблемы. Ну я и предложил переждать у нас. Она, конечно, отказалась. Пришлось похвастаться, что Олежка классно поёт под гитару.
Теперь уже настала очередь Олега строить адские рожи Тимуру. Но татарин сделал вид, что ничего не заметил.
— Витя, налей немножко даме! Так сказать, за знакомство.
— Нет, нет, что вы! — Настя отодвинулась и замотала головой. — Мне нельзя, я на работе.
— Да чуть-чуть!
— Нет, нет. Даже не уговаривайте. — девушка поправила газовый лёгкий шарфик в красно-синюю полоску.
— Ну, ладно. Потчевать велено, а неволить — грех. Ну, вздрогнули, мужики!
Мужики дзынькнули стаканами. Виктор крякнул и поморщился: неразбавленный джин саднил горло. Тимур с Олегом отпили по глотку коктейля. Тимур благочинно сдержал отрыжку.
— А вы правда много песен знаете?
Обернувшийся Олег встретился глазами с Настей. Не выдержал, отвёл взгляд:
— Ну… так, парочку.
— Врёт он всё! У него там в кейсе толстенная тетрадь. Вся исписана, от корки до корки.
— Тим, там дворовые песни, да песни девяностых. Сейчас на дворе две тысячи шестнадцатый. — Виктор оторвал лоскуток грудки курицы. — Вряд ли молодой девушке они будут интересны.
— Нет, почему же. Это мне по душе. — Настя, наконец-таки, улыбнулась.
— Ну же, Краснов, — Тимур пнул друга под столом. — Не заставляй девушку просить дважды.
— Да я ж не против. — Олег взял гитару, тронул струны. — Ого! Тима, ты настраивать научился?
— Смартфоны и не такое могут. Есть одно классное приложение.
— Тогда понятно. Эмм, о чем петь будем?
— Давайте вашу любимую…
— Любимую, говоришь… — Олег задумался, почесал переносицу. — У меня их много. Впрочем, есть одна…
Зазвучала песня о войне и любви. Сколько вот таких песен было создано в народе? А сколько ещё предстоит создать? Вроде бы давно пора привыкнуть. Но ведь нет… Раз за разом цепляет за живое…
Плавно сменяли друг друга аккорды, струны дрожали одна за другой. В такт мелодии вагон стучал колёсами. Олег обладал хорошим голосом, но, что важнее, — музыкальным слухом. И пусть он не был виртуозным гитаристом, он прекрасно знал, за какие ниточки нужно тянуть, чтобы вызвать у слушателей те или иные эмоции. В таком исполнении песня увлекала, заставляла сопереживать.
Но, как и всё в мире, она не вечна. Отзвенел последний аккорд, гитара смолкла. Люди в купе очнулись. Виктор посмотрел на свою застывшую руку с очищенным от скорлупы яйцом. Тимур закрыл рот, сглотнул. Девушка-проводница опустила голову так, чтобы не было видно лица. Сам того не зная, Олег надавил на её больное место.
— Я пойду, пожалуй… — прошептала девушка.
— Стой! Подожди, что случилось? — Тимур выглядел озадаченным.
— Нет, ничего. Просто…
— Что «просто»?
— Мне не стоило сюда приходить…
Девушка встала, распахнула дверь.
— Да вот же она! — раздался голос из коридора. — Я же говорил, что она из четвёртого вагона.
Послышался мужской гул. Настя оторопела, замерла в дверях.
— Эй, тёлочка! — мужская рука схватила девичью за запястье. — Составь компанию истосковавшимся по женскому вниманию защитникам Отечества.
— Убрал грабли, пока целы! — рявкнул Тимур, ещё не видя лица.
— Чё? Ты кто такой, дядя? — в проходе показалась голова здоровенного детины с прыщами на щеках. Одет он был в повседневную форму, разукрашенную самодельными аксельбантами.
— Тот, кто не даст девушку в обиду нажравшимся попугаям.
— За базар ответить придётся, дядя!
Вместо ответа Тимур хлёстко врезал ему в челюсть, одновременно заслоняя Настю собой. Детина распластался в дверях, мотая головой и силясь подняться. Вагон наполнился угрозами, впереди возникли ещё двое дембелей в нелепо расшитой белыми шнурами форме.
— Ну, всё, дядя, ты попал! — дыша перегаром, оскалился один из них.
— Идите спать, клоуны! — возник рядом Олег. — Нацепили на себя всякой херни и думают, что крутые.
О поручень разбилась бутылка, в Тимура попытались ткнуть «розочкой». Сидевший сзади Виктор отложил телефон, Настя сжала за спиной перцовый баллончик.
«Розочка» мелькнула в паре сантиметров от лица Тимура, когда Олег, развернувшись, ударил её обладателя локтем в лицо. Горлышко упало, разодетый дембель шагнул назад, сплюнул кровь:
— Ах ты, сука!
Кто-то схватил Олега за грудки, вытащил в коридор. Его припёрли к окну и принялись избивать. Кое-как он защищался, подставляя под сыпавшиеся со всех сторон удары плечи, локти, предплечья. Упал, его стали пинать ногами. Кто-то особо гадливый несколько раз пытался попасть ему между ног.
Тимуру тоже пришлось несладко. В купе на него накинулись двое, повалили. Один держал, второй удил сверху. Татарин извивался. Подоспевший на выручку Виктор с размаху пробил «пенальти» в голову, Тимур спихнул с себя тело. Настя пшикнула в глаза другому.
Втроём они вылетели в коридор отбивать Олега от озверевших вчерашних пацанов. Из соседних купе выскочили взбудораженные пассажиры. В одно мгновение вагон превратился в осиный улей. Отовсюду слышались угрозы, проклятья, трёхэтажный забористый русский мат. Наконец, на ближайшей станции поезд остановился, в гости пожаловала транспортная полиция, всех разняли.
Слава Богу, наших друзей не ссадили и даже не привлекли к административной ответственности, хотя имели на это полное право. Всё-таки там тоже люди работают. А Виктор обладал необходимым опытом общения с правоохранительными органами. Причём, он умудрился даже в такой ситуации сохранить в тайне своё место работы. Настя помогла с показаниями. Демобилизованным же повезло меньше. Они хамили сотрудникам, распускали руки, матерились, требовали удовлетворения, словно жили в эпоху мушкетёров. К тому же, в каждом из них плескалось никак не меньше бутылки водки. Поэтому под конвоем их вывели, посадили в ПАЗик и увезли в неизвестном направлении.
