Книга Призрак черного озера, страница 15. Автор книги Наталья Александрова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Призрак черного озера»

Cтраница 15

— Опись бы хорошо составить, — вздохнул Василий. — А то вещички дорогие, мало ли что затеряется, а мне потом отвечать… не хочется быть крайним!

— Да вот, кстати, какой-то конверт! — Сретенский раздвинул чаши и кресты и извлек с самого дна ящика водонепроницаемый пакет, скрепленный печатью с орлом и свастикой. Торопливо вскрыв конверт, он извлек из него сложенный вдвое лист плотной желтоватой бумаги, по которому бежали строчки вычурных готических букв. — Я по-немецки немного понимаю, — проговорил искусствовед неуверенно. — Однако готический шрифт разбираю с трудом. Могу только сразу сказать, что это как раз и есть опись всего содержимого этого ящика. Думаю, что и во втором ящике мы найдем такой же конверт. Да, и еще могу прочесть имя того, кто составил опись. Вот тут, внизу, обычными буквами написано — штурмбаннфюрер Отто фон Армист. Судя по тому, как аккуратно и тщательно составлена опись, этот штурмбаннфюрер был человек образованный.

— Я, со своей стороны, — вступил в разговор священник, — могу посоветовать тебе, сын мой, поговорить с отцом Тимофеем, настоятелем Троицкой церкви в селе Узковатом. Этот достойный, уважаемый пастырь в весьма преклонных летах, и он прожил в здешних местах всю жизнь, так что может помнить и те давние события. А память у него очень хорошая, так что он расскажет тебе, сын мой, много полезного…

Двое конкурентов еще какое-то время любовались находками и наконец удалились, упорно делая вид, что не замечают друг друга.

Проводив их, Василий запер чулан на висячий замок и даже окна запер на шпингалеты, несмотря на то, что на улице стояла жара, хоть и близился вечер. Потом он напился кофе и уселся в тенечке на завалинке покемарить, пока светло. Что-то ему подсказывало, что разумнее всего будет этой ночью не спать. А завтра с утречка он ожидает машину из Веснянска, сдаст приехавшим под расписку ящики и вздохнет наконец спокойно.


Император вошел во дворец и почувствовал, как в его душе просыпаются прежние надежды. Его мечта осуществилась: он в Москве, в Кремле, в самом сердце России, в древнем дворце Рюриковичей и Романовых!

Что с того, что к нему не вышла русская депутация… у этих русских такие странные обычаи, их невозможно понять! Как там говорят… загадочная русская душа!

Мрачная, полусредневековая роскошь Кремлевского дворца вызвала в его душе удивление и странное, тревожное волнение. Он невольно сравнивал этот дворец с Фонтенбло, Версальским дворцом, Трианоном, с теми светлыми, просторными залами, к которым привык у себя во Франции.

Низкие сводчатые потолки, обилие позолоты и богатой вычурной резьбы, пышная лепнина, полутемные, заставленные золоченой мебелью комнаты казались ему варварскими и азиатскими — но в то же время величественными и впечатляющими. Парча и позолота, темные иконы в золотых окладах по углам…

Впрочем, этот дворец и должен быть таким, ведь Москва — это древняя столица огромной полуазиатской империи, — империи, занимающей неизмеримые, подавляющие воображение пространства…

Император на мгновение прикрыл усталые глаза.

Он победил русскую армию, он занял Москву, древнюю первопрестольную столицу России. Судьба кампании, судьба всей войны решена. Теперь только нужно передать императору Александру свои условия, дождаться его ответа — и можно будет покинуть эту варварскую страну, вернуться домой, в прекрасную Францию…

Император подошел к окну — и увидел мрачные, багровые отсветы пылающих домов и лавок торгового квартала.

Что ж, он поручил своим офицерам остановить пожары — а его приказы выполняются беспрекословно. Сотни опытных солдат под командованием герцога Тревизского заняты сейчас борьбой с огнем, еще несколько часов, самое большее — день, и огненная стихия будет побеждена…

К императору приблизился офицер свиты, доложил, что в торговом квартале схвачен поджигатель. Наполеон распорядился, и к нему привели мрачного бородатого детину с опаленными огнем бровями, с черным окровавленным ртом.

— Его били? — спросил император, брезгливо разглядывая поджигателя. — Как можно! Мы не варвары, кажется…

— Ваше величество, — ответил молодой офицер, щелкнув каблуками. — Солдаты не смогли сдержать возмущение при виде того, что делал этот мерзавец!

— Однако в моей армии должна быть дисциплина! — проговорил император, поморщившись. — Спросите его, кто приказал ему поджигать дома.

Переводчик проговорил несколько слов. Поджигатель не шелохнулся, не разомкнул разбитых запекшихся губ, только мрачно взглянул на нарядных французов.

— Он не отвечает, сир! — звонким, радостным голосом воскликнул молодой офицер. Он был полон гордости оттого, что находится так близко, рядом со своим императором, и, кажется, был бы счастлив умереть за него в эту минуту.

— Вижу, — Наполеон чуть заметно поморщился, подошел к поджигателю и повторил вопрос, глядя ему в глаза: — Кто приказал тебе поджигать дома? Отвечай честно, если хочешь сохранить свою жизнь! Граф Ростопчин?

Переводчик быстро, нервно, сбивчиво повторил вопрос императора по-русски.

На этот раз поджигатель открыл разбитый рот и проговорил хриплым, веселым голосом:

— Богородица велела!

— Он говорит, что исполнял приказ Девы Марии! — торопливо, испуганно выпалил переводчик. — Этот человек безумец, сир! Он не ведает, что говорит!

— Все они безумцы! — мрачно ответил император и отступил к окну. — Разве можно победить безумцев? Уведите его и расстреляйте. Расстреливайте всех поджигателей, которых сумеете поймать на месте преступления.

Он снова повернулся к окну.

Пожар в торговом квартале расширялся, огонь перекидывался на другие здания, с треском и грохотом рушились крыши домов, лавок и складов. Император почувствовал тяжелую, свинцовую тоску и обреченность. Да, он в Москве — но это не приносит ему никакого удовлетворения, никакой радости. Он в Москве — но так же далек от победы, как в самом начале похода.

Повернувшись, он встретился глазами со своим адъютантом графом де Сегюр.

— Вы понимаете, граф, что начнется в Европе, если не удастся остановить этот пожар? Каждый немецкий князек, каждая швейцарская купчиха будут твердить, что это мы сожгли Москву, что мы — варвары и мародеры! Весь цивилизованный мир объявит нас варварами и грабителями! Этого никак нельзя допустить!

— Вы совершенно правы, сир! — ответил де Сегюр. — Солдаты герцога Тревизского делают все, что возможно!

Император промолчал о главном, о том, что его действительно волновало, действительно беспокоило: он боялся, что столкнулся с силой непреодолимой, с силой стихии — стихией огня, стихией страшного, непобедимого, нерассуждающего народного гнева. С такой стихией не справилась бы никакая, самая могучая армия. Он боялся, что его победа обернется страшным, непоправимым поражением, крушением всех его надежд.

Впрочем, император французов Наполеон Бонапарт не был бы собой, если бы он поддавался всяким страхам и колебаниям. Он отбросил эти мысли и принялся диктовать де Сегюру письмо к русскому императору Александру с предложением мира — достаточно почетного, если учитывать результаты последнего сражения и то, что французская армия заняла Москву.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация