— Костя, я тебя таким не отпущу. Идем ко мне сушить одежду, — предложила она.
Это предложение абсолютно не противоречило их влечению друг к другу. Они оба понимали, что дождь — это лишь предлог продлить встречу. Он вполне мог бы пробежать мокрым несколько сот метров к своему дому. Но дал своё согласие.
Быстро поднялись на четвёртый этаж и вошли в её трёхкомнатную квартиру.
— Это квартира моих родителей. Мы с мужем жили до авиакатастрофы у них… Я тебе потом всё расскажу, а пока ты снимай рубашку, брюки и накинь на плечи вот этот халат. Он на меня большой, а тебе будет впору. Я замёрзла, переоденусь и пойду в ванну, —заявила она.
Пока она плескалась в ванной, он сидел в зале и смотрел на фотографии, развешанные в рамках на стенах комнаты. Сразу догадался: где родители и где муж. Софья вышла из ванной. Свои и его мокрые вещи загрузила в стиральную машину, а он ушёл купаться.
— Будем ужинать, — сказала она, когда он появился в зале.
За ужином рассказала историю своего одиночества. Ему стало многое понятным. «Появись тогда у неё в квартире не иеговисты, а наши христиане, то проблем сейчас было бы у нас меньше. А теперь имеем то, что имеем», — подумал он.
Дождь из проливного превратился в обложной и прекращаться не собирался. Мокрая его одежда сушилась на балконе. Халат Софьи был тесен. Он сел на табурет около журнального столика и стал листать литературу, лежащую на нём. Журнал под названием «Сторожевая Башня» его заинтересовал.
— Костя, ночевать тебе придётся у меня. Я тебе постелила на диване в соседней комнате…
— Но я так рано не ложусь спать, — возразил он. — Что это за журнал, с таким странным названием?..
— Почитай, в нём основа нашего вероучения. Если что-то не поймёшь — я подскажу…
Он ещё раньше заметил шрамы на её левом боку. Они шли от плеча к шее и до самого подбородка. Теперь причина их возникновения ему была ясна. Сердце его наполнилось состраданием к этой женщине. Ему захотелось её приласкать и утешить. Софья что—то готовила на кухне, а он читал «Сторожевую башню», ничего не понимая в этом, хорошо иллюстрированном журнале. Софья, войдя в зал сказала:
— Костя, мне сегодня хочется узнать о тебе больше. Надеюсь, тебе обо мне тоже. — Я уже рассказала кое-что о себе, теперь твоя очередь, — заявила она, усаживаясь напротив него на мягкий пуф.
— Родился в шестьдесят седьмом. Был единственным сыном матери-одиночки. Она умерла два года назад. Окончил авиационное училище, затем академию. Женился в тридцать пять. Сыну десять лет. Жена ушла с сыном к другому полтора года назад. Воевал в Чечне и Сирии. Был ранен. В чине подполковника вышел на пенсию в пятьдесят лет. Этому способствовало ранение. Живу через три дома от тебя с котом Барсиком.
— И за полтора года не нашёл себе никого?..
— Обманывать не буду. Была у меня одна дама, но, оказалось, замужняя.
— Я тоже без обмана скажу. Когда мне было тяжело и никого не было рядом, меня вернул к жизни наш старейшина — Слуга, так мы называем руководителей ячеек. Он оказался тем мужчиной, который помогал мне во всём. Он меня уверял, что с единоверцем заниматься сексом не грех… У него жена и дети. Сейчас наши отношения прекратились.
— В Библии, на сколько помню, говорится: «Не прелюбодействуй». Как же вы так низко пали?..
— Ты, Костя, злой… Осуждаешь. Мне было тогда двадцать семь лет. Я хотела любви, а он этим пользовался… Он старше меня на пятнадцать лет и с женой разводиться не хочет… Сам ты тоже прелюбодействовал?..
— Я атеист… Хотя, ты права… Прости, если обидел. А сейчас чего ты ожидаешь и чего хочешь? — спросил он, смягчая тон.
Обстановка накалялась. Он почувствовал, что сейчас кто-то из них перейдёт «красную линию».
— Очень хочу любви, но желательно, со своим единоверцем. Мне скоро будет сорок пять. Хочу любви, хочу семью, наконец, неворованного секса. — Ты можешь это понять?..
— Представь себе, я тоже хочу любви, семью и неворованного секса. — Ни в Бога, ни в чёрта не верю всю жизнь, хотя крещёный в детстве. Принять вашу веру и стать посмешищем на старости лет?.. — Ну, это не для меня…
Понимая, что с нею бесполезно сейчас говорить о чувствах, хотя она так была обворожительна в домашнем халатике и так манила к себе её изящная фигурка, Костя, пожелав Софье спокойной ночи, ушёл спать. Слышал, как она замкнула на ключ дверь в свою комнату. «Боится, думает, что буду приставать к ней», — мелькнуло в голове. Брать штурмом «башню» он даже не собирался. Долго поворачивался с боку на бок. Наконец, задремал. Сквозь дрёму услышал, как хлопнула её дверь, и Софья вошла к нему.
— Ты не спишь?.. Слышу, как ты ворочаешься. Я тоже не могу уснуть. Меня что-то знобит. Видимо, простыла… Подвинься — я лягу…
Утром проснулся поздно. Софья спала, прижавшись щекой к его плечу, но её ровное дыхание не вызывало у него чувства удовлетворения и спокойствия. Такой потрясающей женщины у него не было никогда. Он лежал и думал о том, что произошло. Неужели она пошла на такую жертву без любви ради вербовки? А он-то влюбился в неё безумно. Любовь — это страшная сила. Он вспомнил Андрия из «Тараса Бульбы» Гоголя. Андрий пошёл на всё ради любви, лаже на предательство и смерть. «А мне всего-то надо прикинуться завербованным, — думал он, — этим предам лишь самого себя… Но представить себя поющим псалмы и читающим Библию?.. При этом ещё и креститься?.. Принято ли это у них?..». Вспоминая эту ночь, он не мог поверить, что её горячий шёпот о любви с первого взгляда к нему, может оказаться всего лишь обманом. Решил не торопиться и преодолевать трудности по мере их поступления.
После завтрака. Софья попросила его не уходить домой:
— Сегодня в три часа дня в нашей килке — ячейке, состоится Студия — это собрание, во время которого у нас проводится громкая читка и разбор статей из журнала, который ты вчера просматривал. Будут обсуждаться и другие вопросы… Останься, милый…
У Кости больно защемило в груди: «Неужели мои подозрения сбываются?»
— И твой, как его там, слуга — тоже придёт? — спросил он.
— Не знаю. Последний раз Студию проводил его помощник…
— Софья, я что-то не понимаю, — удивился он, — деятельность «Свидетелей Иеговы» в России запрещена. Вы, оказывается, подпольщики?.. Ты предоставляешь свою квартиру для собрания запрещённой организации. Понимаешь, чем это грозит?..
— А квартира эта уже не моя. Я оформила договор купли-продажи с пожизненным содержанием с руководством нашей общины. Так уже сделали несколько наших одиноких женщин. Нам объяснили, что это нужно сделать в целях юридической защиты собственников при разоблачения явочной квартиры.
— То —есть, в случае конфликта с властью, к тебе никаких претензий — квартира не твоя и ты не виноватая… Прости, так и лезет проклятая рифма — говорить не то, что хочу. — Здорово придумали. Ну, не зря вас запретили!..
