— …А он и вправду стареет, — будто угадав мысли Лаврова, брякнул Игорь.
— Кто? — играя искреннее удивление, спросил Виктор.
— Ну, этот… Виль… вождь ихний.
— Гос-с-споди, Игорь. Хоть ты ерунду не городи!
— Что-о-о? Да я сам видел… — обиженно стал доказывать Хорунжий.
— …Все-все-все, — перебил скороговоркой Лавров. — Хватит с меня мистики. Поехали лучше рыбу ловить, а то в самом деле завернемся мы тут на кашках.
— Хороший будет материальчик, — потирая руки в предвкушении, закряхтел Олег.
— Хороший, но без тебя… — строго отрезал Виктор.
— Это почему?!
— Это потому! — абсолютно серьезно заявил журналист. — Ты забыл, как вчера пластом лежал, д’Артаньян?
Олег насупился, и Лавров смягчился:
— Пойми, Олежа, если с тобой что-нибудь случится — что я скажу Марине и детям?
— А ты, можно подумать, нас на фестиваль вареников вез… — обиженно отозвался Маломуж.
Эта фраза застала Виктора врасплох. Что да, то да: командировка была в воюющее государство, притом никто не обещал, что будет легко. И это они еще даже не добрались до конечной цели — сухогруза «Карина», где уже долгие пять месяцев томились в плену украинские моряки. Получается, на «Карину» Маломужу было можно, а на рыбалку — нельзя.
— Ладно, — сдался Виктор. — Расписку мне напишешь, что в случае чего претензий не имеешь…
— Где тебе написать расписку? — лукаво поинтересовался оператор.
— На лбу у себя распишись, дурила, — буркнул Виктор под общий хохот друзей, понимая, что сказал глупость.
Со слов коллег, видевших Вииль-Ваала вечером, тот был очень внимательным и добродушным стариком. Стариком? В это было трудно поверить, и Виктор воспринимал все это, как анекдот.
«В своем молодом состоянии он был тормозом, — рассуждал про себя Лавров. — Смотреть на изможденных тяжелой дорогой людей и сказать «я подумаю» — это нужно быть или абсолютно черствым негодяем, или полным дебилом…» Виктор злился на молодого Вииль-Ваала и был благодарен старому, ведь тот вечером объявил, что Лавров с группой может оставаться в поселке столько, сколько им будет нужно.
Мистическая тайна этого старейшины общины, которая могла быть одним из необъяснимых чудес света, не давала Виктору покоя. Он объездил весь мир и видел много удивительного. В джунглях Амазонии, в одном из диких племен, жил мужчина, который не ел пятьдесят лет. В Тибете у одного шестидесятилетнего монаха прорезались новые зубы. В мире существуют пещеры, где можно исцелиться от любых травм — главное, быть живым, а мертвых они не воскрешают. И вот новая головоломка: человек, который успевает за сутки родиться и умереть…
Перед рыбалкой Лавров решил встретиться и поговорить с Вииль-Ваалом лично.
Мундулло Вииль-Ваала на окраине поселка разительно отличалось от всех остальных строений общины. Если обветшалые пристанища жителей племени дарод кое-где и имели убогие заграждения-плетни, то домик старейшины был огорожен частоколом без единой прорехи. Кроме того, он был покрыт свежей соломой и был в полтора раза выше всех остальных мундулло в поселке.
«Вот тебе и Конча-Заспа местного разлива», — смеялся про себя Виктор, стоя у калитки «имения» местного царька. При входе журналиста встретили два охранника. Маленькие, но настолько широкие в плечах, что каждый из них проходил в эту калитку боком. Они были настолько щекастые и одинаковые, что напоминали мультяшных героев.
— Вииль-Ваал у себя? — спросил Лавров по-английски как можно официальнее, хотя готов был рассмеяться охране в лицо.
Охранники недоуменно переглянулись. По всему было видно, что к визитерам здесь не привыкли и приходить в этот дом просто так не позволено никому.
— Вииль-Ваал у себя? — повторил Виктор вопрос после долгой паузы, так и не дождавшись ответа.
— Старейший отдыхает и размышляет, — послышался за спиной строгий девичий голос.
Это была Аня, которая считала Вииль-Ваала полубогом.
— Я что же, не могу его увидеть, Аня? — удивленно спросил Виктор, обернувшись к сомалийке.
— Нет. Он сам выходит к нам, когда посчитает нужным, собирает всех и вещает.
— Хм… А ты его можешь увидеть?
— Не могу, — твердо сказала девушка. — Его не могут видеть даже Дамир и Мамир.
Аня посмотрела на двух безмолвных охранников.
— Но я хотел выразить благодарность за прекрасный прием и…
Виктор понял, что препираться бесполезно. Эти два чалдона никуда его не пропустят и вождя ему не увидеть.
«Фигассе, бюрократ из Мумбу-Юмбу», — обиженно думал Лавров, убираясь восвояси.
Аня не отставала, идя рядом с ним. Она что-то плела про то, что не стоит гневить почти бога. Он может наказать. Вот верблюжатник Шашух захотел уйти из поселка, забрав своих пятерых верблюдов и трех коз. И ушел… А через какое-то время у него пал весь скот и заболели жена и дети. Это их Аллах наказал.
«Дикий народ. Дикие нравы. Просто первобытнообщинный строй какой-то… — думал Виктор, слушая все это. — Шаманство, колдовство, и тут же Аллаха приплели. А сами дикие. Такое впечатление, что цивилизация их не коснулась…»
Не успел Виктор окончить свой внутренний монолог, как остановился и открыл рот от удивления. На полянке напротив одной из хижин стоял мальчуган лет семи и, исходя потом от напряжения, пытался удержать в руках… ручной пулемет.
Глава 21
Пират
Ислам был одним из мужчин поселения племени дарод. Потомок кочевника-скотовода еще помнил, как в былые времена его отец держал сотню верблюдов и полста коз. Мама готовила молодую козлятину со специями по-сомалийски, ячменные лепешки были неизменно свежими, а молоко было в доме всегда.
Но потом настали времена свободы. Отца и старших братьев убили в начале девяностых, а верблюдов и коз отобрали бойцы то одной, то другой армий самопровозглашенных лидеров Федеральной Республики. Кочевники-скотоводы стали оседлыми, поскольку лишились своей живности и надобность в пастбищах отпала. А вскоре наступил и голод, и тогда умерли две младшие сестрички Страшного Ислама, как называли его соплеменники…
На самом деле Ислам совершенно не был страшным. Просто удивительно подвижные мышцы лица пугали соседей, но даже когда все привыкли к его мимике, его по привычке продолжали звать Страшным. Это не помешало парню завести семью и произвести на свет четверых славных потомков: трех мальчишек и девочку, которых нужно было кормить…
По пути к месту клева Ислам Аль-Бусаиди, казалось, успел рассказать Лаврову всю свою биографию.
«Он бы мог стать неплохим комическим актером, но в Сомали нет ни кино, ни театра», — думал Виктор, глядя на Ислама, сидящего у руля моторной лодки. Услышав о том, что белый гость собирается поймать рыбу для детей племени, Ислам предоставил свою единственную ценность — хорошую большую деревянную «моторку», больше похожую на катер.
