— Ты увидишь, что такое киевское гостеприимство, — сказал напоследок Олаф ромейскому посланнику.
У русов совместный пир играл колоссально важную роль. Викинги верили, что бог Один каждый день идет на битву в окружении своих дружинников. Они благополучно погибают, чтобы потом возродиться и собраться на пиру, где они вместе вкушают мясо и пьют много пива. Таким образом возникала сплоченность гораздо более сильная, чем мы можем себе представить. И поныне, если мы вместе с малознакомым человеком наелись и напились до отвала, мы воспринимаем его несколько иначе, чем до того, не так ли?
Чем же потчевали на пиру у князя Владимира ромейского посланника?
Белые пшеничные и черные ржаные хлеба. Овсяный кисель. Каши из пшена, гороха, чечевицы и фасоли. Ни риса, ни гречки, ни мамалыги русы тогда не знали. Овощи — репа, капуста, лук, чеснок, огромное количество трав, которые выращивались и добавлялись в пищу. Из сладкого — мед. Из напитков на княжеском пиру были ячменное пиво, хмельной мед, фруктовая бражка и самое дорогое — заморское виноградное вино.
После легких закусок на особом алтаре было совершено жертвоприношение — белой козе острым ножом перерезали горло, и кровь потоками хлынула вниз по деревянной колоде. К алым струям опустилась на колени женщина в причудливой диадеме, похожей на перевернутую корону, с большими височными кольцами в виде золотых спиралей.
— Что ты видишь в крови, Божена? — не утерпел норвежский воевода Сигурд Эйриксон.
Синеокая провидица оглянулась на вопрошающего старого норвега:
— Процветание ждет полян, стада и нивы наши увеличатся, все мы будем сыты. Друзья наши пришлют нам в дар много золота и много лошадей.
— О-о-о-о, — викинги особенно одобрили лошадей.
Божена еще поводила ладонью над парящимися ручейками крови и произнесла:
— Но рядом с тобой другая женщина, Владимир!
— Да пусть вокруг него хоть все женщины соберутся! — воскликнул кто-то из варягов. Они знали, что их князь страсть как охоч до свежих юниц.
Пророчица вставила пальцы в щель колоды так, чтобы кровь бежала по ним:
— Я вижу ее! Она очень красива и честолюбива.
Владимир слушал прорицательницу с заметным равнодушием.
— И я вижу тебя, Владимир, у ворот Царьграда…
— Почему это только у ворот?! — вскочил Громол, одетый в бармы из мелкого серого каракуля с золотой цепью поверх. — Его пращур Олег Вещий уже прибил к ним свой щит!
— Надо, чтобы в самом Царьграде! — поддержал товарища старший дружинник Давило.
— Что еще ты видишь, Божена? — спросил Олаф, дабы переключить всех с темы, которая оскорбляла царьградского посла.
Ворожея приложила ладонь к уже иссякавшему потоку крови, выливавшемуся из переставшей брыкаться козы, оглянулась на мужчин с отчаянным выражением глаз, вскочила и убежала вон.
Владимир отнесся к этому так же равнодушно и даже не проводил ее глазами. Рогнеда подошла к окровавленной колоде и выплеснула на нее пиво из своего кубка.
— Видите, как просто! — рассмеялся Ижберн. — Немного пива, и можно перевернуть судьбу империи!
— Что позволяет себе этот ромей!!! — раздались оскорбленные возгласы среди дружинников.
Владимир встал и поднял левую руку, требуя внимания.
— Историю пишут кровью, а не пивом! — провозгласил он и перед тем, как прильнуть губами к огромной золотой чаше, добавил: — Пиво пьют за победы: былые и грядущие!
— Ой-е-э-э-э-й! — одобрительно отозвались русы.
Владимир с достоинством опустился на свое место. Справа от него сидел ромейский воевода Ижберн, слева — норвежский королевич Олаф, который как раз встал для следующего тоста.
— Мой побратим прав: историю пишут кровью, а не пивом. Кровью вы добыли землю для своих плугов, дрова для ваших очагов, еду для ваших женщин и детей. Еще совсем недавно, погибая от холода и голода, мы блуждали по опустошенным землям Севера. Еще совсем недавно жизнь наша зависела от возможностей охоты. Но теперь и у нас есть своя земля. Плодородная! Земля, на которой мы построим свои дома. И мы будем добрыми друзьями всем соседям. В мире будем жить мы, ибо мира хотим мы! Мир большой! Земли хватит на всех. Русы и ромеи могут жить рядом, как братья.
При этих словах все члены византийской делегации встали, а Олаф продолжал:
— Я желаю, чтобы никогда они не взяли оружия друг против друга! Более того, чтобы вместе они отбивали общего врага! За это пью я вино заморское! За мир между ромеями и русами!
Олаф поднял вверх золотой скифос с вином.
— Мир! Мир! — закричали славяне.
— Да, но пусть прежде отдадут за Вальдемара принцессу Анну! — заявили варяги.
Поднялся севший было византийский посол Ижберн.
— Благородные слова, Олаф! Я принимаю их с радостью! Я тоже желаю мира и вместе со мной — все ромеи, от последнего легионера до императора. Для этого я здесь: чтобы продлить наш мирный договор. От имени императора желаю русам долгой жизни и славы!
Он поднял золотую чарку.
— Я пью за благополучие вашего князя и благополучие всех русов!
Владимир встал с золотой чашей в руке и произнес:
— Желаю императору того же, чего он желает всем нам!
Среди дружинников послышался издевательский смешок.
Подали осетров, белуг и стерлядь. Рыбы на княжеских пирах было гораздо больше, чем мяса. При варке белой или красной рыбы в воду добавляли щепотку квасцов. Так она готовилась без вони и мякоть не разваливалась в труху.
— А теперь, гости, — Владимир вышел из-за стола, — предлагаю вам борцовский поединок!
— Да-а-а-а! Ей-ей! — раздались одобрительные кличи пировавших.
— Из русов… — Владимир осмотрел своих телохранителей и протянул руку к Давиле.
Тот демонстративно закатал рукава. Давило был знатный двурукий фехтовальщик, но и без оружия — мастер побороться. С его обритого наголо черепа аж до плеча свисал чуб темно-медового цвета. Борода его была заплетена в длинную, до груди, косицу.
— А теперь от ромеев?! — князь русов обвел рукой делегацию Царьграда, ища, кто откликнется.
Какой-то кучерявый армянин попытался дернуться, но окрик посла его остановил.
— Нет! — Ижберн жестом руки велел армянину сесть и заявил русскому князю: — В нашем посольстве нет борцов.
— Странно, — удивился Владимир. — Русы все борцы!
— Если хочешь посостязаться, приезжай в Царьград! — был ему ответ.
— Вождю русов не зазорно посостязаться со своим воином! — обратился князь ко всем присутствующим.
— Е-э-э-э-э-э-э-э!!! — поддержал его пир.
Великий князь сбросил плащ, снял пояс с мечом и заявил:
