Торгисль кинул через себя мечника, увернулся от удара дубиной и, толкнув волхва в спину, заскочил в сени, запершись изнутри на кованый засов.
— Не дам сына своего бесам, — крикнул норвежец уже изнутри.
Он понял, что попал в западню. Один он был неуязвим, но как биться с врагами, если жена и сын сразу же попадают в заложники? И ведь не за ним охотятся язычники, а за Оттаром!
— Улита, Улита! — позвал жену Торгисль по-норвежски. — Дай мне Оттара, привяжи его мне на живот платком, давай попробуем вырваться и добежать до терема княгини Ольги.
Они встали в сенях и принялись сквозь щели в досках рассматривать, что творится вне дома. А там киян все прибывало. Разгоряченные волхвом молодцы разнесли им весь двор, особенно досталось недостроенному сараю. Кто-то из погромщиков заметил, что в сенях стоят две фигуры.
— В сенях они!!! — раздался вопль. — Руби подпорные столбы!
Торгислю, сыну Торольва Вшивая Борода и его жене Улите оставалось только молиться под бойкий стук топоров. Когда опорные столбы подломились и рухнули, норвежца и его сына придавило насмерть крышей дома. Улиту извлекли еще живой и отвезли на тех самых дровяных санках в терем старой княгини Ольги…
Торгисля, а во Христе — Федора, погубили неспроста. Языческая часть войска Владимира Святославича была недовольна возвышением христиан. Девятнадцатилетний Олаф, посоветовавшись с княгиней Ольгой и князем Владимиром, отбыл в Скандинавию с дядей Сигурдом и матерью Астрид, Хальфредром Скальдом и Уисом-музыкантом, а также со всеми дружинниками-христианами. Отбыл с твердым намерением вернуть себе норвежскую корону и крестить Норвегию.
Олаф с дружиной примкнул к датскому королю-христианину Харальду Синезубому в его войне с собственным сыном-язычником Свеном Вилобородым. После победы Олаф Трюггвасон рассчитывал вернуть себе норвежскую корону, принадлежащую ему по праву рождения.
Глава 9
«Герои не умирают!»
Весь день шел дождь, и только к вечеру над заливом Беррард устоялась ясная, довольно теплая как для февраля погода.
Пожилой канадский бизнесмен Кейт Войналович глядел в огромное окно своего кабинета. Багровое солнце опускалось в океан и играло бликами на стенах стеклянных небоскребов, видневшихся вдали. Миллионер окинул взором горы, погружающиеся в вечерний туман, равнодушно зевнул, задернул шторы, сел за стол и включил лампу. Для него, человека, родившегося и прожившего в Ванкувере всю жизнь, все эти завораживающие виды природы были обыденностью. Его прадед, помещик Любомир Войналович, прибыл в Канаду еще во второй половине девятнадцатого века почти сразу после отмены крепостного права, в первой волне эмиграции и в самый разгар золотой лихорадки. Поработав на приисках Нью-Уэстминстера, Любомир сколотил приличный капитал и был в первой тысяче поселенцев маленького лесного поселка Гастаун, который позднее стал Гранвиллем, а еще позднее — жемчужиной у моря Ванкувером. Удачно вложив заработанные средства в дело, бывший украинский помещик обеспечил безбедную жизнь и себе, и своим потомкам. Поэтому его правнук, Кейт, свой первый миллион заработал честно: просто родившись и получив наследство. И вот теперь восьмидесятипятилетний украинец в четвертом колене, сухой и расчетливый бизнесмен, приумножив капитал предков, жил в своем роскошном особняке в одном из пригородов четвертого по величине города Канады.
Но, видимо, его славянские корни не давали ему покоя. Сердобольный старик с особым вниманием и ответственностью подошел к визиту внучатого племянника по линии сестры своего прадедушки. Украинский продюсер Максим Радуцкий прибыл в Канаду с двумя дочками друга, погибшего в авиакатастрофе.
Радуцкий, как и подобает настоящему другу, решил на время спрятать Машу и Дашу у своей дальней родни, поэтому и привез их сюда, в Ванкувер. Его одолевали мысли о судьбе этих девочек, которые так внезапно лишились своего отца. Конечно, Радуцкий все сделает для того, чтобы у них было все хорошо: школа, колледж, престижные вузы Запада, лучшие наряды, поездки по самым красивым местам мира. Будет все… Но пока Максим не решался рассказать девочкам, что случилось. Младшая, Даша, была увлечена поездкой целиком и полностью, Маша же была удивлена, что в середине учебного года отец разрешил вырвать ее из учебного процесса, чего обычно не позволял себе, даже когда ему очень этого хотелось.
Этот вечер, такой обычный для хозяина дома, Кейта Войналовича, поразил Машу красотой пейзажа из окна второго этажа. Багровый зимний закат, океан, небоскребы с «огненными» окнами вдали и вечнозеленые деревья, будто собранные со всего мира — чилийские араукарии и японские клены, магнолии и азалии. А еще пальмы… пальмы… И рододендроны на клумбах прямо под окном, в аккуратном выложенном плиткой дворе.
Казалось, что все это просто огромный ботанический сад, в котором построили и сам город, и пригород. И мэр города здесь ботаник и…
— Дядя Максим, — вдруг обратилась Маша к Радуцкому. — Зачем вы нас сюда привезли?
Макс, который в это время разбирал свой заветный чемоданчик с оригинальным планшетом, ноутбуком и прочими новинками техники, купленными специально для Маши и Даши, почувствовал на себе пристальный взгляд девочки-подростка и замер.
«Удивительно. Какой взгляд. Копия Виктора», — с болью подумал продюсер. Девочка, казалось, выворачивает своим взглядом наизнанку и любая неправда, сказанная ей, будет раскрыта в один момент. Во дворе заливалась веселым смехом шестилетняя Даша, играя со щенком аляскинского маламута.
— Понимаешь, Маша, — начал Макс издалека. — Вы же ни разу не были в Ванкувере, вот и…
— …Ну, мы много где не были, — продолжала сверлить взглядом Радуцкого Маша.
Продюсер почувствовал, что пора рассказать, что произошло с Виктором. Это был самый тяжелый момент. Эх, лучше бы это сделал Короленко, еще в Киеве. Почему Макс решил взять ответственность за этот разговор на себя? Он был настолько занят быстрой подготовкой к поездке, что не думал об этом. А может быть, и думал, но максимально оттягивал сообщение о трагедии. А где нужно было рассказать? В аэропорту или в самолете, когда летели через океан? Или уже в машине, которая встречала гостей в Ванкувере? Этот разговор всегда не к месту и всегда ужасен. Тем не менее нужно было говорить правду, но Максим, сам не зная почему, все равно тянул время.
— Тебе здесь не понравилось? — начал увиливать он.
— Дядя Максим, я ведь уже не маленькая девочка… Что случилось? Папа…
— …Ну, хорошо! — тряхнул головой Макс, перебивая Машу. Он встал и зашагал по комнате из стороны в сторону.
Девочка внимательно смотрела на взрослого мужчину, который все боролся с самим собой и ходил, как тигр в клетке.
— Знаешь, есть такой небольшой легкомоторный самолет — «Цесна»?
Он вдруг почувствовал себя идиотом. Неплохой оратор, который мог рассказать все что угодно и кому угодно, он не находил слов для шестнадцатилетней девушки. Сама же Маша была крайне напряжена и внимательно следила за ним.
