В конце концов мужу и дочери всё же удалось её убедить. Да и что там гостиная: главное – кухня. А она теперь у Хомили роскошная.
Продукты тоже имелись в изобилии: овощи добывали в огороде, да и Спиллер приносил им то пескаря, то рака из ручья, то просто кусочек чего-нибудь вкусненького, хотя никогда не говорил, что это такое.
В библиотеке под сиденьем у окна, среди сваленной в кучу мебели и общего хаоса, Под постоянно что-то пилил и приколачивал, насвистывая себе под нос. Иногда заглядывал посмотреть, как продвигается работа, Пигрин и обязательно приносил что-нибудь из кладовки. К сожалению, это случалось не часто: всё время занимала работа над картинами: он писал их тайком, чтобы каждая стала сюрпризом.
Все были довольны, каждый занимался любимым делом, но, пожалуй, самыми счастливыми себя чувствовали Арриэтта и Тиммис.
В присутствии Арриэтты он больше не носился сломя голову, за исключением тех случаев, когда им грозила опасность: однажды у них была очень неприятная встреча с лаской. По дороге в огород Арриэтта часто рассказывала малышу истории, чтобы не скучал. В эти первые дни весны огород мог порадовать их лишь ростками брюссельской капусты, петрушкой и зимней кормовой капустой, но по мере того как становилось теплее, густой порослью встал салат-латук, явно нуждавшийся в прореживании. Добывайки его замечательно «проредили», а следом и крошечные всходы лука-сеянца, и тимьян. Потом настал славный день, когда Уитлейс начал копать молодой картофель, оставляя в земле множество мелких клубеньков – не больше лесного ореха, – не пожелав с ними возиться. Зато Хомили и Люпи были счастливы: это же замечательное лакомство – крошечные молодые картофелинки, посыпанные нежными листочками мяты. Вот если бы Пигрину удалось ещё раздобыть в кладовке кусочек сливочного масла! Разве можно сравнить эту вкуснятину с большими ломтями старого сморщенного картофеля, такого огромного, что его приходилось катить по пыльному полу до кухни Хомили, как это бывало в Фэрбанксе.
Затем появились первые кормовые бобы, алая стручковая фасоль. На грядках с клубникой и в малиннике начали распускаться листочки. А ещё там, с южной стороны, были загадочные фруктовые деревья. Персики? Нектарины? Сливы? Им остаётся только ждать. Ах, эти заготовки: домашнее вино, сушёные фрукты, маринады!
Поду требовались всё новые инструменты, но бывшая кладовая не подводила: если запастись терпением, то обязательно найдёшь то, что нужно.
Иногда в огороде к ним присоединялся Спиллер и с помощью своего лука и стрел отгонял самых крупных врагов. Наибольшую угрозу представляли голуби: меньше чем за пару часов могли ободрать все молодые побеги ранней капусты, но быстро научились уворачиваться от укусов его крошечных стрел.
Добывать для двух семей не всегда было легко. Для Арриэтты и Тиммиса один побег брюссельской капусты был таким же большим, как целый кочан обычной. Что бы ни добывали, им нужно было взять этого четыре штуки – по две на семью. И всё же в этом тёплом укромном саду они не только трудились, но и проводили долгие часы в веселье и безделье: играли в прятки среди петрушки, а если шёл дождь, то прятались под широкими листьями ревеня и загадывали друг другу загадки. Конечно же, приходилось всё время быть начеку: мог появиться Уитлейс, а ещё в компостной яме жили крысы, но за ними присматривал Спиллер. Они тоже успели познакомиться с уколами его крошечных стрел.
По дороге домой они оставляли добычу Арриэтты под вентиляционной решёткой (откуда её забирал Под) и шли в церковь. Иногда тётя Люпи приглашала Арриэтту остаться на чай, и та с удовольствием соглашалась, чтобы хоть одним глазком увидеть мисс Мэнсис. Пусть она торжественно и пообещала отцу никогда более не разговаривать с человеками, наверняка нашёлся бы какой-нибудь способ сообщить мисс Мэнсис, что они живы и здоровы. Но вот незадача: дамы приходили по средам и субботам, чтобы расставить цветы или сменить воду в вазах, только мисс Мэнсис никогда среди них не было.
Тётушка Люпи, как заметила Арриэтта, успела полюбить «своих» дам, а к негромким разговорам человеков давно привыкла, так как в первом браке носила фамилию Клавесин и жила в гостиной Фэрбанкс-Холла. Именно там, по мнению Хомили, она и набралась изысканных манер, которые были не в ходу среди кухарок и прислуги, а только их и можно было услышать из-под пола кухни. «Хотя, – обязательно уточняла Хомили, – до замужества Люпи жила под водостоком конюшни». Клавесин никогда не открывали, потому что в нём не хватало многих струн, и жизнь Люпи, хоть и казалась возвышенной, была весьма непростой. Им приходилось довольствоваться тем, что оставалось после пятичасового чаепития, да и то добывать с быстротой молнии, когда дамы уже покидали гостиную, а служанка ещё не появлялась, чтобы убрать со стола. Случалось, как Люпи однажды призналась Хомили, что им приходилось пить воду из ваз с цветами, потому что другой не было, и обходиться без еды. Арриэтта даже подумала, что у тёти Люпи такая судьба – обустраивать себе жилище (за редким исключением) в музыкальных инструментах.
Арриэтта с удовольствием слушала истории тёти Люпи о человеках, а потом, вернувшись к ужину, делилась интересной информацией с родителями. Например, почему старый священник живёт теперь не в своём доме при церкви, а на небольшой вилле по другую сторону лужайки. Арриэтта узнала, что миссис Уитлейс приходит в церковь каждый вечер, чтобы убрать ящик для пожертвований в шкаф в ризнице, а ещё – что добротный старый шкаф, встроенный в стену церкви, хранит «бесценные сокровища». По словам леди Маллингс, это золотые и серебряные алтарные подносы, чаша, украшенная драгоценными камнями, изысканные подсвечники, куда более древние, чем похищенные из алтаря, и многие другие реликвии, которые восхищённо описывала тётя Люпи, но Арриэтта забыла их названия.
– Невероятно! – воскликнула Хомили, когда Арриэтта перечислила то, что сумела запомнить. – Кто бы мог подумать!
– Похоже на выставку в Фэрбанксе, – заметил Под.
– Такие вещи следует хранить под замком, – назидательно проговорила Хомили.
– Они и так под замком, – объяснил Под. – Видел я эти дверцы: между ними и ноготь не просунешь.
– Леди Маллингс, – вмешалась Арриэтта, – считает, что все эти вещи следует хранить в банке.
– В банке? – удивилась Хомили, живо представив стеклянную банку из-под джема.
– Да, мне тоже это показалось странным, – призналась Арриэтта.
– Это та леди Маллингс, которая умеет находить пропавшие вещи? – помолчав, спросила Хомили.
– Да, но только для других: ничего из того, что потеряла сама, она найти не может. Тётя Люпи сама слышала, как леди Маллингс жаловалась миссис Крабтри, что потеряла ключ от мансарды и теперь не может достать вещи, которые отложила для продажи на благотворительном базаре. А ещё она постоянно что-то забывает в церкви: зонтик, носовой платок, перчатки…
