— Нет, они пока останутся. — И добавила: — Полиция попросила.
Татьяна вздохнула. Настя запричитала:
— И на кого нас Олег Павлович оставил?! Пропадем мы теперь, сиротинушки!
— Ладно, довольно, — неожиданно жестко прервала ее плач Татьяна и посмотрела на Мирославу. — Вы что-то спросить хотите, не чаю ведь пришли попить?
— Спросить, — кивнула Мирослава. — Кто готовил чай для Константина?
— Я готовила, кто ж еще, — сказала Пальчикова.
— А он часто его пьет?
— Травяной чай?
Волгина кивнула.
— Да почитай, с тех самых пор, как с дядей жить стал.
— И вы всегда сами его готовите?
Кухарка кивнула.
— И Настя знает, что чай для Кости?
— Конечно, знаю, — встряла горничная.
— А другие что пьют?
— Да кто что…
— Мне нужно точно.
— Олег Павлович — зеленый чай с листьями клубники, Мишустины все пьют соки: Людмила Евгеньевна — томатный, Дмитрий Егорович — абрикосовый, Илья — виноградный. Нина пьет какао, Стив предпочитает колу, но мать заставляет его пить морковный сок.
Кухарка тяжело вздохнула.
— Саша, когда тут была, пила на ночь теплое молоко с медом.
— Понятно. А куда вы ставили стаканы?
— Так все на поднос, а уже Настя, — она кивнула на Василькову, — их разносила.
— Поднос оставался без присмотра?
— Можно и так сказать. Он стоял вон на том маленьком столике. Я, конечно, на кухне была, но обычно что-то делала и к подносу-то не приглядывалась. У меня и мысли такой не было, что…
— Да, конечно.
— Доктор сказал, что Костя снотворное выпил.
— Так вы думаете, не сам он его выпил? В чае оно было?
— Предполагаю, что нападавшему было удобно нейтрализовать Константина, чтобы потом все свалить на него.
— Вот! — подхватила Пальчикова. — Я ни секунды не верила, что Костя может дядю своего по голове кочергой! Да ни в жизнь! Между ними такая привязанность! Не каждый отец с сыном так любят и уважают друг друга.
— Татьяна Георгиевна, а кто знал, что Константин пьет травяной чай? — спросила Мирослава, бережно коснувшись руки расстроенной женщины.
— Да все знали, кроме Стива, может быть…
— А на кухню кто-нибудь вчера вечером заходил?
— Да все заходили! — тяжело выдохнула Татьяна. — И именно вчера, как сговорились!
— Они объяснили, что им нужно было?
— Да, Дмитрий Егорович соды просил, Людмила Евгеньевна глубокую миску — она сама хотела собрать ежевику, которая у ворот растет.
— Собрала?
— Да, и здесь же ее вымыла. Половину еще нам с Настей отсыпала.
— А остальные?
— Илья со Стивом прибегали вместе за хлебом и сахаром.
— Зачем? — удивилась Мирослава.
— Илья рассказал Стиву, что, когда его папа был маленький, у советских детей было такое лакомство — полить хлеб водой и сверху сахаром посыпать. Вот они и решили попробовать.
— Понятно…
— Нина — обычное дело, приходила поболтать. Она так часто делает. Мы с ней пили чай с плюшками.
— А Константин?
— Костя? — переспросила Пальчикова. — Так он не приходил…
— Значит, Константин вчера вечером на кухне не появлялся?
— Да, не было его.
— Вы точно это помните, Татьяна Георгиевна?
— Точно.
— Вы, Настя, тоже его вчера здесь не видели?
— Нет, — покачала головой застывшая у окна горничная.
Тут Мирослава обратила внимание на Мишку, забравшегося на подоконник. Вид у кота был недовольный, он с остервенением грыз свои когти. Вернее, чистил.
— Что это у тебя там? — спросила кота Мирослава, взяв его переднюю лапу.
На паре когтей еще остались темные пятна, с других Мишка уже все слизал.
— Подожди, пожалуйста, — проговорила Мирослава, схватила кота и выбежала из кухни.
— Чего это она? — недоуменно спросила Настя, таращась вслед детективу.
— Не знаю, — пожала плечами Татьяна. — Должно быть, она котов любит.
— Тут что-то не то, Татьяна Георгиевна, — не согласилась горничная. — Она Мишку в чем-то заподозрила. Точно вам говорю!
— Скажешь тоже, — отмахнулась Пальчикова. — В чем можно заподозрить кота?
— Ну мало ли, может, он владеет какой-то информацией… — предположила девушка.
Пальчикова не выдержала и рассмеялась.
— Ну и фантазерка ты, Настасья!
— Нет, Татьяна Георгиевна, все равно неспроста она Мишку утащила. Куда, а? Пойти, что ли, посмотреть?
— Настасья, не суй свой нос куда не надо, займись делом.
Горничная же была недалека от истины. Мишка действительно, можно сказать, владел информацией… Жаль, что коты не могут говорить. Или люди не умеют понимать их речь.
Обиженная Настя отправилась делать уборку в комнатах, а Татьяна начала готовить обед — пусть хозяев в доме нет, гостей кормить надо, хотя каким облегчением был бы их отъезд…
Мирослава тем временем поднялась на второй этаж и пошла по коридору, внимательно разглядывая пол. Затем набрала номер телефона Ужгородцева.
— Да! — сердито гаркнул он в трубку.
— Андрей Семенович! Это Волгина.
— Какая еще Волгина?!
— Детектив по делу Торнавских.
— Слушаю.
— В доме живет кот по имени Мишка.
— Вы что, шутите, что ли?! Нашли время!
— Итак, Мишка, — невозмутимо продолжила Мирослава.
— Да хоть Гришка!
— Терпение. На когтях кота, по моему предположению, сохранилась кровь.
— Бред какой-то… — пробормотал Ужгородцев.
— Нужно взять образцы, пока он все не отчистил.
— Послушайте, уважаемая…
— Мирослава Игоревна.
— Вот-вот, Мирослава Игоревна, кот мог наступить на кровь, что вытекла из головы хозяина.
— Мог, но тогда кровь была бы на лапах. А так только чуть на передних когтях. Как будто он кого-то оцарапал, вернее, вонзил когти…
— Не занимайтесь ерундой.
— И вонзил он их в напавшего на Торнавского. А если следовать вашей версии, то были бы следы.
— Какие следы?
— Следы лап, если бы кот наступил в кровь. Я посмотрела, следов лап в коридоре нет.
