Вилгус встал, улыбнулся сидящим на корме.
— Как видите, евреи опять остались с носом. Мы вновь обретем силу, и придет день, когда мир узнает, что рейх не погиб.
— Красиво сказано, доктор, — согласился Хосеп. — Помимо денег мы, возможно, воспользуемся и вашими советами при построении нового Уруг…
Грохнул выстрел, Хосеп замер, не договорив последнего слова. А потом автомат выпал у него из рук, а он сам покачнулся, наклонился вперед и распростерся на палубе.
За его спиной сидел Эстебан, держа в руке пистолет. Никто не шевельнулся. Тупамарос остолбенели, как и остальные.
— Он хотел предать нас, — едва слышно произнес Эстебан. — Предать революцию. Я шел за ним, я верил ему, верил, что он — лидер, который приведет нас к победе. Я даже не поднял руки, когда он убивал мою сестру. Верность, от нас требовалась верность. Но только не в том случае, когда он вознамерился взять в союзники эту нацистскую нечисть. Если бы мы это сделали, революция окончательно проиграла бы, мы стали бы ничуть не лучше тех, кого хотим заменить.
И он бросил пистолет рядом с телом Хосепа. В наступившей тишине голос Узи прогремел, как выстрел:
— Всем опустить оружие. Довольно убийств. Я не хочу стрелять. — Дуло его пистолета смотрело на тупамарос. — Но выстрелю, если придется. Хватит нам убивать друг друга…
— Миллионы! — кричал Вилгус. — Не слушайте этого грязного еврея с его жалкими шекелями! Я дам вам миллионы…
Крик прекратился, когда ближайший к нему тупамарос сунул пистолет за пояс, наклонился и двумя пальцами сжал немцу кадык. Тот побагровел, глаза вылезли из орбит. Только после этого тупамарос убрал руку, и Вилгус, жадно хватая ртом воздух, плюхнулся на палубу.
— Мое предложение остается в силе, — сказал Узи. — Мы платим наличными за этих нацистов. С деньгами и подписанными экземплярами соглашения вы сможете осуществить ваши революции. Не имея дела с этой швалью.
— Мы так и поступим, — кивнул Диас.
— Это единственный путь, — согласился с ним Эстебан, и никто из тупамарос не возразил. Со смертью Хосепа они словно лишились стержня. Хосеп был их лидером, он указывал путь. А теперь он ушел. Сначала на их глазах убил Консепсьон, и, возможно, справедливость только восторжествовала, когда он получил пулю от Эстебана. В голове у них все перепуталось, и лишь его смерть оставалась неопровержимым фактом.
Один из тупамарос накрыл тело Хосепа брезентом. Потом рев двигателя стих, и они услышали голоса, а подняв головы, увидели, что вплотную подошли к «Tigre Amanllo». Знаменательные, едва не повернувшие судьбы мира события заняли лишь несколько минут.
Тупамарос поднялись на борт траулера, толкая перед собой немцев. Эстебан остался на катере, глядя на человека, которого он убил, который был лидером их движения, который полностью контролировал их жизнь. Принял решение и обратился к другим тупамарос:
— Мы должны затопить катер. Сначала пробьем пулями воздушные цистерны, потом пустим в ход гранаты. Труп этого человека останется на борту. Могилой ему станет море. Хосеп попросил меня об этом перед тем, как уйти. Хосеп всегда будет возглавлять нашу революцию, только теперь нас будет вести не его тело, а душа.
Другие понимающе кивнули. Великие лидеры не умирают. Барбаросса по-прежнему сидит в своей пещере в горах и ждет, когда его позовут. Хольгер обязательно вернется. Где-то в горах Морелос Запата все еще скачет на своем белом коне, в ожидании, когда он снова понадобится людям.
Загремели автоматные очереди, в бортах появились ряды пробоин. Катер загорелся, начал оседать кормой. Эстебан выдернул чеки из двух гранат и бросил их на тонущий катер. Люди на борту «Tigre Amarillo» упали на палубу, осколки просвистели над их головами.
Вскоре лишь несколько обломков кружило по воде в том месте, где катер пошел ко дну. Узи наклонился к Вилгусу и тихо заговорил с ним по-немецки:
— Смотрите внимательно. С этим катером утонул и ваш четвертый рейх. Вы в наших руках, и со временем мы доберемся до ваших кровавых денег, а если и не доберемся, вашему движению конец. Как и вам, герр доктор Иоахим Вилгус.
Вилгус не запротестовал, даже не поднял головы. Внезапно он превратился в старика, с прошлым, но без будущего, абсолютно без будущего. Он попытался выброситься через поручень в море, но сильная рука Узи удержала его.
— Такой легкой смерти вы не заслужили. Миллион мертвых евреев требуют, чтобы сначала вы предстали перед судом.
Громко затарахтел двигатель траулера. Набирая ход, он двинулся к побережью Мексики и вскоре исчез за горизонтом.
В безбрежном океане волны покачивали «КЕ-2», оставшуюся в полном одиночестве.
ГЛАВА 31
Сквозь разрыв в облаках прорвался первый луч солнца, золотыми зайчиками заскакав по волнам, набегавшим на грубый, крупнозернистый песок. На скальных склонах, как заблудшие души, кричали чайки.
Либор Хвоста провел малоприятную ночь на каменном берегу, заснуть ему удалось только перед самым восходом. Разбудило его солнце, и первым делом он попытался натянуть одеяло на глаза, чтобы укрыться от ярких лучей. Лишь потом понял, что наступил день, сел, сладко зевнув.
Последние облака уплывали за горизонт. Шторм наконец-то закончился. Среди тысяч спящих на берегу то тут, то там поднимались люди, уходили за скалы, в места, отведенные под туалеты. Шлюпки ровными рядами лежали на берегу, куда их вынес высокий прилив. Команда лайнера быстро и эффективно организовала быт. Хвоста видел, что персонал кухни и стюарды уже на ногах и готовят что-то горячее из запасов, имеющихся на шлюпках. Хвоста облизал губы, ощутив неприятный привкус во рту. За время, проведенное в одной каюте с Аурелией, он ничего не ел, только выпил немного воды. В общем-то, и не хотел есть после того, как действие укола доктора Люсеры прекратилось и вновь вернулась морская болезнь. Но теперь он стоял на твердой земле и просто умирал от голода. Он отбросил одеяла со своего огромного тела, встал, потянулся. Аурелия спала рядом, на животе, выпятив круглый полный зад. Хвоста медленно наклонился.
— Сука, — пробормотал он, вновь и вновь тыкая большим пальцем в ягодицы. Она что-то пискнула и проснулась. Когда они лежали связанными на одной кровати и он опять начал страдать от морской болезни, она много чего наговорила ему из того, что невозможно забыть. И теперь пришла пора расплачиваться.
— Я собираюсь найти что-нибудь из еды. Для себя. А ты тем временем найди бумаги и начинай составлять радиограмму капитану Бартовски на «Лингби Кро». Я принял меры на случай, если бриллианты попадут не по назначению. Эти уругвайские матросы не доплывут до порта назначения с нашим оружием.
— А как я пошлю эту радиограмму? — Ее голос сочился ядом. Она потирала ягодицы, которым досталось от пальца Хвосты. — На шлюпках и катерах рации разбиты, ты об этом знаешь.
— На острове мы пробудем недолго, нас же ищут. Так что в самое ближайшее время мы покинем эту скалу. Вот я и хочу, чтобы текст был наготове. Займись этим.
