— С нами — ничего. Ничего важного, если не считать этих пленок. Новости должны быть у вас.
— Они есть. Мы больше узнали о людях, участвующих в этой афере, об их планах, о суммах, которые поставлены на кон. За оружие будут расплачиваться бриллиантами…
— Да, вы много чего узнали.
— Это так. Но нам по-прежнему неизвестно, где и когда будет произведен обмен.
— Всему свое время. Но мне хотелось бы услышать, что вы уже выяснили.
— Разумеется. — Узи глотнул апельсинового сока. — Похоже, у парагвайского подполья есть агент в высших эшелонах власти или человек, имеющий доступ туда, где проходят самые секретные переговоры. Этот человек сделал запись встречи генерала Стресснера и адмирала Маркеса, который в настоящее время возглавляет хунту, правящую Уругваем. Этот правитель, если вы не в курсе, — такой же отвратительный тип, как и Стресснер. Объединяет их и лояльное отношение к бежавшим нацистам, для которых обе страны являются надежным убежищем. Ранее Парагвай и Уругвай не испытывали потребности в тесном сотрудничестве, но сейчас она возникла. Обе страны участвуют в сделке по закупке большой партии оружия. Бриллианты — средство платежа. Оружие доставят в Уругвай, оттуда его часть будет переправлена в Парагвай. Больше мы ничего не знаем. Не знаем, где находится сейчас корабль с грузом оружия, не знаем, когда и где будет произведена оплата.
— Но предположения у вас есть?
— Разумеется. Каким-то образом в этой сделке задействована «Ка-Е-Вторая». Возможно, бриллианты уже на борту и их охраняют живущие рядом с вами бандиты. В разговорах, которые вы записывали, мелькало слово Diamant?
— Не слышал ни разу. Но, возможно, мог и пропустить мимо ушей.
— Не волнуйтесь. Если оно произносилось, мистер Гинзберг его услышит.
— Вам известно, откуда взялись бриллианты?
— Нет. Но мы думаем, это вклад нацистов. Уж конечно, у этих карликовых диктаторов их быть не может. Но нам необходима новая информация, поскольку парагвайский источник временно пересох. Вот фамилии людей, которые нас интересуют. Запомните имена и фамилии и сожгите листок, прежде чем выйдете из этой комнаты. Эти двое, чех и женщина, представляют торговцев оружием. Остальные — военные обоих государств.
Хэнк смотрел на листок, запоминал фамилии и одновременно рассуждал вслух:
— Мы знаем, что в двух «суперлюксах» живут люди, участвующие в сделке. Но, возможно, на корабле есть и другие их сообщники?
— Хороший вопрос, один из тех, что не дает нам спать по ночам. Пришлось вскрыть кое-какие сейфы и залезть в компьютерные базы данных, но теперь у нас есть полный список пассажиров. Но он мало что нам говорит. Всего лишь фамилии. Любые могут быть вымышленными. Правда, мы знаем, кто заказывал и оплачивал каюты, сколько человек уже на борту и сколько еще прибудет. Для столь дорогого круиза пассажиров на удивление много. У нас возникли проблемы с покупкой билетов для наших людей, но мы их уладили. Они поднимутся на борт здесь, на Гавайях.
— Приятно слышать. Как мне с ними связаться?
— Никак. Они вас найдут. Все надо делать с крайней осторожностью. Тем более что наши парагвайские друзья нашли себе новых партнеров. Тупамарос.
— Я слышал о них. Городские партизаны, террористы в Уругвае. Но я думал, они уничтожены.
— Большая часть. Те, что остались живы, рассеяны по другим странам, но представляют собой значительную силу. Мы с ними сотрудничаем, но все реже и реже. Парагвайцам и тупамарос нужны бриллианты и, если удастся, оружие. По меньшей мере они хотят, чтобы оружие не попало в их страны. Они пообещали отдать нам нацистов, им они ни к чему, но ничего больше.
— Если бы мы знали больше..
— Мы знаем, — донесся с порога голос Гинзберга. Он вошел, держа в руке несколько листков. — Потрясающие записи, мистер Гринстайн. Великолепные. Я еще подготовлю их распечатку, но пока хочу поделиться с вами своим маленьким открытием.
Они шагнули к нему, а Гинзберг, улыбнувшись, победоносно потряс бумажками.
— Что-то очень важное произойдет в Акапулько. Там начнется завершающий этап сделки. Судя по всему, к ним присоединится Вилгус. Он и привезет бриллианты.
— На корабль? — спросил Узи.
— Этого я не знаю, прямо они этого не говорили. Но сказали другое. Бриллианты принадлежат нацистам, часть фонда взаимных сбережений, как они его называют. Их так много, потому что они должны приглядывать за своей собственностью. Для нас это большая удача. Эти люди могут вывести нас на всю подпольную нацистскую организацию, на источники их финансирования.
Гинзберг все с той же улыбкой наблюдал, как радостно сверкнули глаза Гринстайна и Дрезнера. Согласился выпить стаканчик виски, предложенный Узи.
— Будем надеяться, что ваши предположения окажутся верными, — воскликнул Узи. — И наши многолетние усилия принесут плоды.
Они подняли стаканы и выпили.
ГЛАВА 13
Город Акапулько купался в жарких лучах тропического солнца, повисшего в бездонном синем небе. Однако над Тихим океаном собирались тучи. Иной раз их пугающая чернота разрывалась молниями, но гроза бушевала так далеко от берега, что до него не долетали раскаты грома. Пассажиры двух автомобилей, стоящих на обочине прибрежного шоссе, по-разному относились к надвигающейся грозе. Охранники, изнывающие от зноя в «Фольксвагене», пусть они и опустили все окна, с нетерпением ждали дождя. В «Мерседесе» же работали и двигатель, и кондиционер, в салоне царила прохлада, поэтому пассажиров жара нисколько не донимала.
Клаус, сидевший за рулем, обернулся и сдвинул стеклянную перегородку.
— Я бы хотел, чтобы мы двинулись дальше, герр доктор.
— Мы еще едим, — ответил Вилгус с куриной ножкой в руке, губы блестели от жира.
— Я очень сожалею, но двигатель начинает перегреваться. Если мы проедем чуть вперед, воздух его охладит и мы сможем снова остановиться.
— Хорошо. Через несколько минут. — Он протянул стакан, и генерал Штарке наполнил его ледяным белым вином. — Не нравятся мне эти облака, Штарке. Они могут обернуться штормом, может быть, ураганом.
— Я так не думаю. Этим утром синоптики говорили про тропические ливни, сильный ветер.
— Ветер означает волны, а я терпеть не могу плавать по морю. А вон и наш корабль. Я уже чувствую, как мне выворачивает желудок. Пожалуйста, убери всю еду…
Он вытер губы льняной салфеткой, бросил ее в корзинку, которая стояла между ними. По океану величественно скользила «КЕ-2», держа курс на порт.
— На корабле таких размеров волноваться не о чем. — Штарке поставил корзинку на пол. Достал из кармана портсигар. — Я прочитал рекламный проспект, который находился в одном конверте с билетами. Водоизмещение шестьдесят семь тысяч тонн. Стабилизаторы, управляемые компьютерами. Два ходовых винта. Двигатели мощностью в сто десять тысяч лошадиных сил, крейсерская скорость двадцать восемь с половиной узлов. Этот корабль выдержит любой шторм, а потом легко уйдет от него. Не волнуйся, дружище.
