На этом месте истории сводный брат всегда хохотал.
А дальше-то че?! — поторопили дружки.
Люди из соцслужбы попытались схватить нашу Алиночку, а она
их... она их... — Захар заржал. — Покусала, пацаны, покусала!
Его дружки загоготали.
Девушка стояла, не шевелясь, глаза ее были сухи. Она давно
привыкла к издевкам сводного братца. Он мучил ее с того дня, как она впервые
переступила порог шикарной квартиры приемных родителей. А жалобы не помогли.
Мать с отцом лишь вздыхали, упрекали друг друга: «Я же говорил/говорил а, она
не сможет адаптироваться в нормальном обществе!», пытались растолковать ей,
что любят ее как родную дочь и ей нет надобности ревновать к Захару. Уж
что-что, а строить из себя хорошего сынка сводный брат умел первоклассно.
Один из его дружков положил Алине руку на плечо, но девушка
ее скинула.
— У-у, злюка, — воскликнул тот.
Девушка посмотрела в глаза сводному брату
и прошипела:
— Отстань от меня!
Захар в примирительном жесте поднял руки:
— Отстал-отстал.
Алина протиснулась к двери и выбежала из кухни. Она
поднялась по лестнице на второй этаж и заперлась в своей комнате. Знала, что
братец не посмеет ее преследовать, но за закрытой на замок дверью было
спокойнее.
Захар побаивался сводную сестру. Еще с детства за любую
причиненную ей обиду он получал сполна. Стоило ему ударить ее, и не проходило
получаса, как он калечился сам: разбивал себе лоб, нос, колено. Раз сто он
только падал с лестницы, около пятнадцати раз попадал под машину, множество раз
был искусан бродячими собаками. А однажды в больнице кричал, будто под машину
его толкнул белый волк. Родители тогда всерьез озаботились его психическим
состоянием. Захар не был глупцом, поэтому про белого волка больше не заикался,
а в своих нападках на сестру стал осторожнее.
Алина подошла к окну и невидящим взором уставилась на ярко
освещенный фонарями, витринами и рекламными вывесками проспект. Стекло от
дыхания запотело. Девушка нарисовала ноготком сердечко, и в носу закололо от
воспоминаний.
Одиннадцать лет назад в детском доме она сидела возле окна,
слушая, как дождь стучит по подоконнику, и ненавидела весь мир, а больше всех
Ареса. За то, что позволил людям из социальной службы забрать ее. Он даже не
шелохнулся, просто разрешил накинуть себе на шею удавку.
Но когда в тот дождливый осенний день он пришел под окно
детского дома, целый и невредимый, девочка ему все простила. Она рисовала на
запотевшем стекле сердечки, а он слизывал из серцевинок капли и смотрел на нее
через эти маленькие окошки. Она прикладывала ладони к стеклу, а он белые лапы
с потертыми, загрубевшими розовыми подушечками. Тогда она не знала, что он прощается...
На следующий день ее удочерили. О поисках какого-то волка приемные родители
ничего не хотели знать. Людьми они оказались неплохими, только ребенок им был
вовсе не нужен. Оба слишком много времени отдавали работе, он — начальник
производственного отдела мясного комбината, она — успешный фотограф. По
состоянию здоровья Евгения не могла больше рожать, а ей хотелось дочь, потому
что семейный портрет, по ее словам, не выглядел законченным без маленькой
девочки в нарядном платьице.
Алина села за стол, открыла ноутбук и зашла в Интернет,
почитать блоги подружек из института. Некоторое время она болтала с
виртуальными знакомыми в аське, а оставшиеся полчаса перед сном посвятила
курсовику по «Экономической политике», который нужно было сдать до конца
недели.
Под утро девушке приснился сон.
Онатяла по устланной снегом земле рядом с высоким
светловолосым юношей. От спутника пахло лесом. А вокруг ничего не было, лишь
бескрайняя белизна.
Юноша повернул голову и нежно улыбнулся. Он обладал
прекрасной внешностью: светлокожий, с румянцем на высоких скулах, голубоглазый.
Глаза, обрамленные черными ресницами, сильно выделялись на лице. От них было
невозможно отвести взгляда.
Алина чувствовала, что улыбается в ответ и сердце щемит в
груди.
Юноша остановился, медленно протянул руку, а затем зрачки
его, как у зверя, превратились в вертикальные черточки.
Девушка знала, что за спиной кто-то стоит, кто-то, от кого
пахнет ладаном — сладковатым ароматом смерти.
Алина проснулась и с тихим криком села на постели. В комнате
стояла темнота. Сердце бешено колотилось, руки, лоб, шея взмокли. В носу
щекотало от омерзительно сладковатого запаха ладана.
Девушка посидела несколько минут и снова легла. Уже много
лет ей снились сны с участием голубоглазого мальчика со звериным взглядом и
кого-то неведомого, извечно стоящего за спиной. От одного пахло лесом, а когда
являлся второй, в воздух тонкой струйкой, удушливо заполняя его, вливался
запах ладана.
Обладатель голубых глаз не всегда был взрослым — высоким,
сильным, когда-то он приходил в ее сны маленьким мальчиком. Девушка взрослела,
и он тоже взрослел, изменялся. Одно оставалось неизменным: всякий раз он
протягивал ей руку, но она ни разу за одиннадцать лет так и не успела до нее
дотронуться...
Алина взяла с тумбочки сотовый телефон и посветила на спинку
кровати. Красная ленточка, как и прежде, была обвязана вокруг деревянной
рейки. Лишь убедившись в этом, девушка окончательно успокоилась и закрыла
глаза, позволяя себе еще немножко подремать перед институтом.
Глава 2. ПРОПАЖА
Алина спустилась к подножию лестницы здания института
«Технологии и дизайна» и остановилась, оперевшись на длинный зонт. На улице уже
темнело.
Подруги что-то выясняли у дверей, размахивая тетрадями.
Кто-то коснулся плеча девушки, и она вздрогнула.
— Ты чего! — изумился одногруппник — коренастый темноволосый
паренек с вечно улыбающимся ртом и смешливыми карими глазами.
Алина мгновенно справилась с испугом. Она давно привыкла
вздрагивать от каждого шороха.
— Юра, после выходных мне понадобится мой конспект по
гражданскому праву, не забудь его, пожалуйста, принести.
Парень расплылся в улыбке.
— Хочешь, встретимся на выходных и я тебе его отдам?
Девушка покачала головой, но ничего не сказала, подоспели
подруги — сестры Таня с Аней, рыженькие веснушчатые девчонки. Алина еще не
очень хорошо их знала, но компания этих девушек ей нравилась.
— Юрас, что тебе надо, — возмутилась бойкая Таня, — она едет
с нами на дачу, не зови ее никуда!
Парень перевел взгляд на Алину:
— Правда?
Девушка пожала плечами, про дачу она слышала впервые, но
решила за лучшее об этом не сообщать. В школе подругами ей обзавестись не
удалось. На нее смотрели косо, шептались, что она приемыш. А уж сводный братец
никому об этом не позволял забыть. В институте ситуация изменилась, тут, к счастью,
никому не было дела до ее семейных отношений.
