Сэм помахал мне.
Призрачная рука отдала честь.
Потом он ушел, и я
окончательно остался совершенно один.
Со временем боль утихла.
Я полностью исчез.
Не было болевых рецепторов,
передающих ощущения, и не было клеток мозга, реагирующих на них.
Непонятное умиротворение снизошло
на меня.
Я стал единым целым с
бассейном.
Мои атомы смешались с
жидкостью, и теперь два стало одним.
Я был зеленой жидкостью.
Я чувствовал, как полые кости
моего тела опускаются на дно бассейна, где они и осели.
Некоторое время спустя руки –
мистера Тайни– погрузились в жидкость.
Он провел своими пальцами, и
дрожь воспоминаний пробежала по моей сущности.
Он извлекал кости со дна –
аккуратно подбирая каждую отдельную часть – и бросал их на пол пещеры.
Кости были покрыты частичками
жидкости – частичками меня – и благодаря этому я чувствовал, как мистер Тайни
складывает их вместе, ломая на мелкие кусочки, расплавляя некоторые из них,
сгибая или скручивая другие, создавая скелет, совершенно отличающийся от моей
прежней формы.
Мистер Тайни работал над телом
около часа.
Когда все кости были на своих
местах, он заполнил их органами – мозгом, сердцем, печенью, почками – потом
покрыл их холодной серой плотью, которую сшил, чтобы зафиксировать органы и
кости на их местах.
Насчет происхождения органов
и плоти я не уверен.
Возможно, он сам вырастил их,
но я думаю, более вероятно, что он позаимствовал их у других существ – может, у
мертвых людей.
Мистер Тайни закончил
работать с глазами.
Я чувствовал, как он
соединяет глазные яблоки с мозгом, пальцы работали над высокой
светочувствительностью с аккуратностью величайшего во всем мире хирурга.
Это было невероятно
артистичным делом, настолько, что даже доктор Франкенштейн старался бы изо всех
сил соответствовать ему.
Когда он закончил с телом, он
снова опустил свои пальцы в жидкость бассейна.
В этот раз они были холодными
и через секунду стали еще холоднее.
Жидкость начала сгущаться,
становясь плотнее.
Боли не было.
Это было необычно, будто я
сжимался.
Затем, когда жидкость стала
лишь небольшой крупицей по сравнению с ее прежними размерами, с текстурой
густого молочного коктейля, мистер Тайни убрал руки и вставил в нее трубку.
Короткая пауза, потом трубка
начала всасывать, и я почувствовал, как теку сквозь нее, из бассейна во … что?
… не в трубку, подобную той, которую опустили в бассейн, но во что-то похожее …
ну конечно же – вены! Мистер Карлиус говорил мне, что жидкость будет служить
моим топливом – моей кровью.
Я оставлял пределы бассейна
ради узких границ моего нового тела.
Я чувствовал, что заполняю
собой пространство, прокладывая путь сквозь сеть вен и артерий, продвигаясь
медленно, но верно.
Когда жидкость достигла мозга
и постепенно просочилась в него, поглощенная холодными серыми клетками, мои
телесные ощущения пробудились.
Прежде всего я осознал, как
бьется мое сердце, медленнее и сильнее, чем прежде.
Покалывание пробежало по моим
рукам и ногам, затем по моей заново созданной спине.
Я пошевелил пальцами на руках
и ногах.
Немного согнул руку.
Легко тряхнул ногой.
Конечности реагировали не так
быстро, как мои старые, но это, может быть, было из-за того, что я ими еще не
пользовался.
Затем вернулся слух, сначала
резким ревущим шумом, который постепенно утих, позволив различать нормальные
звуки.
Но звуки были не такими
четкими, как раньше – как и у всех Маленьких Людей мои уши были вшиты под кожу
головы.
Вслед за слухом вернулось
потускневшее зрение – но не было обоняния или чувства вкуса с этих пор – опять
же, как и у всех творений мистера Тайни– я был сотворен без носа.
Мое зрение прояснялось, пока
все больше и больше крови прибывало к новому мозгу.
Из-за этих глаз мир выглядел
по-другому.
Я видел более обширное
пространство, чем прежде, так как мои глаза стали круглее и больше.
Я мог видеть больше, но из-за
легкой зеленой дымки казалось, что я смотрю сквозь фильтр.
Первым, кого я увидел, был
мистер Тайни, все еще работающий над моим телом, контролирующий трубки,
накладывающий некоторые последние штрихи, проверяя мои рефлексы.
Он выглядел любящим, нежным
родителем.
Затем я увидел Эванну, не
спускающую глаз со своего отца, следящую за тем, чтобы он не выкинул никакой
шутки.
Время от времени она, подобно
медсестрам, подавала ему иголки и нитки.
Выражение ее лица было смесью
подозрения и гордости.
Эванна знала о всех
недостатках мистера Тайни, но она все же была его дочерью, и сейчас я видел,
что несмотря на все ее опасения, она любила его – до некоторой степени.
Наконец, перемещение было
закончено.
Мистер Тайни убрал трубки –
они были воткнуты везде, в мои руки, ноги, туловище, голову – и закрыл раны,
зашив их.
Он в последний раз оглядел
меня с ног до головы, привел в порядок места, где из меня текла жидкость,
сделал несколько корректировок в углах моих глаз, проверил сердцебиение.
Затем он отступил и заворчал.
– Еще одно прекрасное
создание, хоть это сделал я, скажи мне это.
– Сядь, Даррен, –
сказала Эванна.
– Но медленно.
– Не торопись.
Я сделал, как она сказала.
Волна головокружения
нахлынула на меня, когда я поднял голову, но скоро это прошло.
Постепенно я поднялся, все
время останавливаясь, так как чувствовал головокружение или тошноту.
Наконец, я сидел прямо.
Теперь я мог изучить мое
тело, его широкие руки и ноги, плотные конечности, темно-серую кожу.
Я заметил, что, подобно
Харкату, я не был ни мужчиной, ни женщиной, но чем-то промежуточным.
Если бы я мог покраснеть, я
сделал бы это!
– Вставай, – сказал
мистер Тайни, плюнув на руки и потерев их, используя плевок для того, чтобы
почиститься.
– Прогуляйся.
– Проверь себя.
– Обретение новой формы
не займет у тебя много времени.
