Какими бы ни были мои доводы,
я взял людей и создал несчастье. Я не знаю, вынесла ли какая-то высшая сила
решение за меня, или я в плену у своей вины. Я думаю, это не важно. Я здесь и
мне не выбраться отсюда. Это моя участь. Навсегда.
Нет чувства времени. Нет
дней, ночей, часов, минут – нет даже секунд. Я пробыл здесь неделю, год, век?
Не могу сказать. Бушует ли по-прежнему Война Шрамов? Вампиры или вампирцы пали?
Занял ли кто-то моё место Властелина Теней? Я умер без причины? Я не знаю. И,
вероятно, никогда не узнаю. Это часть моего приговора. Часть моего проклятия.
Если бы души умерших могли
говорить, они кричали бы об освобождении. Не только об освобождении из Озера, а
от своих воспоминаний. Воспоминания грызут меня неотступно. Я помню так много о
своем прошлом, все времена, где я не смог или смог бы поступить лучше. Так как
ничего делать не надо, я вынужден пересматривать свою жизнь, снова и снова.
Даже мои самые незначительные ошибки стали высшими ошибками суждения. Они
мучают меня хуже, чем Стив когда-либо.
Я стараюсь скрыться от боли в
воспоминаниях отступая в глубь моего прошлого. Я вспоминал молодого Даррена
Шэна, человеческого, нормального, невинного. Я трачу года, десятилетия – или
это просто минуты? – вновь простое беззаботное время. Я собрал воедино всю мою
юность. Помню даже самые мелкие детали – цвета игрушечных машинок, домашние
задания, одноразовые беседы. Я иду через каждодневный чат 100 раз, да каждого
правильного слова. Далее я думал об этом, глубже копая в года, теряя себя,
снова человека, почти способного поверить, что все эти воспоминания реальность,
и моя смерть и озеро душ это ничто но это ужасный сон.
Но от вечности нельзя
уклониться навсегда. Мои более поздние воспоминания всегда колеблются,
собираясь далеко от границ ограниченной действительности, которую я построил.
Очень часто я вспыхиваю перед лицом или событием. Тогда я теряю контроль, и
оказываюсь в более темном, кошмарном мире моей жизни как полувампира. Я
возрождаю ошибки, неправильные выборы, кровопролитие.
Так много друзей потерял, так
много врагов убил. Я чувствую себя ответственным за все. Я верил в мир, когда я
впервые пришел в Гору Вампиров. Даже притом, что Курда Смульт предавал своих
людей, я чувствовал жалость к нему. Я знал, что он сделал это, чтобы избежать
войны. Я не мог понять, почему она пришла к этому. Если бы только вампиры и
вампирцы сели и поговорили через свои разногласия, войны, возможно, можно было
избежать.
Когда я впервые стал князем,
я мечтал о том, чтобы поторговаться о мире, начав оттуда, где закончил Курда,
вернув вампирцев в клан. Я потерял те мечты где-то в течение этих шести лет,
которые я провел, проживая в Горе Вампиров. Живя как вампир, изучая их пути,
тренируясь с оружием, отправляя друзей, чтобы бороться и умереть … Все это
стиралось на мне, и когда я наконец вернулся к миру из горы, я изменился. Я был
воином, жестоким, не равнодушным к смерти, намеренным убивать, а не
разговаривать.
Я не был злым. Иногда
необходимо бороться. Есть случаи, когда вы должны отвергнуть ваши более
благородные идеалы и пачкать руки. Но вы должны всегда бороться за мир, и
искать, чтобы найти мирное решение даже самого кровавого из конфликтов. Я не
делал этого. Я принял войну и пошел наряду с общим мнением – что, если бы мы
убили властелина вампирцев, все наши проблемы были бы решены и жизнь была бы
превосходной.
Мы были неправы. Смерть
одного человека никогда ничего не решала. Стив был только началом. Как только
вы отправляетесь вниз по дороге убийства, трудно взять обход. Мы, не могли
остановиться. Смерти одного противника не быол бы достаточно. Мы приступили бы
к уничтожению вампирцев после Стива, затем человечества.
Мы утвердились бы как
правители мира, сокрушая все на нашем пути, и я пошел бы вместе с этим. Нет,
более того – я повел бы, не только следовал бы.
Это чувство вины, не только
за то, что я сделал, но и за то, что я сделал бы, разрушало меня как миллион
голодных крыс. Не имеет значения, что я – сын Дезмонда Тайни, что зло было в
моих генах. Я имел власть покончить с темными проектами моего отца. Я доказал
это в конце, позволив себя убить. Но почему я не сделал этого раньше, прежде
чем очень много людей были убито?
Я не знаю, мог бы я
остановить войну, но я, мог бы сказать: «Нет, я не хочу участвовать в этом.» Я,
возможно, привел бы доводы в пользу мира, а не боролся за него. Если бы я
потерпел неудачу, то, по крайней мере, я мог бы не закончить здесь, отягощенный
цепями очень многих ужасных смертельных случаев.
Время проходит. Лица
выплывают из моих мыслей. Формы забытых воспоминаний, формируются снова. Я
свожу на нет большую часть моей жизни, возвращаю ее, свожу ее на нет снова. Я
уступаю безумию и забываю, кто я был. Но безумие не длится. Я неохотно
возвращаюсь к своим чувствам.
Я много думаю о своих
друзьях, особенно о тех, которые были живы, когда я умер. Погиб ли кто-нибудь
из них на стадионе? Если они пережили это, что произошло потом? Поскольку я и
Стив умерли, что случилось с Войной Шрамов? Мог ли мистер Тайни заменить нас
новыми лидерами, людьми с теми же самыми полномочиями как у Стива и меня?
Трудно понять, каким образом, если он не породил еще несколько детей.
Был ли жив сейчас Харкат,
стремясь к миру между вампирами и вампирцами, как тогда, когда он был Курдой
Смультом? Повела ли Элис Берджесс своих вампирит против вампетов и сокрушила
их? Оплакивает ли меня Дебби? Не знание было мукой. Я продал бы свою душу Дьяволу
за несколько минут в мире живых, где я мог найти ответы на свои вопросы. Но
даже Дьявол не тревожит воды Озера Душ. Это было место исключительно для отдыха
мертвых и проклятых.
Дрейф, призрачный,
оставленный. Я зацикливаюсь на своей смерти, вспоминая лицо Стива, как он нанес
мне удар, его ненависть, его страх. Я считаю число секунд, прежде чем я умер,
капли крови, которые я проливал на берегу реки, где он убил меня. Я чувствую,
что я сваливаюсь в воду реки десяток раз … сто … тысячу.
Та вода была настолько более
живой, чем вода Озера Душ. Течение. Рыба плавала в нем. Пузыри воздуха. Холод.
Вода здесь мертвая, столь же безжизненная как души, которые она содержит.
Никакие рыбы не исследуют ее глубины, нет насекомых, просматривающих ее
поверхность. Я не уверен, откуда я знаю об этих фактах, но я знаю. Я ощущаю
ужасную пустоту Озера. Оно существует исключительно, чтобы хранить души
несчастных мертвых.
Я жажду реки. Я удовлетворил
бы любую запрашиваемую цену, если я мог бы вернуться и испытать порыв плавной
воды снова, холод, когда я упал, боль, когда я умер от потери крови. Все лучше,
чем этот мир неопределенности. Даже минута смерти предпочтительнее вечности
небытия.
Одна небольшая мера комфорта
– столь же плохо, как это для меня, это должно быть намного хуже для Стива. Моя
вина ничто по сравнению с его. Я был втянут в злые игры мистера Тайни, но Стив
бросил сердце и душу в них. Его преступления далеко перевешивают мои, поэтому
его страдание должно быть, намного больше.
