Поразительно, что даже высшие чиновники так плохо ориентировались в том, что происходит. В НКВД Кара-ханом действительно заинтересовались. Его отозвали в Москву, арестовали и расстреляли. Но не за его увлечение женским полом…
Балеринами очень интересовался и секретарь ВЦИК Авель Софронович Енукидзе, которого Сталин очень привечал, пока не решил его убрать. И тогда вспомнили о его похождениях, которые прежде никого не смущали.
Политбюро утвердило адресованное членам ЦК сообщение «Об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе». Авеля Софроновича обвинили в моральном разложении и прямом покровительстве «контрреволюционным группам», выявленным в аппарате правительственной библиотеки и комендатуре Кремля: «Многие из участников и в особенности участниц кремлевских террористических групп пользовались прямой поддержкой и высоким покровительством тов. Енукидзе. Многих из этих сотрудников тов. Енукидзе принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал».
Не посвященные в кремлевские тайны и впрямь поверили, что Енукидзе наказан за «аморальное поведение». Правда, сочли это чересчур суровой карой за известный всей Москве интерес старого холостяка Енукидзе к красивым балеринам. Енукидзе в октябре 1937 года приговорили к высшей мере наказания по статье 58-8 Уголовного кодекса РСФСР (совершение террористических актов) и статье 58–11 (организационная деятельность, направленная на подготовку контрреволюционных преступлений) и сразу же привели приговор в исполнение.
А вот министру сельского хозяйства Ивану Александровичу Бенедиктову или военному министру Николаю Александровичу Булганину, которые практически открыто завели две семьи, вождь увлечение слабым полом в вину не ставил и замечаний не делал.
Хотя Сталину представили документы относительно министра сельского хозяйства: «Бенедиктов вел себя недостойно: на протяжении длительного времени имеет две семьи; при строительстве дачи для второй семьи, используя служебное положение, способствовал получению рабочей силы, транспорта и стройматериалов в подведомственных министерству организациях. Получил для второй семьи квартиру за счет жилплощади, предназначенной работникам министерства. Во время командировок и поездок на курорт допускал излишества в расходовании государственных средств».
Наказание? Министру рекомендовали «упорядочить семейный быт». Понятно, что Иван Бенедиктов до конца жизни оставался пламенным сталинистом. Какой еще руководитель страны проявил бы подобную снисходительность?
Что касается Булганина, то из всех сталинских соратников он, пожалуй, запомнился меньше других, хотя этот благообразный господин с бородкой был в какой-то момент самым близким к вождю человеком.
Булганин, гедонист, поклонник красивых женщин и ценитель хороших вин, был человеком нерешительным и в политике робким. Зато Николай Александрович в полной мере наслаждался жизнью. Во время войны фактически завел себе новую семью. Но разводы не поощрялись. Поэтому он жил с новой семьей, но, когда к нему приезжал кто-то из высшего руководства, вынужден был ехать на государственную дачу, где обитала старая семья, и вместе с женой принимать гостей. Опостылевшие друг другу супруги сидели рядом, но веселья не получалось.
Жена Булганина, Елена Михайловна Коровина, преподавала английский язык в школе. У Булганиных было двое детей, сын и дочь. Вера Булганина, врач по профессии, вышла замуж за Виктора Кузнецова, старшего сына знаменитого адмирала Николая Герасимовича Кузнецова. Но брак распался.
Лев Булганин, летчик, воевал. После первых боевых вылетов его наградили редким тогда орденом Отечественной войны первой степени. Его сослуживец Степан Анастасович Микоян вспоминал, что молодому Булганину было неловко перед товарищами и орден он не носил. После войны Булганин-младший служил в испытательном научно-исследовательском институте военно-воздушных сил. Когда его отец попал в опалу, Льва Булганина из института убрали.
От других членов политбюро Николай Булганин отличался жизнелюбием. Его пристрастие к женскому полу было широко известно. Сталин такими мелочами не интересовался. В годы войны он еще больше расположился к Булганину. После войны Сталин сделал его министром вооруженных сил. В 1950-м Сталин утвердил Николая Александровича своим первым замом в правительстве. Булганину же доверялось в отсутствие вождя председательствовать на заседаниях бюро и президиума Совета Министров СССР.
При Хрущеве он руководил правительством, принимал иностранных гостей и ездил по миру. Но Никита Сергеевич хотел от него отделаться и вспомнил о его увлечении балеринами, что недостойно коммуниста-руководителя.
«Ряд товарищей, — вспоминал Хрущев, — говорили мне:
— Товарищ Хрущев, скажите Николаю Александровичу, пусть он квартиры артисткам не раздает, а тем более на новоселье к ним не ездит. Разговоров много нехороших по этому поводу идет!
Такой неприятный разговор был у нас с Булганиным на берегу Черного моря. Состоялось довольно бурное объяснение и по этому вопросу».
При первом удобном случае Хрущев лишил его высокой должности, вывел из президиума ЦК и даже лишил маршальских погон.
Тайное свидание
В 1950 году первым секретарем столичного горкома сделали Ивана Ивановича Румянцева, который большую часть трудовой жизни провел на заводе № 24 имени М.В. Фрунзе. Назначение было неожиданным для московского аппарата. Надо полагать, сыграло роль его производственное прошлое. Хрущев предпочитал не профессиональных партийных работников, а людей с производства. Мог директора совхоза сразу назначить министром сельского хозяйства. Никита Сергеевич быстро очаровывался и так же быстро разочаровывался, если его выдвиженец не оправдывал надежд.
Так что Иван Иванович Румянцев недолго продержался в кресле первого секретаря московского горкома. Повод расстаться с ним нашелся. Его карьеру — редкий случай — сломала не политика, не интриги, а дамская история.
Кто-то стал свидетелем интимной встречи первого секретаря МГК с женщиной (не женой!), хотя он надеялся остаться неузнанным — поднял воротник пальто, поглубже надвинул шляпу… Эту историю вынесли на пленум горкома, в сентябре 1952 года Румянцева с треском сняли и, понизив на много ступенек, отправили заместителем директора авиационного завода № 43.
А вот будущему генеральному секретарю Константину Устиновичу Черненко простили куда более вольное поведение. После войны он служил секретарем Пензенского обкома партии. На растущего партработника обратили внимание столичные кадровики. И в марте 1948 года состоялось решение секретариата ЦК — перевести Черненко в центральный аппарат.
Но решение отменили! Выяснилось: молодой партийный работник был чересчур активен на личном фронте, это смутило цековских кадровиков.
Считалось, что Константин Устинович был женат дважды. Его вторая жена, Анна Дмитриевна, рассказывала в интервью:
— Наш брак был счастливым. Костя ни разу не обидел меня ни словом, ни действием. По его взгляду, по его первой реакции я понимала, что он чем-то недоволен, и старалась поправить дело. Мы все прощали друг другу. А вместе прожили сорок два счастливых года.
