— Вранье! — пылко возмутился Леший. — Этот Денис врун, пробы негде ставить! Он все наврал, будто у вас с ним… или было что-то?!
— Не помню, — еще выше вздернув подбородок, процедила Соня. — Помню, как я остановила попутку и села, а потом… просыпаюсь в измятой постели, все мои вещи на полу валяются. Я оделась, кое-как сообразила, что на Липовой нахожусь — это станция пригородная, там дачный поселок, — села на электричку и приехала домой. А дома… мертвый Костя, полиция… И я никак не могла понять, куда девались сутки из моей жизни, пока не появился господин Немкин и не засвидетельствовал, что я провела с ним ночь на станции Липовой.
— И ты так ничего не помнишь? — жалостно спросил Леший. — Надо же, какие аналогичные провалы в памяти у вас с Лидочкой были! Правда что близнецы!
— Думаю, у Лидочки твоей никаких провалов в памяти не было, — холодно сказал Струмилин. — Она своим друзьям голову морочила, почву готовила. Отправка Сони в Нижний Новгород — ничего не помнящей, почти без сознания — была, конечно, Лидой и Денисом продумана заранее. И ты, Леший, как по заказу, сразу назвал Соню Лидой, сбил ее с толку окончательно. Почти уверен, что это Денис заманивал Соню на кладбище. Там бы ее стукнули по голове, одурманили в тишине и безлюдье, погрузили в машину и доставили прямиком в поезд. Но мы пришли помянуть Костю — и спугнули Дениса. Помнишь, Соня, там кто-то бродил по могилкам? Факт, это Немкин рыскал, клацая зубами. Потом ушел несолоно хлебавши, со злости небось закидал камнями тети-Раин «Рено»… Это к делу не относится, — махнул он на своих слушателей, у которых вдруг сделались обеспокоенные лица. — Тяжко мне такое про старого друга говорить, но боюсь, Костя был в деле с этой парочкой подлецов и разбойников. А когда стал им не нужен, они его убрали. Но ты — ты, Соня, еще была им нужна, поэтому они и состряпали алиби тебе. Мерзкое, гнусное, оскорбительное — как раз в духе этой мужененавистницы, твоей сестры. И фотографии подкинули Валерке, чтобы тебя еще больше унизить.
— И зачем же я была им еще нужна, как ты думаешь? — спросила Соня, глядя на Струмилина по-девчоночьи растерянными глазами.
— Во-первых, я думаю, у Лиды не вышло сорвать с Лады Мансуровны тех денег, которые хотелось. Та, помню, ляпнула что-то вроде: «Лидке не удалось меня до капли выдоить, ударилась во все тяжкие…» Да, Лида решила отомстить, продав фотографии именитых стриптизерок в бульварную газету, но никому не открыв, что никаких мужиков в «Ла ви он роз» не было. Мансуровна сразу поняла, что я не в курсе дела, лишь только я о мужиках заговорил: дескать, проходной двор… Словом, твоя сестра отомстила как могла. Тебе же предстояло стать вместо Лиды козой, так сказать, отпущения, отвечать за ее мелкие пакости. Ну кто, кто поверил бы, что ты не Лида? Так бы и думали, что у Литвиновой на почве общего заскока крыша окончательно поехала. Это здесь. А там, в Северо-Луцке, Соня Аверьянова — ничуть не удивляюсь твоей догадке! — грабанула бы художественный музей. Лида? Какая Лида? Лида в Нижнем! Пьет… пьет абрикосовый компот с амигдалином. Понимаете?!
— Ну, ты, брат, крут! — с восхищением протянул Леший. — Настоящая мисс Марпл! До черта жаль, что ты не можешь вместе с нами поехать в Северо-Луцк и разобраться там со всей этой ерундой.
— Как не могу? — вскинул брови Струмилин. — Это почему же?
— Но ведь ты вроде бы на дежурстве?
— Ах да…
Струмилин покосился на Соню. Она стояла неподвижно, прижав к горлу ладонь. Лицо непроницаемое, глаза опущены. Вздохнула тихонько, робко — и снова замерла, как бы в ожидании…
Струмилин с суровым выражением выхватил из кармана мобильник, набрал номер. Нервно барабанил пальцами по стене, считая безответные гудки: один, второй… пятый…
— Алло-о?
— Венька! Венька, это я, Андрей.
— Да-а? И чего тебе надобно ночью?
— Слушай, тут такое дело…
— Отлично! — возбужденно вскричал Леший, когда Струмилин закончил разговор и кивнул, пытаясь не глядеть на Соню. — Знаете анекдот? Нью-Йорк, дико дождливая погода. В бар входит мокрый до нитки негр. «Что угодно?» — спрашивает бармен. «Сухого белого!» Вот и мы едем искать белого — правда, не сухого, а жирного. Жирного да-гра! Только, ребята, учтите: в мастерскую мне забежать нужно обязательно!
* * *
Денис снова и снова накручивал телефонный диск, а Лида сидела в кресле, сцепив перед собой пальцы, и мечтала, чтобы все это поскорее кончилось. Ей было ужасно не по себе в Сониной квартире. Не то чтобы какие-то там мифические угрызения совести терзали: с этими детскими глупостями она давно простилась, а может, и не знавала их отродясь, — но не оставляло ощущение, что здесь отовсюду дует, вдобавок подглядывают чьи-то недобрые глаза. Что характерно, вчера, когда ночевали здесь, Лида чувствовала себя куда лучше, хотя только что пережила в квартире Евгения настоящий стресс и была буквально на волосок от смерти. Денис потом рассказывал, что уже отчаялся привести ее в сознание. Вдобавок тут же валялась в обмороке Соня, и он якобы порою даже терялся, которая сестра — кто, кого из них в чувство приводить, а которую, напротив, одурманивать покрепче? Ну, слава богу, ничего не напутал и вернул-таки Лиду с того света, а то ей уже натурально слышались ангельские хоры.
Или это были визгливые бесовские голоса? Ведь она, конечно, попадет в ад. Руки по локоть в крови и всякое такое.
А, чепуха! Лида мысленно отмахнулась от тягостных воспоминаний. Лучше подумать о приятном. Например, о «Прощании славянки».
Шедевр Серебряковой покоился на столе, расправленный и придавленный с углов книгами, чтоб не скручивался в трубку. Помнится, там, в музее, голову беспрестанно сверлила назойливая мысль: не напутать, когда будешь обертывать вокруг тела картину, не свернуть ее рисунком внутрь — только наружу, иначе краска может покоробиться и даже обвалиться. А если полотно будет свернуто рисунком наружу и даже потрескается, потом, расправившись, все трещинки сомкнутся — и ничего заметно не будет. Вот такие маленькие хитрости большого воровского ремесла похитителей предметов искусства… Было бы ужасно, конечно, погореть из-за какого-то облупившегося пятнышка.
Впрочем, они и так, похоже, погорели. Весь вечер и полночи они сидят у телефона, поочередно набирая то номер мобильного телефона Джейсона, то его дома в Сиднее и вслушиваясь в безответные гудки. Вдобавок связь в этом Северо-Луцке на грани фантастики!
Да здесь всё на грани фантастики, не только связь. Такие случаются совпадения… Лида передернулась: опять какая-то гадость в голову лезет!
— Алло? — заорал вдруг Денис. — Алло, Сидней?! — Хэлло, Сидней! Из ит хаус оф мистер Полякофф? Иес? Вер из мистер Полякофф? Вот? Ху а ю? В смысле, ху я? Я, то есть ай эм хиз бизнес-партнер! Ай эм хиз френд. Из России! Фром Раша!
— Фром Раша виз лав, — пробормотала Лида. — Тише, соседей перебудишь!
— Шоппинг пикчерз, андестенд? Картины, картины покупайт, понимайт? — надсаживался Денис. — Фром Северо-Луцк! Вот ду ю сэй? Мистер Полякофф из нот хоум? А где его черти носят? То есть это… вер из хи? Ин Раша? Ин Северо-Луцк? Иес… иес. Сэнкью вери мач. Чао, бамбино, то есть это… арривидерчи, Рома. Тьфу! Гудбай!
