Дьявол явно веселился. А что ему прикидываться, ему действительно было весело. Но в Денисе что-то уже изменилось. Он знал, что многое из того, что говорит лукавый, – чистая правда. И что с того?
Да, в этом мире были Гитлер и Сорос, Менсон и Чикатило; да, в нем были Герника и Хиросима, Хатынь и Дом профсоюзов в Одессе. Но нашлось много светлого, того, на что стоило равняться. Дьявол хорошо знал пороки человека, но знал ли он его добродетели? Помнил ли о тех, кто ценой своей жизни спасал других, кто бескорыстно отдавал кровь жертвам катастроф, кто помогал больным детям и бездомным животным? В мире есть тьма, но когда светит свет, тьма прячется от него как можно дальше.
Потому остальное было уже неважно.
– Вы недовольны даже теми телами, которые вам дал ваш любящий Боженька, – не чувствуя изменившегося настроения Дениса, продолжал как ни в чем не бывало лукавый. – Добро бы вы их только разрушали – пьянством, обжорством, табаком, веществами! Куда хуже, когда вы начинаете их украшать. С каким маниакальным рвением вы переделываете свои тела с помощью силикона и ботокса! И не только тетки… прошу прощения, дамы. А мужчины со своими телами вообще творят такое, что мне, как честному лукавому, и выговорить-то страшно! Нет, это, наверное, нормально, переделывать свой внешний вид под стандарты своей нравственности… чтобы снаружи выглядеть так же отвратительно, как и изнутри. Человек – вот носитель зла на этой земле! И я тут совершенно ни при чем. Более двуличного, жестокого и лживого существа, чем человек, не существует. Святость на устах и чернота в душах – вот ваш образ. Не я порождаю маньяков, педофилов и прочих существ, достойных попасть в бестиарий, – это делаете вы сами и ваше общество. А все они – это лишь ваше лицо, частичка которого есть в каждом из вас в большей или меньшей степени…
«Где-то я уже это слышал, – подумал вдруг Вишняков. – А, так ведь «Пила» говорил, Джон Крамер. И ведь определенная логика в этом есть. Логика маньяка…»
Перед мысленным взором Дениса столкнулись две логики: стройная логика света и уродливая логика тьмы. И выбор больше не казался таким уж сложным.
– Они не мои создания, а отражение вашего внутреннего мира, которое вы так охотно тиражируете в своей культуре, – говорил дьявол, как ни в чем не бывало прикусывая лоснящийся финик. – Даже ваш высокоморальный Достоевский воспевает кого? Маньяка Раскольникова, развратника Свидригайлова, проститутку Мармеладову! Что говорить о других! О Мерлине Менсоне, гордо носящем имя убийцы беременной женщины, о Мадонне…
Вот такие вы на самом деле – жестокие, агрессивные, до ненасытности алчные, развратные… Христиане! Прелесть какая. Хорошенькое общество. Вы поклоняетесь Ему. Вы строите храмы Ему. Ставите Ему свечечки и даже пишете имя Его с большой буквы – мое-то, понятно, с маленькой, уж куда нам, рылом не вышли… Но даже в своей святости вы чудовищно двуличны. Одной рукой вы готовы воровать и убивать, а другой делать пожертвования. Сначала вы строите храм, затем разрушаете его, чтобы построить на его месте что-то другое. Вы выкапываете из земли останки людей, которые действительно жили по Божьим заповедям, и к святым мощам выстраиваются толпы тех, кто даже близко не должен подходить к этим останкам, дабы не осквернить их. Что же это за вера такая, позволяющая делать деньги на «гастролях» святых мощей, которым нужно покоиться с миром в земле? Что же это за мораль, когда истинно верующих людей считают неудачниками и презирают? Что это за общество, где встречают только по брендовой одежде и дорогим часам, а если человек гениален и талантлив, но выглядит как бомж, то он не стоит для вас и пустого места? Но при всем этом так удобно свалить на меня все зло, которое царит вокруг, а ведь меня с вами нет, меня не пускают в ваш мир – с вами только Бог. Я не стою за спиной политиков, которые воруют, не помогаю убийцам, и не моими руками разрушается то, что, как вы говорите, создано Богом. Вы и без меня дошли до точки. Точнее, до ручки.
Дьявол, по-видимому, совсем не устал, выплевывая тираду за тирадой. «Когда много говоришь, невольно выдаешь себя», – вспомнил Денис фразу из какого-то детектива. «Я не стою за спиной политиков»? Но кому поклонялось то самое Аненербе, о котором рассказал Денису Золотарев? Кому поклоняются бесчисленные тайные общества, включая Трехстороннюю комиссию, комитет Трехсот, Бильдербергский клуб? Богу или…? Чьи знаки украшают доллары, чьи пентаграммы возносились над головами карательных отрядов большевиков, чье «черное солнце» было намалевано на крыльях «Юнкерсов», бомбивших спящие города СССР?
– Тебя пугали адом – так ты уже в аду! – рявкнул дьявол. – Оглянись по сторонам – куда же еще хуже? И именно поэтому мне нужно попасть в этот мир, чтобы наконец навести здесь порядок. А еще я хочу быть хоть раз услышанным и понятым. Хочу, чтобы каждый из вас смог составить свое личное мнение обо мне, а не опирался на то, что кто-то там про меня придумал. Именно для этого мне и понадобился роман. И именно поэтому мне понадобился ты… Ну что, понимаешь теперь, Мальчиш-Плохиш, что ты мне недавно продался за пачку печенья и бочку варенья? Да еще делал вид, будто раздумываешь… Как же ты мне надоел. Какие ж вы все скучные, люди.
Денис подождал, пока дьявол замолк, и спросил:
– Выговорился?
– Вроде все сказал, – пожал плечами его собеседник. – Хотя, конечно, мерзости человечества…
– …существуют, – закончил за него Денис. – Не без этого. Но знаешь, каждый видит то, что ему дорого. Если спросишь пчелу, не видела ли она на лугу коровьих лепешек, она ответит: «Не замечала, зато там столько цветов!» А если спросишь муху, не видела ли она на лугу цветов, она расскажет тебе о навозной куче за сараем. Фокус в том, что существует и то, и другое. И цветы, и навозная куча. Каждый выбирает свое в итоге. И по его выбору многое можно сказать.
Денис подошел к своему макбуку. Облако с бэкапом обоих романов он уже удалил раньше, во время своих метаний, теперь осталось одно…
Он вызвал DOC-панель и набрал короткую программу «Format C».
– Говорят, что рукописи не горят, – заметил он. – Может быть. Но мы давно не пишем от руки. Мне это нравится…
За его спиной, со стороны кресла, в котором сидел дьявол, раздался всхлип. Денис резко развернулся, и его макбук полетел на пол, раскалываясь от удара.
– Ой, – сказал писатель. – Угробил такую вещь… Знаешь, ты мне даже начал нравиться. А потом я понял, что нравишься мне не ты.
– А кто же? – поинтересовался дьявол.
– Тот образ, который я придумал, – ответил Денис. – Но ты к нему не имеешь ровным счетом никакого отношения. Ты говоришь, что ни в чем не виноват? Допустим. Но что ты сделал, чтобы исправить ситуацию?
– Так я и пытаюсь… – начал было дьявол, но Денис его перебил:
– Что пытаешься? Рассказать всем, какой ты хороший? Потому что стоял в стороночке и смотрел, как мы лоб себе разбиваем? Ты хочешь себе поклонения? А что ты сделал для этого? Вот твой оппонент пошел и умер. Потом воскрес. Но не ради дешевых фокусов – умер Он по-настоящему. И воскрес тоже по-настоящему. Ты называешь себя «козлом отпущения», а Он сам, добровольно стал жертвенным агнцем. Разница между жертвенным агнцем и козлом отпущения заключается в том, что козла отпускают живым и невредимым. А агнца убивают. Секешь?
