– Ты наверняка думаешь, что я тебе хочу душу растравить, – посмотрел на него собеседник. – Оттого и подсовываю тебе под нос воспоминания. Только не стоит выворачивать все мои стремления наизнанку. Я просто не знаю, как еще поднять тебе настроение. Понимаю, получается слабо. Убедить жену в своих собственных добрых намерениях тебе пока не удалось. Марионетку делать из нее, согласен, подло и глупо. Остается просто ждать. Ну, что еще сказать?
Денис подумал, что сейчас дьявол ведет себя практически как Мишка – тот тоже не всегда знал, чем помочь, и помогал, чем умел. Когда пил, когда ругался, когда просто подставлял плечо.
Если дьявол способен на такое – зло ли он?
– Спасибо тебе за прогулку. Мне… – Вишняков помедлил. – Мне действительно было приятно оказаться в том месте, где не так давно находилась она. Но теперь… Может быть, вернемся?
– Хорошо, как скажешь, – покладисто отозвался дьявол. – Там, дома, не прошло ни минуты. Ты же помнишь, я на всякий случай снова остановил время… Давай я хоть угощу тебя чем-нибудь.
Пока Денис ставил чайник, гость шустро накрыл на стол. Просто дунул на него, и на нем появились розетки с вареньем, медом, засахаренные фрукты, печенье. Всего в меру, не лукуллов пир.
– Это чтобы тебя не смущать, – заметил гость. – Не стал все гастрономические изыски вываливать, вдруг подумаешь чего… Итак, приготовься к моему длинному монологу. Извини, наболело. И присядь, пожалуйста, а то я как начну, и не остановишь, а стоять ты устанешь… Прогулки по Кипру и другим приятным местам – все это хорошо, конечно, но проблем не решает. Мы ни на сантиметр не стали ближе к тому, с чего начали несколько лет назад. И роман пробуксовывает. А ведь казалось бы, все так хорошо стартовало! Но ты никак не можешь поверить в то, что он необходим. Кому? Не мне. В первую очередь вам, людям. Опомнитесь же, наконец! Я так надеялся, что опомниться им поможешь именно ты. Прости за пафос, хотел, чтобы ты стал новым пророком, первым и единственным из пророков, говорящим честно. Я много пророков знавал, но все они… Никто из них не сумел быть честным. Видя твои сомнения, я понимал – ты сможешь.
Тогда, еще в кафе «Баста», я говорил тебе о том, что зло – это ваш Бог. Именно Он карает вас, и именно Он причина ваших несчастий. Но я веками задумываюсь: а может быть, зло – это не Он, а вы сами?
У Дениса что-то екнуло внутри. Вовсе не от страха или беспокойства, наоборот. То, что сейчас говорил дьявол, нередко повторял себе сам Денис. Нечего на дьявола списывать свои промахи, умыслы и поступки. Сам, сам человек делает свою жизнь и жизни окружающих намного горше, чем любое потустороннее вмешательство…
– Вы давным-давно каких только мне кличек не придумывали, – с упреком продолжал собеседник. – К примеру, «лукавый». Это значит лжец, обманщик. Но разве я в чем-то обманул кого-то? Я давал кому-то какие-то обещания и не выполнил их? Тебе, к примеру, а? Сомневаюсь, что на то есть хоть какие-то доказательства. А вот насчет вас и вашего повсеместного лукавства доказательств достаточно. Да вы же врете каждый день, каждую секунду по большому и по малому поводу. Врете с экранов телевизора, врете с политических трибун, врете своим родным и близким. Даже себе врете. А ведь одна из главнейших, вами же придуманных заповедей – не лжесвидетельствуй, то есть не лги! Но вы как угодно готовы обходить ее. Для этого вы даже придумали такие мнимые благодетели, как ложь во спасение и святая ложь! Но ведь это бред – ложь это и есть ложь! Не может она быть святой и спасти никого не может. Если ты скажешь смертельно больному человеку, что ничего страшного не происходит – он не выздоровеет и все равно умрет. Если вы в один прекрасный день перестанете лгать – вся ваша цивилизация рухнет как карточный домик. Религия, власть, торговля – все посыплется, да и бог бы с ними, но вы же перебьете друг друга!
И после всего этого вы имеете совесть называть лукавым меня?! Конечно, это ведь так удобно – найти козла отпущения, на которого можно свалить подоплеку своих поступков. А я и рядом не стою в тот момент, когда вы бессовестно лжете друг другу. И не я толкаю вас на это, а вы сами.
«Чертовски прав, – подумал Денис. – Каламбурь не каламбурь, а он же прав!»
– А любовь, которую вы возводите в культ? – Дьявол в упор посмотрел на Вишнякова. – Я был несказанно удивлен, какие метаморфозы пережило это понятие в вашем мире. Вы, оказывается, такие любвеобильные существа! Прямо скажем, чертовски. Каламбур, да?.. Не переживай, я не подслушиваю твои мысли, просто ты слишком громко думаешь… Так вот, о любви. У вас существует отдельная любовь к матери, отдельная любовь к детям, отдельная любовь к возлюбленным и к Родине. Казалось бы, при таком четком порядке и разграничении у вас должен быть самый добрый и светлый мир. Но этого нет, поскольку и любовь для вас всего лишь слово, не более того.
– Но ведь это не так! – горячо возразил Денис.
– «Маргари-и-та-а!!!» – издевательски пропел когда-то популярную песенку дьявол. – И не надо так вздрагивать, будто я что-то неприличное или лживое сказал. Посмотри правде в глаза. Нет, я щадить тебя не собираюсь. Куда ж тогда твоя любовь к жене подевалась, а? Или сходить налево «по работе» – это за измену не считается? Или китаяночка с улицы Красных Фонарей в Амстердаме. Конечно, там не столько любовь была, сколько насилие, но ты ведь помнишь, почему набросился на нее с кулаками? Ну да, полигамные мы, понимаю…
– Бес попутал… – пристыженно пробормотал Денис и, с трудом выдержав ответный взгляд собеседника, мучительно воскликнул: – Но ведь люди действительно любят друг друга, любят своих детей, родителей…
– Неужели? – ему в тон, столь же скорбно и с мукой ответствовал дьявол. – Могу тебе возразить, что очень долго и пристально наблюдаю за вами, поэтому насчет вашего хваленого человеколюбия знаю все.
Он вскочил, нацелив на Вишнякова обвиняющий палец:
– Я был в тюрьмах и концлагерях! И наблюдал за тем, насколько вы жестоки друг к другу. И тогда, много веков назад, и не в столь отдаленные годы, да и в наши дни… Показать?!
И они немедля оказались в полутемном помещении, где на полу, едва его прикрывая, тонким слоем лежала грязная солома. Душный спертый воздух закупоривал легкие, пахло бедой. Слышалось сосредоточенное сопение и глухие удары. Вишняков пригляделся и увидел, что четверо мужчин склонились над одним и серьезно, точно выполняя некую скучную, но нужную работу, избивают его ногами.
– Они еще не знают, что он уже умер, – бесстрастно пояснил сатана. – Ты думаешь, это позапрошлый век? Как бы не так, это здесь и сейчас, в самом центре Европы, в стране, которую вы считаете сосредоточием благополучия и респектабельности. Я не буду тебе говорить, где конкретно, какая разница. Ты на лица их посмотри. В них же ничего человеческого не осталось… И не бойся, они нас не видят.
Денис почувствовал, что по вискам его ползут капли пота, несмотря на то, что в помещении было прохладно настолько, что изо ртов собравшихся вырывался парок.
– Спрашивается, где люди, которые должны следить за порядком в местах заключения? Ты ведь об этом сейчас думаешь? – осведомился сатана невозмутимо. – А это один из них и организовал. А тот бедолага, кого только что до смерти забили, не бандит, не маньяк и не террорист… и вообще к этому криминальному окружению никакого отношения не имеет. Работал санитаром себе. Пока на его комнату в… неважно где, глаз не положили…
