Язык Винна мягко скользнул в приоткрытые губы Алисы, заново открывая, исследуя все уголки ее рта. Вкус поцелуя, ощущение тела мужа, прижимающегося к ее телу, возбудили ее до безумия. Алиса трепетала от прилива наслаждения, кожу покалывало от желания, сердце сжималось от восторга. Их губы и языки ласкали друг друга, напоминая двух партнеров, слившихся в танце после долгой разлуки.
Алиса обняла Винна за шею и прижалась грудью к жестким мышцам его груди. Тот в ответ прижал жену к своему животу, дав оценить свое возбуждение, и спросил:
— Хочешь заняться этим здесь или пойдем наверх?
Его прямой вопрос привел в чувство впавшее было в кому самообладание Алисы. Она разомкнула свои объятия и шагнула назад, бросив на Винна взгляд, от которого бы свернулось даже молоко.
— Ты и в самом деле полагаешь, что я позволила бы тебе и дальше меня лапать?
Он насмешливо фыркнул, глаза его сверкнули.
— Ты первая начала, сокровище мое. Ты ведь знаешь, как сильно я завожусь, когда ты пускаешь в ход свой язычок.
Алиса прекрасно это помнила. Последние два года она тщетно пыталась забыть то, что выделывала с мужем в постели. Она не решалась да и не хотела делать такое больше ни с кем, и еще больше ненавидела Винна за то, что с ним секс был таким особенным.
Алиса расправила плечи и посмотрела на него, как надменная викторианская учительница.
— Я просто открыла рот, и твой палец оказался у меня на пути.
Он издал горловой смешок, из‑за которого в ее животе что‑то задрожало, словно желе на тарелке.
— Ты невероятная!
Она заставила себя посмотреть мужу в глаза.
— Вся в тебя, приятель!
Винн шагнул к ней и медленно провел пальцем вниз от ее левого уха вдоль линии подбородка.
Насмешливое выражение его лица вдруг сменилось серьезным.
— Спасибо.
Благодарность из его уст прозвучала настолько неожиданно, что Алиса на пару мгновений утратила дар речи, а потом смущенно спросила:
— За что?
Кончик пальца Винна неспешно нарисовал круг на ее щеке. Не сводя взгляда с жены, он пояснил:
— За то, что помогла мне ненадолго забыть про деда.
Алиса была немного шокирована тем, что она тоже забыла о Доменике. Но ведь так было между ней и Винном: казалось, весь мир переставал существовать, стоило им оказаться в объятиях друг друга.
— Еще слишком рано звонить в больницу, чтобы спросить, как он?
— Да, результат операции станет известен не скоро. — Винн откинул волосы со лба. — Пройдет немало часов, прежде чем мы узнаем что‑нибудь… — Он нахмурился. — Если, конечно, все пройдет удачно.
Алиса коснулась его руки.
— Постарайся не думать о плохом. Организм твоего дедушки, возможно, ослаблен, но врачи не предложили бы операцию, если бы не считали, что шансы благополучного исхода достаточно велики.
— У него нет никаких шансов, — вздохнул Винн. — Никаких.
Алиса сжала руку мужа.
— Я могу чем‑нибудь помочь?
Их глаза встретились.
— Ты уже помогла, согласившись вернуться ко мне.
Алиса отдернула руку, словно обжегшись.
— Я останусь не больше чем на один‑два дня — и все. Только до тех пор, пока Дом не придет в себя после операции. — Она скрестила руки на груди и посмотрела на мужа. — Ты не сможешь заставить меня оставаться дольше. Я не подписала соглашения, и у меня есть неотложные дела в Лондоне…
— Отмени их.
— А разве ты поступал так, когда я нуждалась в тебе? — с сарказмом ответила Алиса.
— Я управляю крупным бизнесом, который предполагает большую ответственность. Я не могу взять выходной лишь для того, чтобы развлекать свою скучающую жену.
— А знаешь, почему мне было скучно? Потому что ты настоял, чтобы я переехала в Милан и забыла о своей работе в Лондоне. Я не привыкла к тому, что у меня так много свободного времени.
— Но ты говорила, что недовольна этой работой, — возразил Винн. — Твой босс эксплуатировал тебя.
— Да, это забавно, — сказала Алиса, вскинув бровь. — Кажется, я привлекаю подобных людей, не так ли?
Винн сжал губы так, что они побелели.
— Я не использовал тебя. Я сразу дал знать, что готов тебе дать, и…
— А затем взял и изменил правила игры. Ты решил, что я быстренько рожу тебе ребенка или даже двоих, пока ты будешь продолжать строить свою ужасно важную карьеру, работу над которой нельзя прерывать ни при каких обстоятельствах.
— Ты самая сумасшедшая женщина из всех, кого я встречал! — воскликнул Винн, и в его голосе прозвучали гневные нотки. — С тобой невозможно ничего обсудить без того, чтобы разговор не превратился в третью мировую войну! Я, кажется, ясно объяснил, что от тебя требуется. Мне нужно, чтобы ты провела здесь хотя бы неделю. Я понимаю, что у тебя есть свои дела в Лондоне, поэтому я позволю тебе съездить туда, если понадобится…
— Ты мне позволишь? — Алиса произнесла последнее слово с нажимом, чувствуя, как закипает от возмущения.
— Я готов вести себя разумно.
Она невесело рассмеялась.
— Почему‑то ты и слово «разумно» плохо сочетаетесь. Я поеду в Лондон, когда захочу. Я не собираюсь подчиняться твоим приказам. Ты ведь не похитишь меня?
— Звучит искушающе.
Стараясь сдержать гнев, Алиса выдохнула и подняла свою сумочку, которую до этого бросила на пол.
— Мне нужно выпить чашку чая. Не возражаешь, если я сама ее себе приготовлю?
Казалось странным спрашивать разрешения сделать что‑то в доме, который еще не так давно она называла своим, но вечно угрюмая экономка Карлотта охраняла кухню, считавшуюся ее территорией, словно сторожевая собака. Алиса не рискнула войти туда, как в прошлом, без разрешения. Теперь она лишилась былых прав и привилегий. Впрочем, экономка Винна и прежде старалась при каждой возможности дать ей понять, что их у Алисы никогда и не было.
Алиса сначала пыталась завязать дружбу с Карлоттой, потому что чувствовала себя немного обескураженной вдали от знакомой обстановки. Она надеялась, что экономка в каком‑то смысле сможет заменить ей мать, но Карлотта не желала общаться с Алисой, держалась холодно и отчужденно, пренебрежительно относилась к любым попыткам своей молодой хозяйки предложить помощь в работе по дому. Алиса чувствовала себя помехой, обузой. Ей явно были тут не рады. Точно так же она ощущала себя в обществе родной матери…
Винн махнул рукой в сторону кухни:
— Будь как дома — ты знаешь, где что находится. Я уеду на некоторое время. Когда вернусь — не знаю. Но если я понадоблюсь, позвони мне или кинь эсэмэску.
