– Не принципиально, – лениво протянул Валера, закрутив ступнями, ноги просто онемели. – Ты же меня знаешь. Мне медалей не нать.
– Да помню, помню, про закон и порядок. Про справедливость и все такое, только… Только вот в очереди на расширение жилплощади ты сколько лет уже стоишь, а? Напомнить?
– Мне не тесно, – буркнул Валера.
Дернул рычаг, поднимая кресло, сел ровно. Повертел головой, хрустнул шеей.
– И это я помню, Валера. Только вот ни одна уважающая себя девушка не захочет связать с тобой судьбу. С тобой и твоей малогабаритной однокомнатной квартирой. – Новиков принялся споласкивать бритвенный станок, продувать его. – А была бы у тебя «двушка»…
– Серега, я жениться не собираюсь. Ты же знаешь. Чего ты завелся с утра? – рассмеялся Валера.
И тут же подумал, что его друг и коллега – Сергей Сергеевич Новиков, видимо, проснулся в скверном расположении духа по причине того, что не смог поехать вместе с Валерой в командировку. Потому что Ольга – его жена – приболела. И за Викой – его дочкой – просто-напросто некому присмотреть. Элементарно некому забрать из садика и привести домой. Он нервничал, звонил родителям, просил приехать, погостить. Но те не очень-то ладили с Ольгой и вежливо сыну отказали.
– Хочешь, угадаю? – Валера несколько раз сжал-разжал пальцы рук. – Ты просто мне завидуешь.
– Тебе? С какой такой стати? – воскликнул Сергей, но без напора.
– Ты завидуешь, что я холост. Свободен. Что никому не обязан отчитываться. Что могу в любой момент подорваться и ехать куда надо. Разве нет? – Валера довольно улыбался, слушая ворчание друга. – Так что, Серега, не надо мне навязывать никакую «двушку» со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Семья – не последствие, – укорил его Новиков невнятно, видимо, рот был забит зубной пастой. – Семья, Арский, это платформа! Это фундамент. Ольга вон больная, с температурой, а встала и завтрак мне приготовила. Хочешь скажу, что?
– Ну, скажи, – без особого интереса отозвался Валера и положил руку себе на живот.
Там было жуть как пусто. А магазины были еще закрыты. И пока ехал на адрес Комаровых, по пути не увидал ни одного работающего круглосуточно супермаркета. Ни одного ларька, торгующего кофе и черствыми булками, разогретыми в микроволновке.
– Рисовую кашку с маслом. Сырники с изюмом. Кофе сварила с молоком. Целый кофейник! – Новиков прищелкнул языком. – Такие запахи по квартире.
– Приятного аппетита! – буркнул Валера и отключился.
За струями дождя, заливающими его ветровое стекло, удалось рассмотреть какое-то движение возле дверей нужного ему подъезда. Он включил «дворники» на полную мощность. Да, в самом деле. Под подъездным козырьком стояла пожилая женщина в трикотажном спортивном костюме. У нее не было при себе сумки. Не было собачьего поводка. Она никуда не спешила. Просто стояла, уперев руки в бока, и смотрела на дождь.
– Ну, я пошел, – отчитался непонятно перед кем Валера и распахнул дверь автомобиля.
От машины до подъезда он бежал, как бегал только в школе – на время. Но все равно сильно промок. И, встав бок о бок с женщиной в трикотажном спортивном костюме, пару минут отряхивался, поправлял промокший воротник джинсовой рубашки на флисовой подкладке. Приглаживал непослушные волосы, которые от влаги принимались завиваться кольцами. И он делался похожим на героя из русских сказок. И всерьез его мало кто воспринимал при первом знакомстве. Но женщине вдруг его завитки понравились. Она улыбнулась, проговорив:
– Вот повезло вам с волосами. А тут попробуй, нос высуни.
– Здрассте. – Он широко улыбнулся, прихватил прядь пальцами, потянул, отпустил, та тут же скрутилась спиралькой. – А я терпеть не могу. Замучили.
– Ой, да ладно! – не поверила она, осторожно ответив ему еще одной улыбкой. – А что вообще под дождь-то полезли? Сидели и сидели бы себе в машине.
– Да по делу я в вашем дворе. Время поджимает. И под дождь и под град полезешь. – Валера полез в карман рубашки, достал удостоверение, показал его женщине. – Из полиции я. Капитан Арский.
– А имя у капитана имеется? – спросила она, едва взглянув на его удостоверение.
– Валерий Иванович. Валерий.
– И что же капитан Валерий делает в нашем дворе в такую рань? – Она насупилась, сделав осторожный шажок в сторону подъездной двери. – И номера, смотрю, на автомобиле не наши.
– Не ваши. – Он встал так, чтобы не дать ей возможность улизнуть за железную дверь с кодовым замком. – Но по вашим, так сказать, делам. Не конкретно по вашим, конечно. Вас как по имени-отчеству, простите?
– Светлана Степановна, – нехотя проговорила она, роняя руки вдоль тела. – Везет же мне на вас.
– На кого на нас?
– Сначала полиция наша все допрашивала. Про Ниночку все вопросы задавала. А я что могу знать! Хоть и соседями были, но не особо-то она шла на контакт. Никогда ничего ни о себе, ни о дочери своей не рассказывала. Так все… – Светлана Степановна неопределенно поводила в воздухе правой рукой. – Сводилось к местным новостям да покупкам. Не могу я вам ничего рассказать о ней. И не видела я, кто к ней входил и кто выходил. И не слышала ничего. Да и не было криков-то. Я уже говорила нашим полицейским. Не кричала она. Никто из соседей не слышал. Ни этажом ниже, ни этажом выше. Не могу я вам помочь, капитан Валерий. Зря приехали по такой погоде в такую-то даль.
Он минуту смотрел на редкие волосы на ее макушке, потом произнес со вздохом:
– Да я уже понял. Общался с местными полицейскими. Все так. Все верно.
– Ничего верного. Ничего правильного. Ниночку хоронить надо, а некому. Дочка мотается непонятно где. Тут на днях показалось, что кто-то в квартиру к Ниночке зашел. Я обрадовалась. Думала, Инка вернулась. Выскочила на лестничную клетку, дверь толкнула, а она заперта. Я звонила, звонила, никто не открыл. Значит, показалось. Я вообще после этого страшного случая все время вздрагиваю. Все мне что-то кажется. Разное кажется. Страшно…
Они замолчали, одновременно уставившись на огромную сизую лужу, которую дождь взбивал крупными пузырями. Откуда-то из-за угла подул свежий ветер, и Валера поежился. Похолодание передавали, он помнил. Потому и надел теплую рубашку и высокие кроссовки. Но рубашка промокла и совсем не грела. По лопаткам вовсю разгуливали крупные мурашки. Хотелось обратно в машину, включить печку на полную мощность. Согреться, а потом поесть где-нибудь. Не рисовой каши с маслом и сырников с изюмом, такое только на кухне Новикова водилось. Но хоть чего-нибудь горячего. Хоть стакан чая. Хоть черствую булку, разогретую в микроволновке.
– А была бы жена-то, она бы тебе термос в дорожку с чаем горячим дала, – раздался в голове назидательный голос Сереги. – И бутербродов сделала. И салатика настрогала в пластиковый контейнер.
Валера тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Снова глянул на соседку погибшей Нины Витальевны Комаровой. Губы плотно сжаты, руки перед грудью. Она больше ничего ему не скажет. Зря прокатался.
